Змеиный король

– Нет. Предпочитаю хотя бы день отдыхать перед следующим забоем.

– Не смешно, - прошептала она.

– Да, не смешно.

Оставшись в одних только бриджах, он налил в тазик воды и стал мыться.

Люси смотрела на него с кровати. Сердце ныло. Как мог сей человек с усталыми и все же грациозными движениями этим утром убить другого человека? Как она могла выйти за него замуж? Отчего до сих пор переживает?

– Ты можешь мне все объяснить? – тихо спросила Люси.

Виконт на миг замер с поднятой рукой. Потом, ополаскивая подмышку и бок, заговорил:

– Все они вложили деньги в одно предприятие. Пеллер, Хартуэлл, Джеймс, Уокер - и Итан, мой брат. – Обмакнул ткань в воду, отжал и принялся тереть шею. – И очевидно, сэр Руперт Флетчер, отец Кристиана.

– Саймон взглянул на Люси, будто ждал возражения.

Она не произнесла ни звука.

– Они закупили партию индийского чая. Не просто партию, а несколько груженых кораблей, - продолжил он. – Черт, целый проклятый флот, словно какие-то торговые тузы. Цены на чай росли, и они собирались разбогатеть. Легко и быстро.

Саймон круговыми движениями водил полотенцем по груди, стирая кровь, пот и грязь.

Люси смотрела на него, затаив дыхание, и боялась прервать рассказ. Но внутри у нее все дрожало. Ее одновременно тянуло к мужчине, который так невозмутимо приводил себя в порядок, и в то же время отталкивал незнакомец, только что утром убивший человека.

Саймон плеснул водой себе в лицо.

– Единственный риск заключался в том, что корабли потонут в море или попадут в шторм, но для любого торговца это не новость. Они наверно всего с минуту о том и подумали и решили не принимать в расчет. В конце концов, их манили громадные барыши. – Саймон взглянул на тазик мыльной воды, опорожнил его в помойное ведро и снова наполнил. – Но Итан, вечно правильный Итан, упрашивал компаньонов застраховать корабли и прибытие груза. Дорогое удовольствие, но брат говорил, что это умный ход. И ответственный.

Виконт вновь наклонился над тазом и полил себе на голову.

Люси подождала, пока муж не отожмет волосы и не выпрямится.

– Что же случилось?

– А ничего. – Он пожал плечами, взял полотенце и стал вытираться. – Погода была прекрасной, корабли крепкими, и команда, полагаю, умелой. Первый корабль успешно добрался до порта.

– И?

Какое-то время Саймон старательно складывал полотенце, прежде чем положить его рядом с тазом.

– Между тем цена стала падать. И не просто упала, а обрушилась. Произошла одна из тех причуд рынка, которые нельзя предусмотреть. Образовался непредвиденный излишек чая. Их товар стал стоить не больше стоимости его разгрузки с корабля.

Саймон прошел в гардеробную.

– То есть вкладчики потеряли свои деньги? – спросила Люси.

– Так произошло бы. – Он вернулся с бритвой. – И вот тогда они и вспомнили о страховке. Страховке, которую их заставил оплатить Итан. Такая поначалу нелепая затея теперь стала их единственной надеждой. Если бы они потопили корабли, то смогли бы возместить потери.

Люси помрачнела.

– Но Итан…

Саймон кивнул и указал в ее сторону лезвием.

– Итан был человеком слова, самым честным из известных мне людей. Твердо уверенным в себе и своих принципах. Он отказался. Наплевал на деньги, на гнев компаньонов, на маячившее на горизонте разорение, но не стал принимать участие в жульничестве.

Саймон намылил лицо.

Люси подумала о чести Итана – каким наивным человеком был покойный и как трудно такому мужчине, как Саймон, с этим жить. Голос виконта звучал ровно. Возможно, стороннему наблюдателю он показался бы бесчувственным, но она, женщина, которая его любила, слышала скрытую за словами боль. И гнев.

Саймон поднес бритву к шее и провел по ней первый раз.

– Они решили избавиться от Итана. Без него компаньоны могли потопить корабли и вернуть свои деньги - с ним же потеряли бы все. Но ведь не так-то просто убить виконта? Поэтому они распустили гнусные слухи, которые невозможно было опровергнуть, с которыми невозможно бороться.

Он вытер пену с лезвия о ткань.

– Слухи о нем? – прошептала Люси.

– Нет. – Саймон уставился на бритву, словно забыл, зачем ее взял. – О Розалинде.

– Что?

– О добродетели Розалинды. О законности рождения Кармашек.

– Но Кармашек похожа на тебя как две капли воды…

Люси осеклась, поняв, в чем же дело. «Господь милосердный».

– Именно. Как две капли воды. – Он скривил губы. – Они назвали Розалинду шлюхой, якобы я ее обольстил, мол, Кармашек незаконнорожденная, а Итан рогоносец.

Люси, должно быть, ахнула.

Саймон повернулся к ней, в глазах стояла боль.

– Как считаешь, отчего, ради всего святого, мы не посещаем лондонские балы, приемы, музыкальные вечера? Репутация Розалинды погублена безвозвратно. Она уже три года никуда не выходит. Замужние женщины, за плечами которых несть числа любовных связей, не здороваются на улице с ней, безукоризненно добродетельной леди.

Люси не знала, что сказать. Как отвратительно поступили с этой семьей, с братьями.

«Бедная, бедная Розалинда».

Саймон глубоко вздохнул.

– Они не оставили моему брату выбора. Он вызвал на дуэль Пеллера, самого из них громогласного. Итан никогда не дрался на дуэлях, едва знал, как держать шпагу. Пеллер прикончил его меньше чем за минуту. Привел как овечку на заклание.

Люси затаила дыхание.

– А где был ты?

– В Италии. – Он снова поднял лезвие. – Изучал руины и пьянствовал. – Взмах бритвой. – И ходил по девкам, должен признаться. – Очистка лезвия. – Я ничего не знал, пока не прислали письмо. Итана, спокойного, скучного Итана, послушного сына, моего брата Итана убили на дуэли. Я решил, что это шутка, но тем не менее, поехал домой. – Взмах бритвой. – К тому времени мне уже наскучила Италия. Каким бы хорошим ни было вино, кроме руин там смотреть нечего. Я прискакал в поместье Иддесли и…

На сей раз он помолчал, вытирая лезвие. Саймон отвернулся от Люси, но она увидела, как дернулось адамово яблоко, когда он сглотнул.

– Дело было зимой, и родные сохраняли тело Итана до моего возвращения. Кажется, похороны не могли состояться без меня. Не то чтобы на кладбище пришло много народу: только Розалинда, почти обессилевшая от горя и потрясения, Кармашек и священник. Больше никого. Их избегали. Их жизнь разрушили. – Саймон посмотрел на Люси. Она заметила, что он порезался под мочкой левого уха. – Мало им было убить моего брата, они еще и погубили его имя. Погубили репутацию Розалинды. Погубили надежды Кармашек на замужество, хоть она еще слишком мала для того, чтобы это понимать.

Саймон помрачнел и далее уже в полном молчании принялся заканчивать бритье.

Люси разглядывала мужа. Что ей делать? Она чересчур хорошо понимала его жажду мщения. Если бы кто-нибудь так неправедно поступил с Дэвидом или с Papa, она бы тоже кипела от негодования. Однако гнев все же не оправдание убийству. И чего это стоило Саймону, его душе и телу? Он не смог бы сражаться на всех этих дуэлях, не теряя попутно часть себя. Может ли она просто сидеть в стороне, пока муж уничтожает себя в мщении за погибшего брата?