Змея
Шрифт:
Примерно неделю спустя Свен Стольпе написал в статье в «Афтонбладет» от 6.12.1945, что с этой книгой не сравняются «многие американские гангстерские романы, чьи авторы могли бы только позавидовать количеству алкоголя, выпитого героями „Змеи“». Молодые герои романа «Змея», пишет он, «бездуховны и больше похожи на животных, чем на людей», затем продолжает:
«Однако самое удивительное, что из этого отвратительного материала Дагерману удалось создать захватывающее и необычное произведение, ставшее одним из самых интересных дебютов этой осени. Во-первых, книга невероятно умело написана, с яркой интригой и продуманной композицией, выстроенной вокруг сквозного образа ядовитой змеи как символа страха. К тому же роман крайне жесток
«Стиг Дагерман — уже сложившийся писатель высокого уровня», — писал Стольпе.
В статье в газете «Афтонтиднинген» от 7.12.1945 редактор отдела культуры Стиг Альгрен долго говорит о достоинствах романа, рассматривая его в контексте современной истории:
«Страх перед „войной во время войны“ накрыл покрывалом тоски и грусти нашу страну, где никогда не бушевали ураганы гнева, где не горели пожары войны. Ведущим чувством для нас стала тревога. Когда был заключен мир, эта тревога отпустила нас и исчезла. Однако нужно время, чтобы перенастроить аппарат искусственного дыхания на более свежий воздух, который теперь достигает и наших берегов. Дольше всего эта необъяснимая тяжесть в груди, укоренившаяся в эти трудные годы, будет оставаться в нашей литературе. Крайне интересный дебютный роман Стига Дагермана „Змея“ — это хроники из анналов невыразимого страха на фоне серого, словно стены казарм, времени боевой готовности».
В продолжении своей рецензии Альгрен пишет:
«В этом юном головокружительном даровании (ему всего 22 года!) завораживает умение запечатлеть фрагмент реальности и придать ему резкость, заставив засиять словно бенгальский огонь, прежде чем все превратится в дождь из пепла, который осязаемо падает на страницы книги. Внутренняя потребность, заставляющая создавать такой текст, не оставляет никаких сомнений. Она порождена отчаянием одиночества, переживанием страха, порождаемого объективной действительностью и доведенного до предельной, всепоглощающей остроты. <…>
Наряду с Торстеном Юнсоном и Ларсом Алином, Стиг Дагерман — один из наиболее многообещающих дебютантов в нашей литературе за последние годы. Один из несчастных героев его романа страдает от психоза одиночества и мечтает, что окружающие его люди расстелют перед своими дверями коврики с вожделенной фразой „Добро пожаловать!“. Именно таким ковриком, сплетенным из кокосовых волокон противоречивого осознания (ибо это осознание придется по душе далеко не всем), хочется поприветствовать нового писателя. Полного энергии, яркого и обладающего силой воображения Стига Дагермана ждет большое будущее».
Артур Лундквист в своей рецензии («Cундсвалльс тиднинг», 7.12.1945) говорит о писателе и его романе следующее:
«Стиг Дагерман не уступает лучшим дебютантам последних лет. Его роман „Змея“ фрагментарен композиционно, однако это компенсируется предельно точным выбором темы. Это дно отчаяния, глубоко укорененный в нас страх, который процветает и в шведском „доме для народа“. Гадюка, которую выпускают из солдатского ранца по особым случаям, символизирует сочащийся из всех щелей страх. С первых страниц Дагерман предстает перед нами как невероятно живой молодой человек, обладающий большим талантом, умеющий захватить внимание читателя потоком слов, образов, замечаний, фрагментов действительности. Работая в технике крупного плана, он словно фотографирует мотив романа под разными углами, меняя объективы камеры. Но за техникой ощущается поразительная интенсивность и энергия ядерного ядра ужаса».
