Злые чудеса (сборник)

Мне пришла в голову неприятная мысль – сейчас я веду себя, как пацан, у которого хватило ума в сложной ситуации попросить совета у взрослого, умудренного жизнью человека… но что делать и как быть, если таких советов нет? Больше не было у меня вопросов, и я, подумав кое о чем насквозь практичном, житейски знакомом, встал:

– Пойдем-ка, есть насквозь служебное дело…

Так оно и обстояло, и дело это отняло совсем немного времени. Вещмешок Гриньши как испарился, не было его ни на обычном месте, ни вообще в помещении. Пропал начисто. Ребят я принялся расспрашивать настойчиво, собрав всех вокруг себя, и сразу же Веденеев охотно признался: он (единственный) видел, как Гриньша уходил ночью с «сидором» на плече, в чем Веденеев не усмотрел ничего странного или необычного, а уж тем более подозрительного. Многие так поступали, носили симпатиям гостинец в «сидоре»: консервы, хлеб, вообще, все съестное или лакомое, что удавалось раздобыть путем солдатской смекалки. Не под мышкой же нести? Особенно если завернуть не во что, а в карман гостинцы не взлезут.

Вот только вместе с вещмешком пропало все Гриньшино богатство – те самые как бы законные трофеи, брать которые не считалось зазорным. Я, как и другие, знал: там и золотые вещицы, и серебряные, и золотые монеты, которые мои орлы при наступлении нашли в посеченном осколками «эрэсов» немецком штабном автобусе, мимо которого в горячке пронеслась, не задерживаясь, бравая пехота (судя по чемоданам из хорошей кожи и висевшей в углу шинели с полковничьими погонами, драпал какой-то тыловой хомяк, что и другие пожитки подтверждали). Все Гриньшины накопления пропали бесследно – и унес он их, конечно, в «сидоре». Как будто заранее знал, что не вернется…

В комнатушку к себе я вернулся еще более подавленным – рассуждая логично (пусть и с позиций насквозь дурной логики), исчезновение вещмешка с ценной поклажей опять-таки, как патрон в обойму, входило в ту самую фантастическую версию, которую сознание отказывалось принимать, но она упрямо лезла в мозги…

Если допустить шальные, фантасмагорические, невозможные догадки, несмотря ни на что, упорно складывавшиеся в стройную, непротиворечивую версию… Пусть даже в нее не верится совершенно…

О хомутах речь сейчас не идет. Дело совсем в другом. Если допустить, что Гриньша со своими чертовыми умениями происхождением из таежной глухомани все же нашел способ улизнуть от войны, при котором уличить его решительно невозможно… Если у того младенца, что смирнехонько лежит сейчас в оцинкованном корыте, своей осталась только внешность, а душа у него другая…

Дезертирство удалось как нельзя лучше. Конечно, оно связано с кучей неудобств – много времени пройдет, прежде чем младенец подрастет настолько, что, не вызывая подозрений окружающих, сможет проявить кое-какие взрослые привычки. К тому же дети подвержены хворям, иногда заразным и смертельно опасным. И все же овчинка безусловно стоит выделки – когда малыш подрастет, война кончится, уйдет в прошлое.

И ведь решительно ничего не поделаешь! Что можно сделать полугодовалому младенчику, и кто вообще поверит, даже лейтенант-лобастик, если я сам в глубине души не верю? Поддавшись минутному нахлыву фантасмагорий? Нет ровным счетом никаких оснований той же военной прокуратуре устраивать в доме обыск. Да и найди они что-то… Эта Ирина показалась мне неглупой. Скажет с честными глазами, что вся эта благодать ей от отца досталась, в подполе была закопана – и кто будет разыскивать на соседнем фронте командира автобата по такому пустяковому поводу, не имеющему никакого отношения к военным делам? А ребеночка будет на что поддержать…

