Змеиная вода

Сказано было с раздражением. И Валентина тотчас совладала с собой.

– Извините. Порой сил на них не хватает. И пытаешься как-то говорить, объяснять, но нет… дремучесть кажется неискоренимой. Этой аборт не стали бы делать и в госпитале. Срок уже большой. Я ей так и сказала, что затянула… она в слезы. Все они в слезы… умоляют помочь. А чем я помогу-то? Убью, чтоб не мучилась?

– А кто бы помог?

И по тому, как тень мелькнула на лице Валентины, Бекшеев понял, что угадал с вопросом.

– Ведь кто-то помог бы, верно? Кто-то, к кому они могли бы пойти… вы слышали, что Антонину убили?

И снова угадал.

– Антонину… - Валентина выпрямилась.

– Вы были знакомы?

– Была… мы учились вместе. Дружила даже… как мне казалось. Хотя теперь понимаю, что дружить с Антониной – так себе мысль. И да, она могла бы. Она… поймите, что целители – в целом весьма далекие от святости люди.

– Понимаю, - усмехнулся Бекшеев. – У меня матушка целитель. И поверьте, я их видел… всяких.

Валентина кивнула.

– Война… многих перемолола. Я не исключение. Казалось, что надо только дождаться конца войны, дотерпеть и все наладится. А потом… дома нет. Родных нет… никого не осталось. Муж тоже погиб. А я… я вот жива, цела и простить себя за это сложно. Не знаю, поймете ли…

– Пойму, - Зима молча жевала пирог. – Еще как…

– Тогда хорошо. Я… растерялась. Куда ехать? Что делать? Оставаться в родном городе, где все-то напоминает? Сбежать хотелось и подальше.

– И вы сбежали сюда.

– Именно.

– Неплохое место. Получше Дальнего… не обращайте внимания. Не только вы сбегали.

– Знаю. Нас, таких, много… только сбежать…

– От себя не выйдет.

– Точно, девочка. Не выйдет. Но… и вернуться не у всех есть силы. Ты вот, вижу, сумела.

Зима отвернулась и ничего не сказала. Бекшеев же поспешил задать неуместный вопрос:

– А вы?

– А я… а мне и нужды нет. В конце концов, какая разница, где людей лечить? Тут, в Москве или Тобольске? Это типичные заболевания от климата различаться могут, а люди везде одинаковы. Антонина меня встретила. Она меня и позвала-то… переписывались с ней. Я подумала и приехала. Почему нет? Антонина в первое время к себе поселила. Предложила… дело. Помогать ей. Она знахарствовала, да не справлялась сама. Людей-то много. В госпитале раненые. И бардак там был редкостный… после войны он везде был. Не хватало, что людей, что лекарств.

Валентина пила чай неспешно, и рассказывала тоже.

– Антонина это быстро поняла. Ей бы в госпиталь пойти. Взяли бы. И меня бы взяли…

– Но вы не пошли? – поинтересовался Бекшеев.

– Нет.

– Почему?

– Сама не знаю. Я тогда будто во сне каком… растерянная была. Не хотела никого ни видеть, ни знать… это больно, когда вот перед тобой человек. Больной человек. Но ты знаешь, что он поправится, что ты ему поможешь. И знаешь, что твоя сестра сгорела от пневмонии и никто-то ей не помог. Как не помог твоему сыну в госпитале. Не сумел ли или просто очередь не дошла. Как не помог матери в тылу, у которой сердце остановилось. Это знание душу раздирает. И да, таких множество, но тебе болит за своих, за родных. И лечить с таким настроем нельзя.

Валентина отставила чашку и провела дрожащими пальцами по скатерти.

– Я боялась, что сорвусь. Что возьму и убью кого-нибудь… просто от этой обиды, зависти. Я… я так Антонине и сказала, что нельзя мне к людям. И лечить не буду. Что хочу просто пожить.

– А она?

