Змееносец. Сожженный путь

– Задолбал ты Чернов, заткнись. Ты лучше скажи куда сгружать?

– Знаю, спрыгнув на землю, ответил Чернов. За машиной, в глубине двора сарай, туда и несем. И давай быстрее, а то намочим.

– И откуда знаешь, удивился Саша, приподнимая коробку.

– А это дом моего дядьки, усмехнулся Чернов, нагло глядя в глаза Саши. Чего?

– Ничего, тяжело вздохнул Саша.

– Тогда потащили, улыбался Чернов. Только аккуратно, слышишь?

– Слышу, раздраженно ответил Саша.

"Шутки закончились давно, и последняя сегодня, думал Саша, таская коробки. Ох и "попал в переплет", - не вылезешь сухим! Этим, и Чернову, меня сдавать не с руки, себя продадут, деньги, мне нужны, в ресторан отдать, и что бы в училище не знали, и характеристику не испортили для "загранки". Получается, если все имеют что хотят, я тоже остаюсь сухим, и мне ничего не угрожает, кроме милиции. Вот если они распутают, тогда точно, прощай счастливая жизнь, мечты о дальних странах, и вообще, прощай. Ой, как же так, несправедливо! ну почему я послушал эту женщину. Надо было подойти к милиционеру, и честно обо всем рассказать, они ведь честные. Что я наделал глупец! Дал уговорить себя спекулянтке, да еще и расписку написал, и документы оставил,- какой я придурок! А может, еще не поздно. Бросить все и пойти в милицию, рассказать, и спать спокойно".

– Ты это, не "тормози", сказал Чернов, подталкивая Сашу. Много думаешь, мало денег в кармане, понял? Или ты чего надумал? глядя подозрительно на Сашу, говорил Чернов. Ну, думай. Профессор, усмехнулся он, только помни, ты теперь повязан с нами, значит "подельник", а для мусоров,- вор! Понял?

– Ты чего?

– Того, передразнил его Чернов. Если что, на нары пойдешь, вот чего, усмехнулся Чернов. Давай бери, последний, остался.

Саша молча, подтянул к себе коробку, и утерев воду с лица, сказал:

– Чернов, а ты вор?

– Нет, покачал тот головой. Я азартный, тихо добавил он, выпрыгнув из кузова.

– Придурок, негромко сказал Саша, оглянувшись.

– А ты такой же, спокойно промолвил Чернов. Давай, хватай коробку, и потащили. Или не хочешь?

– Тебе все равно, да? взглянув на Чернова, сказал Саша.

– Потащили, зло произнес Чернов.

– Угу, кивнул Саша тяжело вздохнув. Потащили.

Дождь моросил... поздним ноябрьским вечером. Саша Карно, разочаровался первый раз в жизни, по настоящему, всерьез... Справедливость и, правда, никому не нужны, здесь в этом городе, или в стране? Мысли разные были в его голове, но одна, "засела" крепко. Почему правда, так опасна, а ложь, заманчива?

ПАКИСТАН. Сархад. Весна 1988 год.

– Я прошу оставить мне жизнь. Обещаю, я все исправлю, все начну сначала. Я буду прилагать все силы, что бы смыть позорное пятно, на своей жизни. Я не знаю, что еще сказать...

Худой и обросший, в одной рубахе, он стоял на коленях и плакал, опустив голову. Слезы катились по щекам, и падали на изувеченные руки, покрытые язвами и порезами. Поломанные пальцы, подрагивали на" острых" коленях.

Перед ним стоял уверенный в себе, молодой и сильный, светловолосый, американец. На кармане его "камуфляжа" красовалась нашивка американской армии. Он презрительно смотрел на пленного у своих ног, и курил сигарету. Рядом с ним, стояли еще двое. Один, небольшого роста, тщедушный "доходяга", с кривым носом,- переводчик . А второй, был Зафир Ширази, уже опытный минер, и инструктор по минно-взрывному делу.

– Что с ним делать? Как поступить? Он вам нужен? говорил американец, глядя на Зафира.

Переводчик медленно говорил слова, обращаясь к Зафиру. Закончив, он взглянул на Зафира, в ожидании ответа.

