Злые ветра Запада

– Ты мне нравишься.
– сообщила девушка.
– Ты просто душка, милый строгий Дуайт. Прям плюшевый мишка на Рождество.

Хавьер завел машину, броневик мелко завибрировал, согревая двигатель. Моррис, как и обычно, уже спал. Первый час езды от форта никогда не был опасным. Хавьер вывел броневик из гаража. Дуайта подкинуло, заставив вжать голову в плечи. Все-таки старина 'кугуар' не отличался большим удобством.

Дуайт прижал лицо к бронестеклу 'глазка', глянул наружу. Форт жил обычной жизнью.

Пыль и песок носились по улицам, закручиваемые ветром, обсыпали прохожих. Катил тачку с землей огородник Стэллоун, разводивший турнепс и шпинат. Куда меньше он любил разводить картофель, но именно его продажей и жил. Землю в форт привозили с востока, как и удобрения или семена. Так что, как не прибеднялся Стэллоун, но скрягой его считали явно не зря. Хорошая землица стоила немало 'орлов'.

Прогуливались под зонтиками две совсем юных миз, дочери недавно приехавших гарнизонных офицеров. Высокие, с перетянутыми до осиных, талиями и крепкими задками. Модницы, как на взгляд Дуайта. Обе давно привлекали к себе немало взглядов и вольных бродяг-диггеров, и рейнджеров и, что не казалось странным, курившей перед командорией Хлои. Вкусы и взгляды Хлоя не скрывала. А в дальнюю командорию не попала только из-за таланта медика.

Наверняка скрипели на ветру жалюзи и ставни, в этом Дуайт не сомневался. Кирпич, камень и доски, давно ободранные ветром и песком от краски, ржавое железо низких крыш. Растрескавшаяся улица, носимая взад-вперед пожелтевшая коробка из-под сигарет, кренившиеся вниз фонари. Форт Кросс, переживший ночь, спокойно пережевывал половину наступившего дня. На кативший себе броневик внимания никто не обращал. Пусть он и был одним из семи оставшихся.

– Жизнь не хочет заканчиваться, несмотря ни на что.
– Марк щелкнул четками.
– Разве что люди часто не видят главного за второстепенным. А потом удивляются невозможности поговорить с кем-то, кто был жив еще минуту назад.

– Я вроде ничего не говорил.
– проворчал Дуайт.
– Нет привычки говорить под нос.

– Ты очень красноречиво хрустел пальцами. Это вредно, артрит сейчас старается не обращать внимания на возраст.

– Обожаю снова слушать правильные и хорошие поучения...
– пробормотал из-под шляпы Моррис.
– Мне очень не хватало их целых два дня.

– Ворота.
– Хавьер обернулся к ним.
– Командир, у тебя лист от Шепарда?

– Да.
– Дуайт достал из внутреннего кармана подписанный комендантом приказ.
– На. Едем в сторону?

– Вегас.
– Марк щелкал четками.
– Именно в ту сторону.

– Хреново.
– отозвался Моррис, подняв шляпу на лоб.
– Весьма, да, Хавьер?

– Si.
– Хавьер даже обернулся.
– Очень хреново, ombre.

Дуайт промолчал. Дождался нового рывка 'кугуара' и первых мягких толчков покрышек по песку и снова вернулся к наблюдению.

– Почему очень хреново, мальчики?
– Мойра толкнула Морриса.
– Водитель занят, командир многозначительно молчит, а, Моррис? Тебе отвечать.

– Изабель...
– протянул Моррис.
– Прекрасная, как непорочная Гунхильда, Изабель. Хотя, что и говорить, нет. Изабель прекраснее. Она же брюнетка. И глаза у нее черные-пречерные.

– О, Изабель...
– протянул Хавьер.
– Madre de dios, что за женщина. Bruja, не женщина.

– Изабель.
– согласился Дуайт.
– Изабель Эрнандес де... чего-то там. Не особенно хреново. Все-таки расстались мы с ней по взаимному согласию.

– Он умный, наш командир, - поделился Моррис, - но порой такой дурак.

– Ну да, - Мойра улыбнулась, - в данном случае действительно, не самое умное мнение.

– Изабель Эрнандес де Сааведра.
– Марк покачал головой.
– Не самый лучший расклад, да...

– Что?
– Дуайт покосился на него. Дошло чуть позже.
– Она-то причем?

– Нужна, как проводник. По карте мы не сможем найти объект. Она там была.

– Когда?

– Около года назад. Водила туда караван с припасами.

Дуайт вернулся к увлекательной слежке за пейзажем. Была, так была. Не рассказала... что поделаешь, женщины.

– Все зло от женщин, - Моррис вытянул ноги, заложив руки за голову, поерзал на лежанке, - Всегда и везде.

– То-то смотрю, ты постоянно злом сам себя окружаешь, - фыркнула Мойра, - Нет?

– Закаляю сам себя в борьбе с ним.
– Моррис закрыл лицо шляпой, забубнил из-под нее.
– Чтобы быть всегда готовым.

– Не старайся показать себя хуже, чем есть.
– командор вздохнул.
– Это не мое дело, солдат, но прими мое мнение таким.

– ...
– Моррис почесался.
– Бесполезно спорить.

– Хватит ругаться, amigo, - пробасил Хавьер, - еще успеешь надоесть.

– Ну, друг, если ты просишь, то не буду.

– Врун ты, Моррис, - Мойра полезла в собственную сумку, - не такой уж ты и злой. Хотя хватает, конечно. Зло от женщин, женщина само зло...

– И цветные, - закончил Моррис, - именно так.

– Cabron!
– Хавьер шумно вздохнул.
– Сивый шлюхин сын.

– Ты дружище к ним не относишься, ты мексиканец.

– Да пошел ты в ...
– водитель сплюнул, тут же затерев плевок сапогом, - все равно ты козел.

– Рты прикройте.
– Дуайт свесился вниз.
– Моррис, следи за словами. А ты за дорогой.

Молчание продержалось недолго. Сложно было ожидать чего-то другого.

Дорога, пусть и не самая дальняя, стремится к разговору. В вагонах Трансатлантической железнодорожной компании, как говорили знающие люди, даже есть исповедальни. Что поделать, изливать душу давно модно среди христиан.

Дорога решает многое за людей. Если идешь пешком, то не до разговора с соседом. Переставляешь ноги, и все. Шаг за шагом, увязая в горячем море песка, густой жиже болот, разрывая плотную, высотой по колено, траву прерий или грохоча каблуками по твердокаменной и выжженной доске солончака. Тут не поспоришь, не расскажешь за просто так байку, не похвастаешься девчонкой, подцепленной в городке, оставленном далеко за спиной. Нет, во время привалов так сколько угодно. Но только не когда идешь.

Пройди с десяток миль, нагруженный под завязку, под солнцем, градом ливневых капель или в метущую зимнюю вьюгу, и посмотри, захочется ли тебе трепаться на ходу? Если ноги наливаются тяжестью, если пальцы скользят друг по другу от слипшихся остатков носков и густой грязи от старой кожи, не до разговоров. Да даже если трясешься в седле, привычно подпрыгивая в ход коня, тоже не совсем то. Особенно, когда есть куда торопиться.

Но сейчас, вот так, как внутри 'кугуара', можно и слегка распустить язык. Опасно ли за сталью бортов? Конечно, да еще как. Но это привычно. Сам Дуайт всегда располагался в башне. Он лучше Морриса видел опасность, лучше обращался с 'браунингом' и его лентами. А потому слушать разговоры снизу доводилось часто.