Змееносец. Сожженный путь
Шрифт:
"Это подделка, вдруг подумал Гнедин, улыбнувшись, как сумасшедший перед казнью. Они "состряпали" эту "писульку" что бы сломать меня. А для чего я им, подумал он. Какая ценность во мне - никакой! Какой- то майор Филипов, взял и одним росчерком, - убил!".
Гнедин повернул голову, посмотрел на американца и произнес:
– Это ложь.
– Что? удивился американец.
– Написанное - ложь. СССР своих граждан не бросает, повторил Гнедин.
– Да, усмехнулся американец, помахивая листком в руке. Я понимаю тебя. Ты не прочитал, откуда ответ, протянул он снова листок, Гнедину. Внимательно посмотри, тихо произнес американец.
Гнедин еще раз, поднес листок к глазам, и вверху прочел: Посольство СССР в Пакистане.
– Да, улыбнулся американец. Ваши дипломаты отказались от тебя. Ты умер солдат, добавил он, и забрал листок из
Гнедин молча, с "белым" лицом, сидел в углу, и смотрел в глиняную стену, "стеклянными глазами".
– Ты хороший солдат, негромко промолвил американец. Я буду просить, что бы тебя отпустили. Но, командир Джалаль, очень злой, и ненавидит вас, русских. Вы убили его семью, ударив ракетой в его дом. Я не знаю, что будет с тобой, но стране своей, ты не нужен. Мне жаль, но мне, ты тоже не нужен. Если хочешь остаться живым, прими ислам, и тогда, может через много лет, ты сможешь увидеть свою маму. Прощай солдат. Прощайте, прощайте, стучало в висках. Вы предали и бросили меня на чужбине. Сейчас выйду на улицу, и .... лучше смерть, от пули, чем годы мучений, и унижений. Отсутствует, нет, не значится в списках. Прощай, страна красных флагов, и тупых "замполитов". Ленин в мавзолее, колбаса по талонам... боже, что я, о чем. Прощай мама, прости моя дорогая и любимая, что не смог вернутся, и помогать тебе, "смотреть" тебя до глубокой старости. Прощайте ребята, друзья мои, вы ни в чем не виноваты, просто мы родились в такой стране. И бегали, играли в" войнушку", совсем не представляли себе, как жестока война, и жизнь там, ценой в копейку. В наших играх, всегда побеждали красные, "наши", и мы верили, и знали, и фильмы смотрели... Прощайте товарищи. А может, и не было вас - товарищи? Гады! Народ, он большой, конечно. А я? Частица народа, обо мне,- забыли? Он с частицей знамени, цвета одного, прошептал Гнедин. Скоты! Пал боец на поле боя, и никто не заметил, потери.... СВОЛОЧИ!!!!!
Вошел хмурый охранник, и пнул ногой Гнедина.
– "Тади, рус свиния, "коверкая буквы, лениво произнес он.
Лагерь муджахедов. Утро следующего дня.
На каменистой равнине, под утренним солнцем, на корточках, передвигаются молодые моджахеды, аккуратно устанавливая мины. Они идут в четыре ряда, и закладывают противопехотные мины. Идут "гребенкой", между двух, располагается третий, и далее, до крайнего. Разрывов нет, у каждого по десять мин, которые они ставят. Каждый из них, по замыслу Зафира, должен запомнить расположение мин, того, кто идет рядом. Суть его упражнения была проста, не составляя карту минного поля, визуально определить не только нахождение мин, но и предполагаемую границу минного поля. А еще, Зафиру очень хотелось покончить с пленным русским, и он вынашивал в себе, интересную, как ему казалось мысль. Зафир сидел на пустом минном ящике, и держа перед собой тетрадь, аккуратно заносил в нее, цветным карандашом, установленные его учениками мины, и ориентиры. Он использовал только те возможности, что давали ему четкий ответ, сразу, на месте,- будет доброволец минером, или "подпрыгнет" на первой своей "закладке". Да, он был жесток в обучении, но говорил всегда одно. Нас мало, у нас нет специальной техники, но мы должны минировать и взрывать, очищая свою землю, от "шурави". Мы должны быть хитрее их, и сильнее, не щадите себя и своих сил, тренируйтесь, и станете сильными воинами. Зафир знал, что будет самое страшное в этом упражнении, но, ученики еще не знали, и не догадывались, что их учитель, погонит их, поэтому минному полю, заставляя вспомнить, и "снимать" мины, что бы дойти до края и остаться живым. Вот так жестко, и справедливо, как казалось Зафиру, должен учиться настоящий минер. Да, он знает, и конечно остановит тех, кто не справится, но тогда, они ему будут не нужны. И пусть бегают по горам, а к минному делу, не подходят,- справедливо. Пыля клубами мелкого песка, из под колес, прямиком к учебному полигону, ехала "бурбухайка". Машина подпрыгивала на камнях, и тяжело гудел двигатель. Резко остановившись в нескольких метрах от Зафира, двигатель заглох, а большое облако пыли, накрыло Зафира. Он закрыл глаза, и громко крикнул;
– Остановится!