Однако не все критики были единодушны в своем мнении. В газете
«Сюдсвенскан» от 6.12.1945 Хуго Берг опубликовал короткую и уничижительную рецензию на «так называемый роман Стига Дагермана» под названием «Многословное творение»:«Прочтения первых нескольких страниц достаточно, чтобы понять, что издательство решило издать парочку рассказов, в которых грубый армейский язык сочетается с разговорами потаскух, а страх проявляется в ситуации, когда военнообязанный в состоянии алкогольного опьянения и в компании собутыльников обоих полов, выпускает из ранца гадюку, вот и всё. В наши времена, когда бумага в дефиците, можно было бы найти ей лучшее применение».
Ивар Харри («Экспрессен», 6.12.1945) ограничивается лишь кратким упоминанием романа в рецензии на новинки года: «Темп романа на удивление загнан, писатель теряется в собственном многоголосии», но добавляет: «Однако интонация отчаяния передана искренне, острота видения ощутима, эта проза местами читается легко и весомо».
В еще более короткой рецензии в «Свенска дагбладет» (17.12.1945) Мартин Рогберг пишет, что отдельные суггестивные сцены указывают на немалый писательский талант, а атмосфера создается крайне умело. «Но по большей части действие и герои тонут в тумане символизма. Отдельные части книги практически невозможно читать из-за избыточного стиля и натянутых метафор».
Роман упоминается в газете «Гётеборгс тиднинг» от 15.12.1945 рецензентом под псевдонимом Хольм, Ингемаром Визелиусом в «Дагенс нюхетер», 19.12.1945 («его дебютный роман — скорее обещание»), Каем Бьёрком в «Моргонтиднинг», 11.1.46 («самый зрелый и законченный дебютный роман за всю историю Швеции»), а также Иваром Альстедтом в газете «Ню даг», 25.1.46.
Из рецензий в журналах и литературных газетах стоит упомянуть статью Карла Веннберга в журнале «Мы» (1945. № 51–52). Позднее она была опубликована в антологии «Писатели сороковых годов» (1965) под редакцией Ларса-Улофа Франсена. Веннберг, знавший Стига Дагермана по его критическим статьям в газете «Рабочий», тоже сотрудничавший с этим изданием, начинает с некоторых наблюдений о стиле Дагермана:
«Даже для читателя, который знаком с последними статьями Стига Дагермана и не сомневается в том, что этот молодой студент из рабочего класса — ему еще 22 года — является талантливым критиком, хорошо владеющим стилистикой, дебютный роман „Змея“ стал большим откровением с точки зрения формы. Критик Стиг Дагерман пишет интеллектуальную и образную прозу, но иногда может заблудиться в собственных образах. Однако в романе мы видим все сильные стороны его авторской манеры, слабые же стороны отсутствуют. В дерзкой интеллектуальной игре появляется больше чувства, больше целостности и непосредственности, и это придает его тексту еще большую силу».
Далее в рецензии Веннберг пишет:
«Стиг Дагерман — интеллектуалист, и не скрывает этого. Какими бы яркими и захватывающими ни были образы в его романе, они в первую очередь являются иллюстрацией тезиса, попыткой через символический ряд найти выражение для того страха, того ужаса, что проникает в наши нервные окончания и ядра клеток и составляет для Дагермана основой лейтмотив бытия, невидимый рисунок на дне, скрывающиеся подо всеми отвлекающими внимание рисунками на поверхности. Уникальность его романа в том, что ему удается вращать повествование вокруг одной темы, не превращая ее при этом в некий мыслительный скелет со скупыми выразительными свойствами».
Под конец Веннберг отмечает, что «Змея» — в высшей степени интересный дебютный роман, несравнимый с другими новинками этой осени, да и вообще последних лет. Ему нет равных ни по эмоциональной насыщенности, ни по остроте мысли, ни по дьявольскому юмору, он действительно «обжигает холодом и ясностью», как говорит об одном из главных героев романа сам автор».
Рецензию Эрика Линдегрена опубликовали в «Бонниэрс литерэра магасинет», 1946, № 1. Как и Стиг Альгрен, он рассматривает роман «Змея» в контексте эпохи: