Змея и Крылья Ночи

Я моргнула, и слезы потекли по моим щекам. Все, что я вскрыла в себе, чтобы получить доступ к этой силе, кровоточило, как открытая рана.

Сначала Райн медленно поднялся.

А потом пошел так быстро, что я не успела среагировать, когда он закрыл пространство между нами несколькими длинными шагами, затем он сразу оказался вокруг меня в крепких объятиях, и мои ноги оторвались от земли, а мои руки были на его шее, и я позволила ему обнять меня. Позволила себе прижаться к нему. Позволила себе зарыться лицом, залитым слезами, в теплое пространство между его подбородком и горлом.

И сейчас ни одна вещь, ни зрители, ни арена, ни арка, ни Ночной огонь, ни сама Ниаксия не существовала, кроме этого момента.

— Ты на минуту меня встревожила, — пробормотал он мне в волосы, его голос был хриплым. — Я должен был догадаться.

Он опускал меня, пока мои ноги снова не коснулись земли, затем отпустил меня. Покачиваясь и испытывая головокружение, я смотрела на трибуны.

Винсент был прямо впереди, на полпути через арену. Он полустоял, его глаза были широко раскрыты и не мигали. Одной рукой он держался за перила. Другая сжимала его грудь, словно пытаясь удержать его собственное сердце.

Должно быть, я была слаба от потери крови. Потому что мне даже показалось, что, возможно, я увидела серебристую полоску на его щеке.

— Пойдем, — тихо сказал Райн, положив руку мне на спину.

Я повернулась к двери, и призрачная тишина Лунного дворца встретила нас с распростертыми объятиями.

Антракт

Юная девушка думала, что она влюблена, или что-то в этом роде. Быть молодой и влюбленной — невероятная вещь. Это так многому учит.

У нее никогда не было друга ее возраста, и поэтому она научилась делиться частичками себя с другими.

У нее никогда не было возлюбленного, поэтому ей пришлось учиться целоваться и прикасаться.

Она знала, что ее отец не одобрит этого, поэтому научилась скрывать от него свои чувства.

Ее темный мир стал немного светлее, холодные комнаты — немного теплее. Ее молодой человек был застенчивым и милым, и, казалось, он был очарован ею. Она проводила долгие дни, повторяя каждое его слово.

Возможно, в другом мире эти два человека не нашли бы много общего. Но в этом мире, в котором у них было так мало всего остального, они стали друг для друга всем.

Они влюбились друг в друга сильно и быстро, и юной девушке нравился этот порыв. Она хотела большего. Они оторвались друг от друга, тяжело дыша и жаждая еще больше кожи друг друга.

Юная девушка никогда раньше не сталкивалась с сексом.

Но как же она этого хотела.

В ту ночь она знала, чего хочет от него. Что она хотела дать ему взамен.

Они встретились в его комнате. Их поцелуи были беспорядочными и неистовыми, сопровождались вздохами и стонами, когда губы касались чувствительной плоти. Желание друг друга накрыло их пьяной дымкой, усиливаясь с каждым сорванным слоем ткани.

Она немного нервничала, когда он прижал ее к кровати и забрался на нее. Нервничала, когда он раздвинул ее бедра и приготовился войти в нее. Но она нервничала, как нервничают все молодые люди, когда теряют девственность. И эта нервозность была ничто по сравнению с ее желанием.

Боль была короткой и быстрой. Она погребла ее в ощущении его дрожащего дыхания на ее коже, их плоть была так близко, как только может быть, его рот прижимался к ее рту.

Он был нежен. Сначала.

Когда он только начал двигаться, волны наслаждения смешались с остатками боли. С каждым движением, медленным и глубоким, оно нарастало.

Юная девушка отдалась ему и подумала про себя, что больше никогда– никогда не почувствует ничего такого хорошего.

Когда появилась первая искра страха? Когда этот маленький голосок в ее голове прошептал: «Подожди, что– то не так»?

Возможно, это произошло, когда его толчки стали слишком быстрыми, слишком сильными, и баланс между удовольствием и болью нарушился, несмотря на ее приглушенные слова сомнения.

Возможно, это случилось, когда она попыталась сесть, взять себя в руки, но он заставил ее снова опуститься, острым краем ногтей открывая маленькие кровавые ранки на ее плоти.

Возможно, именно тогда его ноздри раздувались от этих капель крови, может быть, крови на его руках или крови между ее ног и его поцелуи в ее щеку, челюсть, горло становились все сильнее.

Становились жестче.

Становились острее.

Сначала его губы были любящими. Потом страстными.

А потом боль.

Боль, боль, боль, боль…

Юная девушка закричала. Она просила его остановиться. Возможно, он не услышал, возможно, ему было все равно.

Поймите, жажда крови поистине ужасна.

Страх охватил ее. Его зубы глубоко впились ей в горло, пока она сопротивлялась. Он был сильнее ее. Ее бессилие было петлей, готовой задушить ее.

В тот день юная девушка была так близка к смерти.

Но она схватила серебряный канделябр с прикроватного столика и разбила его о голову своего возлюбленного. Этого было недостаточно, чтобы убить его, но в тот день она не пыталась убить своего возлюбленного. Она никогда раньше не убивала.

Ее трясло, сердце бешено билось. Когда она оттолкнула его от себя, она мельком увидела на его лице ошеломленное замешательство, а затем ужас, как будто он даже не понял, что сделал.

Слезы текли по ее щекам.

Она думала, что влюбилась. Она еще не знала, насколько смертельной может быть эта любовь.

Она спрятала слезы, схватила свою одежду и побежала. Она не оглянулась, когда он позвал ее. Ее разбитая мечта и разбитое сердце разрывали ее плоть на куски.