– Как воин нет, он не принял ислам, а как раб, да, спокойно ответил Зафир, глядя на пленного. Переводчик говорил не быстро, подбирая каждое слово, будто доставал его со дна высохшего колодца. Американец кивал, и равнодушно смотрел на пленного. Выслушав переводчика "янки" усмехнулся и сказал:

– Думаю как работник, он еще хуже, чем труп. Его надо отпустить, и он сам умрет, в поисках дороги домой, он не пройдет через Гиндукуш. Или, примет ислам, и останется здесь, на, чистой земле, в прекрасной стране, на долгие годы. Я говорю о справедливости. Бог, увидит, если этот солдат достоин, значит, он будет жить, а если нет, смерть. Закон природы, усмехнулся американец. Переводчик, напрягаясь, переспрашивая американца, делал "пассы" руками, и дергал головой. Зафир уловил настроение американца, и уже понял о чем тот говорит, он и сам, уже несколько месяцев, изучал английский язык,но , что бы не было обмана, и полное доверие, или наоборот, Зафир пригласил переводчика.

– Скажи, что я подумаю. Но сначала, я буду тренировать на нем, своих воинов.

– Кого? спросил американец, дослушав перевод.

– Я готовлю группу минеров, из афганских мужчин, что пожелали, бороться с русскими. Что бы смерть преследовала "шурави" везде, на нашей земле, с достоинством ответил Зафир.

– Зачем, усмехнулся американец. Русские уходят, еще шесть месяцев, и их совсем не будет в вашей стране. Я знаю.

– Они здесь, выслушав переводчика, ответил Зафир. И мы будем их убивать, очищая нашу землю. Пока последний из них, не уйдет, сказал Зафир, глядя на американца.

– Хорошо, кивнул американец. Мне все понятно. Только одно меня беспокоит, задумавшись, говорил он, глядя на пленного.

– Змея! Беги! вдруг выкрикнул американец, подпрыгнув на месте.

И сразу дернулось тело пленного, и пополз он на четвереньках, оглядываясь по сторонам. Зафир и переводчик, замерли от удивления. Американец наоборот, весело улыбаясь, подошел к пленному, присел перед ним "на корточки" и, посмотрев ему в лицо, тихо сказал:

– Ты хорошо знаешь английский? Или плохо, но понимаешь, о чем я говорю. Да? Можешь не отвечать, кивни головой. Ну!

Пленный смотрел широко открытыми глазами, на довольное лицо американца, несколько секунд, а затем, кивнул головой, протягивая к нему, изувеченные руки.

– Спасите меня, прошептал пленный на английском. Я умру в этой стране.

– Хорошо, прошептал американец. Я буду говорить с тобой, вечером. Твоя жизнь зависит от меня. Говори правду, понимаешь?

– Да, прошептал пленный, я понимаю.

– Хорошо, улыбнулся американец, похлопал его по плечу, поднялся, и подошел к переводчику.

– Скажи господину Ширази, что мне нужен этот пленный. Я буду говорить с ним, вечером. Пожалуйста, дайте ему одежду, еду, и помойте. Результат разговора, его жизнь, посмотрев на пленного, сказал американец. Если он, нам не подойдет, оставим вам, и делайте с ним, что желаете.

Переводчик закончил говорить, и Зафир, не раздумывая, ответил:

– Хорошо.

ВЕЧЕР. Полевой лагерь муджахедов. Недалеко от Читрала.

Призывы муллы к вечерней молитве, разносились над горами, и небольшим городом в узкой долине. Солнце скрылось вдали, за вершинами Гиндукуша. Пленный сидел в сарае, с козами, и смотрел через щель в двери на улицу. Сегодня, после разговора с американцем, ему дали еду, хорошую, очень. Он кушал плов, и горячие лепешки, пил воду и даже умывался. Он был счастлив. Ему дали чистую одежду и галоши. Он улыбался, и смотрел... Жизнь снова, круто менялась. Он сосредоточенно шевелил губами, повторяя слова, призыва к молитве. Шесть месяцев, долгих и мучительных для него, полгода... Пленного звали, Руслан Гнедин.

Через час в доме полевого командира Джалаля.

У каждого человека, есть имя. Оно, его линия на далеких холмах, дорога, по которой идешь, и судьба, от которой не убежать...

Гнедина завели в дом, и посадили в углу. Посередине комнаты на полу, лежала цветастая скатерть, на которой стояли белоснежные пиалы, лежали лепешки и из носика пузатого чайника, струился пар. Пахло травами и едой. За окном, еле слышно тарахтел "дизель", в комнате горела лампа, напоминая о цивилизации.