Гриньша ее, конечно, ни во что не посвящал – какая мать на такое согласится? Сказал что-нибудь вроде: один я, как перст, нет у меня ни семьи, ни близких, случись что со мной на опасных военных дорогах, пропадет добро, так что сохрани уж, если от меня не будет писем, продавай помаленечку, содержи мальца в достатке… Но случилось еще печальнее: ночью принес, а утром умер в одночасье. И концы в воду. И нет смысла говорить по душам с лобастым стажером, хоть он и ведет себя странновато, как человек, имеющий свое, отличное от остальных мнение о происшедшем. Если он верит в хомуты, во все остальное может не поверить, а если и поверит, что мы с ним можем сделать? Перед нами стена, которую лбом ни за что не прошибешь, и пытаться нечего…

Всё. Со старшиной Бельченко я больше не говорил ни о каких странностях и ни разу не пересекался с лейтенантом-забайкальцем, ни тогда, ни потом. Гриньшу (умершего, как авторитетно заявил Климушкин, от паралича сердца) похоронили на том же кладбище, что и Бунчука с Веней, с могилой, гробом и памятничком с красной звездочкой. Я, разумеется, на похоронах был, а как же иначе?

А через десять дней дивизия двинулась на фронт, и навалились привычные, но оттого не ставшие более легкими заботы. Все случившееся в том городке отодвинулось далеко-далеко.

Вот только через пятнадцать лет… Но это дорасскажу потом, время позднее.

Красноярск, январь 2023

Терминатор в тереме Антинаучная фантастика

Бесславной кончине российской интеллигенции всех мастей и оттенков с облегчением посвящается

Документы из одного тайника

«Батька Зюгач!

Восславим гений славянской науки, матери всех наук на Земле! Ура! Ура! Ура! Слава! Виват! Виктория! Сподобились на старости лет!

Батька, прости старому солдату эти сантименты. Душа поет, пляшет и трепещет! Короче говоря, имею честь первым доложить, что агрегат „Сламаврем-1“, то есть „Славянская машина времени-1“, наконец смонтирован и отлажен! Правда, скотина Восьмаго дал мало денег, а там и вовсе вышел из партии, храпоидол такой, объявив себя добровольным буржуазным перерожденцем. Так что, если между нами, вождями, агрегат получился, грубо говоря и мягко выражаясь, хреноватеньким. Последние детали подбирали и вовсе на свалке. Как мне растолковали научно и популярно, один рейс наша машина еще сделает, и то только туда. А вот насчет обратно никто ничего не гарантирует. И посему нужно подобрать добровольца, который бы не испугался остаться в проклятом прошлом навсегда, архинадежного товарища.

Поскольку поездка в прошлое планируется одна-единственная, следует использовать нашего добровольного времяпроходца (не называть же его космополитическим термином „хрононавт“?!) с самым что ни на есть максимальным эффектом. Мы здесь, прямо скажу, с соратниками собачились от рассвета и до заката, выбирали варианты. Кое-кто считает, нужно отправить времяпроходца прямиком к тов. Дзержинскому, чтобы Феликс Эдмундович всех этих дедов-прадедов так называемых демократов еще в колыбели… ну, ты понял, Батька Зюгач? Предлагалось еще, чтобы наш надежный товарищ съездил на Урал и там этого Бориску еще в нежном возрасте… Мальцы, они ж на речке тонут и гранатами за милую душу сами себя подрывают…

Скажу сразу, лично мне по сердцу было второе предложение, его мы почти и приняли. Но тут пришел Алик Прохамов, обругал нас приземленными, лишенными стратегического таланта, и еще по-всякому, похуже, чем пишет у себя в газетке. Сгоряча ему чуть не навешали, однако передумали. Поскольку Алик придумал замечательный поворот сюжета. Ну, башка! Не стоит, говорит, бить по хвостам, а стоит нанести удар в самое сердце. То есть – отправить нашего человека к славным истокам российской государственности, в Киевскую Русь, поручить ему войти в доверие к князю благоверному Владимиру Красное Солнышко и уговорить того истребить на Руси святой всех жидов – да так свирепо-показательно, чтобы и дорогу к нам забыли с испугу, памятуя о печальной судьбе предков. Голова!!! Правильно мы Алика не побили. Умеет же, когда трезвый! Объясним князю исторический момент, исторические перспективы – и на грядущее тысячелетие будет Русь избавлена от ихнего зловредного племени!