Злобный рыцарь

Дворник хмуро посмотрел на ручку своей метлы. Судя выражению его лица, Костя только что одержал победу в своих первых переговорах в новом мире. Минусом было то, что он до сих пор понятия не имел, что нужно Дворнику. Забавно будет, если это окажется нечто неосуществимое.

– Ладно, - наконец неохотно произнес Яков Иваныч, - так и быть... Но при условии, что ты сделаешь это как можно быстрее. А то очень скучно работать. Я ведь специально в свое время на этот дом попросился - а теперь сколько уж времени ничего не слышу. Уверен, что справишься?

– Конечно, - небрежно бросил Костя.
– А с чем именно?

– Я, - с внезапной застенчивостью произнес Дворник, - очень музыку люблю. Сам понимаешь, у нас, у мусорщиков, мало...

– А, ты хочешь, чтоб мой флинт тебе музыку включал, - Костя хмыкнул - он ждал желания позатейливей.
– Какой жанр, какая группа? Может тебе...

– Включал?!
– оскорбился Дворник.
– Боже упаси, этого всякого гумца-гумца мне и так со всех сторон хватает! Я не одну сделку заключил в этом квартале, чтоб напротив пореже включали всю эту фигню! Я настоящую музыку люблю, чтоб за душу брала, понимаешь?

– Блатняк что ли?

Дворник издал раздраженный звук и наклонил голову, точно собираясь боднуть отделенного от него оконным стеклом столь несообразительного бизнес-партнера.

– Судя по дурацким вопросам, ты ни разу не слышал, как играет твой флинт.

– Играет во что?
– Костя, обернувшись, скользнул взглядом по фортепиано, неделю назад приведшему Лемешеву в такое раздражение, и не удержался от снисходительного смешка.
– Господи, ты серьезно?!

– Столько жизни...
– Яков Иваныч прикрыл глаза, точно оценивал некий видимый только ему одному шедевр.
– Столько чувства, силы... и какая при этом удивительная ажурность мелодии. Слушая, можно забыть обо всем, даже об этом...
– он посмотрел на свою метлу почти злобно. Костя, на которого гениальная игра Ани произвела впечатление раздражающего бренчания, кивнул, постаравшись придать лицу выражение безумного счастья от обладания столь ценным с точки зрения искусства флинтом.
– Мне невероятно этого не хватает! Она не играет уже много недель.

– По-моему, она сильно повредила руку, - сказал Костя и сморщился - сейчас вспоминать об инциденте перед рестораном было почти неприятно, как будто он и вправду был в чем-то виноват.
– Потому и не играет.

– Так исправь это.

– Я ж не врач, - удивился Костя.

– А меня это не касается, - поведал Дворник.
– Что и как ты будешь делать - это твои проблемы. Я слушаю музыку - ты получаешь товар. Я достану все, можешь не сомневаться, еще и добавлю сверху. Сам видишь - шибко большой цены я не требую, и все это вполне выполнимо. И безобидно, - он одернул свой черный балахон и забросил метлу на плечо.
– У нас, мусорщиков, не бывает завышенных требований, и товар мы всегда поставляем согласно договоренности. Поэтому дела всегда лучше вести с нами...

– А с кем не вести?
– поспешно зацепился за последнюю фразу Костя.

– Ну, это я к слову, - как-то суетливо ответил Яков Иваныч, отворачиваясь.
– Ладно, пойду, подмету чего-нибудь, мне болтать особо некогда.

– Между прочим, ты ведь даже не спросил, как меня зовут, - усмехнулся Денисов, и Дворник ответил - судя по тону, совершенно искренне.

– А мне плевать.

* * *

– Я ее боюсь до жути!

Костя глянул на торопливо шагающего рядом собеседника скептически и вместе с тем понимающе. Он и сам немного побаивался наставницу Тимки - тертую, язвительную тетку брутального телосложения, постоянно смотрящую исподлобья и норовящую что-нибудь сказануть. Наставница выглядела устрашающе даже для избранного ею возраста юной девы, и Денисов и при жизни хорошенько бы подумал, прежде чем конфликтовать с такой особой. Тимка, маленький, субтильный, на ее фоне был практически незаметен. Однажды Косте посчастливилось наблюдать, как она наставляет своего ученика. Это была душераздирающая сцена. Со стороны казалось, будто хрупкий карликовый пинчер берет уроки рукопашного боя у чрезвычайно раздраженного медведя-гризли.

– Ну не убьет же она тебя, в конце концов, - заметил Денисов, внимательно, но без особого воодушевления поглядывая на катящийся чуть впереди рыжий пуховик.
– Мой меня тоже валяет - дай бог!
– и ничего! Ржал бы только поменьше!..

– С твоим хоть поговорить можно! А моя воспроизводит либо мат, либо такой жуткий цинизм, что лучше б она вовсе не разговаривала!
– Тимка передернул плечами, обтянутыми подобием кожаной куртки, за которыми колыхался кожаный же плащ.
– Вот вчера, например, говорил с ней о счастье...

– Нашел о чем разговаривать!

– Так она мне: "Счастье, пацан, - это когда месячные начинаются в конце рабочей недели".

– Глубокая мысль!
– фыркнул Костя, краем глаза следя за стайкой гнусников, взмахивающих крыльями слишком далеко, чтобы давать повод для беспокойства.

– Да уж. Настолько глубокая, что я ее не понял.

– Не заморачивайся, - Костя пожал плечами, - она всего лишь баба, хоть и здоровая. У них знаешь, сколько мусора в голове! Так что большую часть того, что они говорят, лучше вообще пропускать мимо ушей.

– Хм, - Тимка с важным видом потер макушку.
– Сдается мне, ты из тех субъектов, которые...

– Кого это ты назвал субъектом?!

– Я просто хочу сказать, что видимо, ты рассматриваешь женщин исключительно с физиологической точки зрения...

– По-моему в нашем положении напоминать о физиологии просто бестактно, - угрюмо заметил Денисов.

– Ну извини. Просто любопытно - как ты при жизни-то?..
– Тимка помахал острым коротким обломком доски.
– Привет, мадам, я Костя, пожалуйте в койку?

– Тебе-то что?
– Костя начал раздражаться.

– Да нет, ничего.

– Ну и заткнись тогда!

– Ладно, - необидчиво отозвался Тимка.
– Скучновато просто. С ними ведь тоже есть о чем поговорить. Тут ты неправ. Такие любопытные мысли у них бывают...

– Поговорить?
– Костя покосился на него.
– А ты, часом, не голубой?.. был?

– Чего ты меня все время спрашиваешь об этом?