Змеиная вода
Шрифт:
– Служили?
– Кто не служил.
Она не стала предлагать помощь, и Бекшеев сам забрался внутрь. Причем получилось почти легко.
– Связью занималась. Была ранена. Есть награды, - она говорила сухо и четко, словно доклад делая. – Муж погиб.
– Сочувствую.
– Вежливый.
– Завтра… приедет один человек… есть еще свободные номера?
– Хватает. Здесь не так много людей. Да и те, что есть, предпочитают подешевле, попроще. Не знаю, зачем я вообще с этой гостиницей вожусь.
Грузовик дернулся и задребезжал, но потом все же выбрался,
– Расскажите, - попросил Бекшеев.
– О себе? Воздержусь.
– О змеиной воде. Вы местная?
– Местная… и сказки эти слышала. У нас тут всегда змей хватало. Ужи большей частью, но и гадюки встречались. Места такие, что кругом ручьи и болота. На них – жабы. А там уже и змеи. Плодятся. Иногда и в город заползают, особенно по весне.
– Как-то… звучит…
– Обыкновенно.
Людей становилось больше. И женщина сбросила скорость, а после и вовсе остановилась.
– Змеи… змеи от людей страдают больше, чем люди от них. Их ловят. Бьют. Кто на жир, кто просто так. На гадючьих зубах настойки делают. Гадючий жир плавят, говорят, хорошо от болей в спине помогает. И змеиную воду опять же делают.
– Что это вообще? Хотя…
– Идемте, - женщина выбралась из грузовика. – А то затопчут… ишь, слетелись… развлечение.
– Развлечение?
– Отчасти. Хотя и тушат…
Цепочки людей выстроились от колодца, передавая друг другу ведра. Там, ближе к госпиталю, людей было меньше. Но и действовали они как-то больно уж слаженно. Бекшеев ничуть не удивился, увидев Тихоню, который и командовал процессом.
Ну да, кто еще.
– А, шеф… вы там постойте, - велел Тихоня. – Мы тут скоренько… тут и не горит-то толком.
Не госпиталь.
Дым валил откуда-то сбоку, едкий, черный. В него лили воду. Кто-то даже полез смотреть.
Морг.
Надо же. Какая неожиданность.
– Так что такое змеиная вода на самом деле? Приворотное зелье? Отворотное? Чудо-жидкость, которая способна…
– Избавить от нежеланного ребенка, - спокойно оборвала женщина. – В мое время змеиной водой называли именно это средство.
– В ваше время?
– Бросьте. В то, в котором я была молода и меня волновали подобные глупости.
– Дыма много, - появился Тихоня, размазывая по лицу сажу. – Снизу идет…
– Люди?
– Пациентов вывели всех, благо там три хромых и два кривых. Горит внизу. В морге. Но хорошо так горит… благо, стены укрепленные. Но зуб даю, подожгли…
– Надо же, как интересно, - столь же сухо и невыразительно произнесла Петровна. – Зачем кому-то поджигать морг?
Затем, что в нем оставалось тело Инги Северцевой.
Ждало некроманта.
А теперь…
– Зима где?
– Да… тут где-то была. Да не полезет она в огонь, шеф. Не дура же. Там… и близко из-за дыма не подойдешь. Гадость какая-то…
Раздался звон, и через расступившуюся толпу пробралась пожарная машина.
– А они не особо торопились, - Тихоня сплюнул под ноги. – Ладно… Зиме скажу, что вы тут… вы,
главное, сами не лезьте… все не сгорит.– Не сгорит, - согласилась Петровна. – Наверху противопожарные амулеты обновлялись согласно регламенту.
– А внизу?
Пожарные тянули рукава, но вновь же без особой суеты, скорее даже лениво. И люди, успокаиваясь, уверяясь, что пожар этот не так уж страшен, превращались в зевак.
– А внизу, полагаю, имел место пример экономии. В конце концов, это морг. Чему там гореть?
Вот именно.
И Бекшеев постарается выяснить.
– А вы тут, да? – смутно знакомая девушка выбралась из толпы. – Ужас какой! Просто страх! Я как услыхала сигнал… а вы жених, да? Зимы? А я Зина, но можно Зиночка. Меня все Зиночкой зовут…
– Где вы услышали сигнал?
На Зиночке был белый халат, пусть и мятый. И сама она гляделась мятою, всклоченной.
– Так… тамочки, - она махнула рукой. – Я ж сегодня дежурю. Мой черед. У нас обычно тихо… ну только из наших если кто начнет жаловаться, на боль там… еще как-то на храп. Тогда Питяков лежал. А он храпел так, что прям жуть! И что я сделаю? Мне вон через коридору всю слышно было. А им через стенку… ничего не сделаю. Нету от храпу лекарства! Вот… а сегодня тихо. Питякова еще когда выписали. А нынешние так сами поснули… а тут это вот! Ох, Милочка заругается теперь! Там же ж все, небось, повыгорит… ущербу будет!
– Погодите, - Бекшеев попытался вернуть к разговору. – То есть, вы дежурили…
– Ну да. Положено. Пациенты есть? Есть. Стало быть, и персонал наличествовать должен. Я и сидела… следила, значит, чтоб все в порядке.
– Спала, - сказала Петровна и уставилась на Зиночку мертвыми своими глазами, отчего у Зиночки рот приоткрылся. И она кивнула.
– Так… у нас же ж спокойно… - прозвучало это донельзя жалобно. – Тихо у нас тут. И спят все. Я сама проверила. Микитова спала. Нехайло спал. И еще…
Она перечисляла пациентов, загибая пухлые пальчики.
– Все спали. И я легла. Чего я там торчать буду? Если кому надобно, то разбудят. А то ж, если не спать-то, утром страх будет. Вот и прилегла на топчанчике. Один глазок прикрыла только! На минуточку. А тут оно как завоет! Как… жуть! Я и прыгнула.
– И дальше что?
– А чего? Народ тоже всполошился. Только Нехайло лежьмя лежал. Но оно и понятно. Он же ж пострелянный, мается, родимый… больно. Ему Захарка велел выдать снотворного. Я и выдала. Он и спал. Крепко… я велела всем выходить. По правилам так!
– Правильно, - похвалил Бекшеев.
– А там внизах уже дым шел! Я сразу докумекала, что из подвалу… Нехайло тащить пришлось! Я уж его и так будила, и этак. А он ни в какую! Еле на кресло взоперла, с колесиками. И то только до лестницы! А там уже тащить…
– Вы настоящая героиня.
– Так… - Зиночка засмущалась. – Я же ж по правилам…
– А из целителей кто-то был в госпитале?
– Не-а… тяжелых же ж никого. Они и ушли.
– Когда?
– Так… - Зиночка задумалась и даже лобик наморщила, вспоминая. – Сперва вы были… после они еще ругалися… Захарка с Милочкой…