– Она пыталась уговаривать. Золото какое-то показывала. Мол, сейчас самое время зарабатывать. И мне тошно сделалось. Я поняла вдруг, что там, дома, тоже были такие вот, как она… не при госпиталях пусть, не при больницах, но умеющие лечить. Только лечили они далеко не всех. И Антонина… она же не всем помогала, нет. Она брала тех, кто мог заплатить. А когда смерть за плечом, то платишь… ищешь способ и платишь. Особенно, если смерть не твоя… иные за себя не боятся, а вот дети там…

– Вы поссорились?

– Да. Я… резко высказала неодобрение. У меня и так-то характер непростой, но вот… и Антонина ответила, что я дура. Что никто не будет ценить, когда доброта и за даром. Что людям только волю дай, мигом на шею сядут. В общем… не получилось гостевать и с дружбой все завершилось.

– А тут как оказались?

– Просто… возвращаться мне было некуда. Деньги имелись. Я и обратилась в контору одну, узнать, есть ли дома на продажу. Мне этот предложили. К слову, Антонина не обрадовалась, если вам это интересно. Она почему-то решила, что я просто хитрю. Что собираюсь поселиться и трясти из людей деньги.

Золото.

То золото, которое в коробке.

И банковский счет…

– Приезжала?

– Да. Повздорили крепко. Пыталась меня выгнать, мол, могу другое место найти. А я… Галина, конечно, своеобразный человек. Болтлива без меры… но она без родителей осталась. Муж, ребенок малый на руках. И я одна. И как-то вот вышло, что… не я к ней, она ко мне потянулась. Теткой назвала… главное, я поняла, насколько я к жизни не приспособлена. Печь затопить. Камин прочистить. Огород этот… чтоб его. А у нее в руках все горело, только денег не было. У меня были. Вот мы и договорились, что она помогает, а я плачу. Хотя, думаю, она и без денег бы не бросила. Потом эта история с её мальчишкой… чудом откачали. Тогда я словно и очнулась. Ну и люди… Галина ж по всем окрестностям разнесла, что я Никитку спасла… вот и потянулись. То с одним, то с другим.

– А в город? – уточнил Бекшеев. – Почему они в госпиталь не ездят. Там особой загрузки я не увидел.

– Не знаю… порой – далеко. Машины-то не у всех имеются, а подвода – это коня запрячь надо. Туда-обратно… вот и день потерян. Зимой и конь заболеть может, застудиться. Летом же каждый час дорог… порой не понимают, сколь все серьезно. Колет и колет. Чего важных людей отвлекать… да и побаиваются их. Знахарка – иное дело.

– Или ведьма, - не удержалась Зима.

– И ведьма тоже, - Валентина нисколько не обиделась. – Заглянуть сюда, послушать… в целом справляюсь я. Травы вот сушу, собираю. Могу и рецепт выписать. Раньше выписывала, да без толку. С рецептом же до аптеки доехать надо, а там еще деньги платить.

– А вам?

– А мне можно яиц принести или там гуся половину, сала кусок. Это все не деньги. На деньги здешний люд скуповат. Но за сложное я не берусь. Если вижу, что серьезное дело, то в госпиталь отправляю. Записку пишу.

– И как?

– Беседовали мы с Людмилой… приезжала как-то, грозилась жандармерией, что, мол, людей лечу без прав и разрешений, - фыркнула Валентина. – А как дипломы мои увидела, то и успокоилась…

Вот только почему-то не сказала, что ведьма из Змеевки – вовсе даже не ведьма. Она и о визите своем не говорила-то, будто его и не было.

Постеснялась?

– Ты травки-то пей… вообще в травах много силы, особенно если взять правильно, да заклясть. Мои отвары многих спасали… так вот… Людмила эта приезжала спрашивать, кто женщинам средство продает, чтоб выкидыш спровоцировать. На меня думала. Я поклялась, что не я это. Да и откуда у меня? Травы травами, но состав такой сделать, чтоб сработал, чтоб плод изгнал, а женщину не убил, сложно. Здесь уже концентрация важна. И учитывать надо, что вес, что состояние здоровья. Проще уж хирургически…