Змеиный король

– Впечатляюще.
– Саймон дотронулся до блестящего листа.

– Боюсь, я трачу слишком много времени и денег на свое маленькое увлечение.
– Пожилой мужчина погладил еще зеленый фрукт.
– Оно затягивает… Но, если уж на то пошло, месть тоже, - улыбнулся сэр Руперт, само воплощение доброго отца в окружении своего искусственного сада.

Саймон ощутил, как подкатывает ненависть, но старательно подавил чувство.

– Сразу берете быка за рога, сэр.

Сэр Руперт вздохнул.

– Какой смысл притворяться, будто я не знаю, почему вы здесь. Мы оба слишком умны для этого.

– Тогда вы признаете, что участвовали в заговоре, который погубил моего брата.

– Саймон намеренно оторвал лист, который как раз гладил.

– Н-да, - раздраженно бросил пожилой мужчина.
– Вы делаете вид, будто дело было не серьезнее детского спора из-за кубиков, в то время как все обстояло куда сложнее.

– Разве?

– Разумеется. На кону было целое состояние - у всех инвесторов, не только у меня.

– Деньги.
– Саймон скривился.

– Да, деньги!
– стукнул тростью об пол Флетчер.
– Вы совсем как мой сын, презираете золото, будто оно пачкает вам руки. Почему, думаете, все мы, включая вашего брата, изначально ввязались в это предприятие? Нам нужны были деньги.

– Вы убили моего брата из-за собственной алчности, - прошипел Саймон, не в силах сдержать ярость.

– Мы убили вашего брата ради наших семей.
– Сэр Руперт моргнул, тяжело дыша, вероятно сам удивившись своей откровенности.
– Ради моей семьи. Я не чудовище, лорд Иддесли. Не заблуждайтесь. Мне дорога моя семья. Для нее я сделаю все, что угодно - в том числе, да, избавлюсь от аристократа, который, во имя соблюдения своих благородных принципов, позволил бы моим родным попасть в работный дом.

– Вы так все поворачиваете, будто предприятие было верным делом, в то время как с самого начала затеяли авантюру. Едва ли Итан виноват в том, что цены на чай упали.

– Нет, - согласился сэр Руперт.
– Не виноват. Но именно он не позволял нам получить деньги по страховке.

– Вы убили его, чтобы совершить мошенничество.

– Я убил его, чтобы сохранить семью.

– Меня это не волнует.
– Саймон презрительно скривил губы.
– Меня не волнуют ваши оправдания, не волнуют причины, которыми вы утешаете свою совесть, не волнуют горести, которыми вы пытаетесь пробудить во мне жалость. Вы убили Итана. И сами в том признались.

– Вас не волнует?
– мягко произнес Флетчер в недвижном, душном воздухе.
– Вас, потратившего год на месть за собственную семью?

Глаза Саймона сузились. По спине сбежала капелька пота.

– Думаю, вы все-таки понимаете, - проговорил сэр Руперт.
– И мои причины, на самом деле, вас очень даже волнуют.

– Это не имеет значения.
– Саймон потрогал пальцем другой лист.
– Вы пытались убить мою жену. За одно только это я хочу видеть вас мертвым.

Сэр Руперт улыбнулся.

– А вот тут вы не правы. Покушение на вашу жену - не моя вина. То была инициатива лорда Уокера, а ведь вы его уже прикончили, не так ли?

Саймон воззрился на мужчину, искушавшего его надеждой на освобождение. Как легко было бы просто остановиться. Четверо уже на том свете. Противник утверждал, что не представляет угрозы для Люси. Виконт мог уйти, вернуться домой к любимой и никогда больше не участвовать в дуэлях. Так просто.

– Я не могу оставить смерть моего брата неотмщенной.

– Неотмщенной? Вы уже забрали четыре души. Разве этого мало?

– Нет, пока живы вы.
– Саймон оторвал листок.

Сэр Руперт вздрогнул.

– И что вы сделаете? Объявите войну калеке?
– Он выставил вперед трость, словно щит.

– Если потребуется. Жизнь за жизнь, Флетчер, будь то жизнь калеки или нет.

Саймон развернулся и зашагал к двери.

– Вы не сделаете этого, Иддесли, - прокричал сэр Руперт ему вслед.
– Вы слишком благородны.

Саймон улыбнулся.

– Не рассчитывайте на это. Ведь вы сами заметили, насколько мы похожи.

Он закрыл дверь и покинул дом, а следом за ним шлейфом тянулся тепличный запах цитрусовых.

***

– Теодора, милая, тебе нужно посидеть спокойно, если хочешь, чтобы тетя Люси нарисовала твой портрет, - выговаривала Розалинда тем вечером.

Болтавшая ногами Кармашек замерла и бросила взволнованный взгляд на тетю.

– Почти готово, - улыбнулась Люси.

Женщины сидели в просторной гостиной в передней части дома Саймона - теперь, когда они поженились, и ее дома тоже. Пора уже думать о нем как о своем собственном. Но, по правде говоря, Люси все еще считала особняк и слуг имуществом мужа. Может, если она останется...

Люси вздохнула. Какой вздор. Разумеется, останется. Она жена Саймона; время сомнений давно миновало. Что бы он ни сделал, она по-прежнему его супруга. А если виконт больше не участвует в дуэлях, то нет и причин, которые помешали бы им сблизиться. Лишь этим утром Саймон страстно занимался с ней любовью и даже признался, что любит. Чего еще женщина может просить у мужа? Люси бы сейчас пребывать в неге и покое. Тогда откуда это чувство неизбежной потери? Почему она сама не призналась мужу в любви? Три простых слова, которых он, должно быть, ждал, но Люси так и не смогла их произнести.

Она покачала головой и сосредоточилась на наброске. Несмотря на ее возражения, Саймон настоял, чтобы гостиную переделали по вкусу супруги. Хотя пришлось признать, комната стала действительно чудесной. С помощью Розалинды Люси выбрала цвета спелого персика: нежный желтый, солнечный розовый и насыщенный красный. Результат получился свежим и спокойным одновременно. К тому же, эта комната освещалась лучше всех в доме. Одного только этого оказалось достаточно, чтобы гостиная стала любимым местом Люси. Она посмотрела на свою натурщицу. Кармашек была одета в бирюзовый шелк, оттеняющий ее чудесные кудряшки цвета льна, но сидела, напряженно ссутулившись, будто застыла во время ерзания.

Люси наскоро сделала еще несколько штрихов карандашом.

– Готово.

– Ух ты!
– Кармашек стрелой вылетела из кресла, в котором позировала.
– Дайте мне посмотреть.

Люси повернула набросок.

Девочка наклонила голову то так, то эдак, и наконец сморщила носик.

– Это у меня такой подбородок?

Люси внимательно оглядела рисунок.

– Да.

– Теодора.

Верно уловив тон матери, Кармашек присела в реверансе.

– Спасибо, тетя Люси.

– Пожалуйста, - ответила Люси.
– Не хочешь ли посмотреть, закончила кухарка печь пирожки с миндалем к рождественскому обеду? Она может дать тебе один попробовать.