Злобный рыцарь

– Стой! Стой, сука, стой!

В следующее мгновение машина исчезла, и Костя, испустив обманутый вопль, треснул кулаками по припаркованному рядом грязному "Пежо", который к данной ситуации не имел никакого отношения. Потом, почуяв приближение со спины хранителя, резко развернулся, уже выхватывая скалку, и Гриша испуганно прыгнул назад, к крыльцу.

– Это я, я! Ты сдурел, что ли?!

Денисов опустил скалку, тотчас потеряв к коллеге всякий интерес, и повернул голову, судорожно осматривая часть улицы за парапетом и перед гаражами. Там было пусто - ближайшие прохожие флинты со своими хранителями шли метрах в ста отсюда. Голые ореховые ветви вяло раскачивались на ветру, точно пытаясь отогнать от себя редкие снежинки.

– Ты видел?!
– рявкнул Костя, продолжая озираться.
– Видел?!

– Видел что?
– озадаченно-пугливо спросил Гриша и попятился по ступенькам.

– Здесь, на улице!
– Костя ткнул скалкой в нужном направлении.
– Видел что-нибудь?! Кого-нибудь?!

– Ничего я не видел!
– Гриша ухватился за дверной косяк, потом отдернулся в сторону, когда в двери шагнула Аня, надвигая на голову капюшон.
– Только машину, к которой ты рванул! В чем дело-то?!

– Не знаю, - Костя свободной рукой яростно взъерошил свои волосы.
– Может быть, мне... Эта машина. Та машина, из-за которой я тогда... Авария, в которой... я ушел.

– А-а, - в голосе Гриши зазвучали сочувствие и облегчение.
– Понимаю, ты расстроился.

Расстроился?!

Костя резко развернулся, чтобы выдать коллеге самые оскорбительные слова, которые только мог извлечь из своей памяти, и в самый последний момент сжал зубы и опустил голову, растерянно глядя, как мимо него по приснеженному асфальту шагают ноги его флинта в сбитых коричневых сапогах.

Хранители могут, злиться, но не могут ненавидеть. Могут огорчаться, но не могут испытывать душевную боль. Могут привязываться, но не могут любить... Все просто. Все правильно.

Да, все просто, но то, что он испытал, увидев "мазератти", точно не было расстройством. Это даже не было злостью. Это было нечто глубокое, всесметающее, не поддающееся никакому определению, заставляющее все прочее уходить в густую тень. Это...

Это была ненависть.

Он точно это знал.

Хотя знать этого вроде был не должен.

Как так?

Всегда было что-то другое. Злость, бешенство, презрение, скука, оскорбленная гордость, легкая призрачная симпатия, раздражение - да, раздражение чаще всего прочего. Вот они, псы денисовской упряжки, уже почти два месяца мчавшие Костю по его новому существованию. Но в тот момент, когда он взглянул на притулившуюся у обочины красную машину и увидел позабытые мальчишеские лица, все псы разбежались, и их место занял волк, жаждущий крови. Волк безумный, волк разъяренный, волк, для которого единственное что важно - это вцепиться в глотку своему врагу.

Но это невозможно. Он прошел реабилитацию. Он допущен к работе.

Они думают, что все забирают, но они ошибаются. Это возвращается... а я ничего не могу сделать сам!

Таким, как ты, здесь проще всего. Таким, у которых нечего забирать.

Не поднимая глаз, Костя двинулся следом за своим флинтом, что-то буркнув коллеге на прощание. Сейчас он боялся, что если посмотрит на него, то Гриша сразу же все поймет. Поймет, что он, Константин Денисов, как-то малость не соответствует госту. И, следуя своей гражданской сознательности, доложит куда следует. И спишут Костю в абсолют за милую душу.

Взяв себя в руки, он прибавил шагу и вспрыгнул на плечо Ани, оглядываясь по сторонам, но его взор против воли притягивался туда, к изгибу дороги, за которым исчез красный дорожный хищник. Все же Костя слегка успокоился и сейчас чувствовал только злость и озадаченность. Все псы вновь вернулись в свою упряжку, но он знал, что волк где-то там, спрятался среди них, и знал, что он ему не почудился. Это было важно, очень важно, но не менее важным было выражение лица хранителя того мальчишки из "мазератти". Ибо хранитель совершенно точно в усмерть перепугался. И причиной тому совершенно точно был не Костя. Да, он его узнал, значит в момент аварии уже занимал эту должность. И потрясение в его голосе было естественным - как ни крути, его флинт был причастен к Костиной смерти. И мало ли чего Косте, в наказание за это, сейчас вздумается выкинуть...

Костя ведь так, блин, расстроился!..

Только с какой это стати Косте быть в абсолюте? С чего это у хранителя была такая уверенность? Костя никогда не видел его прежде. А его флинта впервые увидел только на той трассе. Ерунда какая-то...

Ерунда ерундой и все же - что так напугало этого типа? Что он там увидел? Что-то справа от Денисова, что-то, судя по направлению его взгляда, бывшее совсем рядом. Морт там шатался, что ли? Да нет, флинтов поблизости не было, а морта, идущего к цели, судя по многочисленным заверениям всех знакомых хранителей, увидеть невозможно. Да и, в конце концов, морты жутки, но не настолько, чтобы хранителя прям уж так перекосило от страха.

Ладно тебе, Костя, не зацикливайся. Может, это просто трусливый хранитель. А может, он увидел там призрака. Свою, например, прабабку, которая в детстве избивала его веретеном и тыкала вязальными спицами. Гораздо важней то, что ты ненавидишь. И точно это знаешь. А это неправильно. И спросить не у кого. Даже к Жорке с этим вопросом не сунешься - черт знает, как он отреагирует. Не сдаст, конечно, но лучше не рисковать. К тому же, а вдруг способность испытывать сильное чувство - это проявляющийся признак кукловодства?

Костя задумался - рад или не рад он этому - и не понял.

Они миновали цветочный магазин. Тимкин флинт как раз запирал дверь, и рыжий художник, привалившись рядом к стене, смотрел на кувыркающиеся снежинки и раскачивающиеся в медленно густеющей сини ветви деревьев рассеянным творческим взглядом. Когда в поле его зрения попал Костя, Тимка, не меняя выражения лица, увел взгляд куда-то к небу, потом и вовсе отвернулся. Костя скептически хмыкнул. Тоже еще, елки, обидчивая гимназистка! Он оглянулся. Теперь, когда дни становились длиннее, они часто уходили с работы в легких сумерках, это было не так мрачно и неудобно, как густая зимняя тьма, и лица прохожих были отчетливо видны. Некоторые из хранительских физиономий он видел уже не в первый раз, но ни с кем не водил близких знакомств, поэтому разочарованно отвернулся. Дорога в одиночестве была скучна. Он сейчас не отказался бы и от общества Инги, хотя после ее утреннего восхищения изначально предпочел бы хранительницу вечером не встречать - по сравнению с утренним, с иголочки

точнее, со взглядика

одетым Костей Денисовым, этот Костя, после драки с коллегой, никуда не годился. Костя раздраженно одернул остатки великолепной синей рубашки, покачал туда-сюда указательный палец левой руки, который болтался свободно, удерживаемый, казалось, только кожей и напрочь потерял всю работоспособность. Вот чертова баба! Перегнувшись, он заглянул в капюшонный зев своего флинта, потом порылся в кармане и прикурил от его сигареты.

– А ты сегодня молодец, - сказал он, решив пока отложить собственные переживания в сторону.
– Здорово ты приложила эту стерву! Да и Влада пугнула. Да я тобой, прямо, горжусь!