Остановится, пронеслась эхом команда, по полю. Минеры замерли. Зафир, не открывая глаз, стряхнул ладонью пыль с тетради, и на ощупь, нанес карандашом, "закладку" мины. Затем он
открыл глаза, опустил голову, посмотрел, и довольно улыбнулся. Пыль рассеялась, он посмотрел на своих учеников, и увидел, что те, сидят на корточках, каждый на своем месте, и терпеливо ждут команды. Зафир покашлял, прочищая горло, и громко скомандовал:– Продолжай! Команда "пронеслась" по рядам, и все будто ожив, продолжили свою работу, установку мин. Зафир обернулся, и увидел веселое лицо Исмаила, что шел к нему навстречу. Он улыбнулся ему, и отвернулся, продолжая наносить установленные мины.
– Здравствуй Зафир, сел с ним рядом на ящик Исмаил, протянув руку.
– Здравствуй, кивнул Зафир, отложил тетрадь и поздоровался.
– Как здоровье, как дела, спрашивал Исмаил.
– Спасибо хорошо, а у тебя? улыбался Зафир, положив тетрадь на колени.
– Тоже хорошо, хвала Аллаху, ответил Исмаил. Ты не можешь отказаться от этой рискованной игры, указывая пальцем на минеров, спросил Исмаил.
– Нет, усмехнулся Зафир, глядя на своих "подопечных". Они обязаны мне всем, и будут говорить спасибо, за урок, что я им преподал, я уверен.
– Три месяца назад, у тебя погиб молодой парень, сказал Исмаил. Он много пользы мог принести...
– Да, я помню его печальные глаза, перебил Зафир. Он был больше похож на молодого осла, и смерть его, была глупость.
– Доктор Осама, волнуется о молодых воинах, что гибнут здесь, не принося пользы, в борьбе на своей родной земле, с ненавистным врагом, задумчиво говорил Исмаил. Каждая жизнь моджахеда бесценна, и принадлежит Аллаху, и только в борьбе с неверными, он погибает как мученик, принося себя в жертву...
– Я услышал тебя, снова прервал Зафир. На моих тренировках, не будут гибнуть воины Аллаха, обещаю тебе, и передай мои слова доктору Осаме. Я берегу каждого, будущего воина. А для испытаний, у меня теперь есть пленный, улыбнулся Зафир, повернулся и взглянул на тревожное выражение лица Исмаила. И этот пленный, будет умирать вместо них, негромко добавил Зафир, и снова, отвернувшись, стал смотреть на поле
– Ты хочешь убить этого русского, задумчиво спросил Исмаил, потирая рукой щеку.
– Его подарил мне Джалаль, сказал Зафир устало. Деньги за него не платят, работник он плохой. Я подумал, если он кушает хлеб, и пьет воду, надо трудится.
– Ты придумал, спросил Исмаил, глядя на сгорбившиеся фигуры в поле.
– Хорошо придумал, улыбнулся Зафир. У русских много приборов что ищут мины, а у меня, будет один русский, что "вынюхивает" мины, как собака, усмехнулся Зафир.
– Он будет твоей преданной собакой, удивился Исмаил.
– Самой преданной, ответил Зафир. Он будет бороться, за свою жизнь. И пусть она, не такая ценная, для меня, но ему, за нее, он будет хвататься, я видел его и говорил с ним,- будет.
– Почему? удивленно приподнял плечи Исмаил.
– Он понял, что не нужен своей Родине, и теперь, о нем, может позаботиться только он сам, больше никто. Если захочет жить,- выживет.
– Здесь, обводя поле рукой, сказал Исмаил, это неопасно. Согласен с тобой, ты сохранишь жизни наших воинов, и всегда покажешь им ошибки. Ты очень хорошо придумал, улыбнулся Исмаил.
– Он пойдет со мной за перевал, тихо произнес Зафир.
– Зачем? удивился Исмаил. Он сбежит от тебя, ты очень ошибаешься, пойми...
– Я заминирую его, и отправлю в русское посольство, спокойно промолвил Зафир, нарисовав очередную мину, в тетрадь.
– О! удивленно округлилось лицо Исмаила. Такая хорошая мысль! Я думаю, доктор Осама, услышав такую новость, будет очень рад, улыбался Исмаил.
– Да, кивнул Зафир, мы принесем русским большую беду, и это будет, их собственный солдат, сказал Зафир, и, отметив крайнюю мину, у себя в тетради, громко крикнул:
– Отойти на тридцать шагов!
– Ты очень хорошо придумал, задумчиво сказал Исмаил. Хорошо, резко поднялся он, мне надо ехать.
– Хорошо, ответил Зафир, протянув руку.
– Подожди, не выпускал его руку Исмаил. Как он понимает тебя? Он же не знает наш язык? А ты, не знаешь русский.
– Теперь я знаю и другой язык, улыбнулся Зафир, сказав на английском.
– А, я понимаю, кивнул Исмаил, улыбнувшись, ты говоришь с ним на английском. Но он, что, знает...
– Он знает этот язык, ответил Зафир на родном пушту.
– Хорошо, улыбался Исмаил, я поехал.
– Хорошо, кивнул Зафир.
Зафир встал, посмотрел на группу учеников в стороне, что молча стояли в ожидании его команды, и тяжело вздохнув, произнес: