Знак вопроса 2002 № 01

empty-line/>

ОСТРОВ СОКРОВИЩ

Готланд с полным основанием можно считать островом сокровищ. Обнаружить здесь клад способна, как говорится, любая собака.

Так однажды и произошло в XVIII веке: безымянная собака, желая спрятать кость, выкопала ямку, из которой вместе с землей выбросила несколько арабских серебряных монет. В этом месте оказался богатый клад. Но рекордное по весу захоронение (около 8 кг серебра, более 2600 арабских монет) случайно обнаружили дети, игравшие в каменоломне.

Откуда взялись эти клады? Кто их спрятал и почему? Точные ответы на эти вопросы дать трудно. Скорее всего, награбленные сокровища оставляли пираты, уходя в очередной раз на свой промысел. И если клады так и остались в земле, то значит, их владельцам не удалось вернуться на остров за своими неправедно нажитыми сокровищами.

ВАРЯГИ

XI–XII века стали «переломными» в деятельности морских разбойников Балтики. Сформировались сильные государства, начавшие решительную борьбу с ними. Эпоха викингов заканчивалась. На некоторое время освободилось поле (точнее — море) деятельности для славянских коллег. Они бороздили Балтику на судах, вмещающих 40–60 человек, предпочитая не торговать, а грабить. Датские короли и князья старались им противодействовать, защищая берега своей страны.

Славяне задумали объединенными силами напасть на богатый норвежский город Конунгахаллу. Его жители были беспечны: потомки викингов не привыкли, чтобы их грабили. Несмотря на предостережение датского короля Эрика IV, город не был готов к обороне.

10 августа 1136 года славянская флотилия вошла в бухту Конунгахаллы. В порту стояло не более десятка кораблей, да и те не готовые к боевым действиям. И что они могли предпринять против сотен судов! По подозрительно точным, скорее всего, преувеличенным сведениям, приведенным в саге «Хеймскрингла» («Земной круг»), флот состоял из 780 ладей по 44 воина и 2 лошади в каждой (кстати, такая вместимость была характерна для славянских кораблей). Возглавляли воинство князь Ратибор и воевода Унибор.

Воспользовавшись паникой среди местных жителей, пираты после недолгого боя овладели городом (кроме кремля) и принялись за грабеж. Ратибор начал осаду крепости, но ее защитники отражали одну атаку за другой. Силы их были уже на исходе, почти не осталось копий и стрел, приходилось отбиваться преимущественно камнями. Наконец они прекратили оборону и сдались на милость победителей. Началась резня. Город сожгли, а уцелевших жителей увели в неволю.

Подобные набеги совершались (в особенности в IX–X веках) и викингами. В результате взаимного грабежа приходили в упадок, прежде всего, мирные промыслы и торговля. Как обычно, расплодившиеся искатели удачи стали подрывать собственную «экономическую» базу и вынуждены были отправляться в поисках добычи в дальние экспедиции.

Оставались и возможности для «переквалификации». В Европе и Малой Азии было немало государств и княжеств, где охотно принимали в гвардию и для личной охраны рослых, смелых и сильных северян, которых называли варягами, русами. В некоторых случаях обустраивались на новых землях целые дружины викингов. Так, на Руси, когда в смутный период междоусобиц потребовалась единая сильная власть, на княжение были призваны варяги Рюриковичи.

По вполне правдоподобному предположению М. В. Ломоносова, «варяги и Рурик с родом своим, пришедшие в Новгород, были колена славенского, говорили языком сла-венским, происходили из древних… россов и были родом не из Скандинавии, но жили на восточно-южных берегах Варяжского моря между реками Вислою и Двиною… Имени Русь в Скандинавии… нигде не слыхано… В наших летописцах вспоминается, что Рурик с родом своим пришел из Немец, а инде пишется, что из Пруссии».

Сразу на память приходят названия: Ререк, Рур, Рюген, Рось (левый приток Немана), Старая Русса и многие им созвучные, распространенные именно к югу от Балтийского моря. Интересно отметить, что арабский историк X века Ибн-Якуби сообщил: «Главнейшие племена севера говорят по-славянски, потому что смешались с ними».

Так или иначе, а начало государственности на Руси связано с пиратскими дружинами, объединявшими варягов славянского, шведского и датского происхождения, которые говорили, по всей вероятности, на славянском (русском) языке.

Как мы уже знаем, «национальные проблемы» в те времена не существовали. Пираты, можно сказать, были интернационалистами, грабя кого угодно без выяснения рода-племени. Так, монах-паломник Ансгарий, который отправлялся из Дании в Швецию, дабы обращать язычников-скандинавов в истинную веру, был по пути ограблен напавшими на его корабль викингами-датчанами и шведами. Его спасло если не чудо, то счастливый случай: оказавшись за бортом, он попал на мелководье и добрел до берега.

Или вот описание Адама Бременского Южной Швеции: «Здесь имеется много золота, привезенного из разбойничьих морских поездок. Эти морские разбойники, которых они называют викингами, мы же ас-команами (по-видимому, слово происходит от названия одного из типов кораблей викингов — «аске»), дают, однако, конунгу данов в дань, чтобы им можно было продолжать свои походы за добычей против варваров… Случается, что они злоупотребляют предоставленной им свободой не только против врагов, но и против своих. Не знают они никакой верности по отношению друг к другу и без сострадания продают один другого, если тот ими захвачен, как несвободного слугу, другу или варвару». Поэтому береговые укрепления строились в городах Балтийского побережья не только для защиты от иноземных разбойников, но и от своих сородичей.

Й. Херрман составил график, показывающий изменение количества балтийских кладов серебра от IX до начала XII века по разным районам. Их наибольшее число — на острове Готланд, где они почти все небольшие, а также в Северной Польше. Пик захоронений серебра приходится на X–XI века. Именно к этому периоду приурочен расцвет пиратства на Балтике. Ведь богатства закапывают в землю или пираты, которым приходится скрывать свою добычу, либо состоятельные жители — в моменты нашествия разбойников.

Грузоподъемность судов на Балтике постоянно возрастала вне зависимости от динамики распространения кладов: от 5 до 25 т за IX–XI века, а затем за 50 лет — до 35 т, хотя кладов стало значительно меньше. По-видимому, на тоннаже судов сказывалась активизация торговли. Это особенно ярко проявилось в начале XII века, когда она стала замещать пиратство, с которым вели борьбу окрепшие государства Северной Европы. С X века началось выдвижение Великого Новгорода как одного из крупнейших культурных и экономических (торговых) центров. Его процветанию способствовало расположение на стыке сухопутных торговых путей с севера, востока и юга при возможности выхода на Балтику. Немалую роль играла отдаленность от морского берега.

Чуть раньше особенно богат и славен был датский город Хайтабу, находящийся на юго-восточном побережье Ютландии. Сюда вели многие балтийские торговые маршруты. Товары выгружались с кораблей и далее перевозились по суше или до портов Северного моря, или в глубь Западной Европы. Огибать полуостров по воде было долго, хлопотно и небезопасно.

Хайтабу стал, можно сказать, жертвой своего географического положения. В X веке его захватывали то шведы, то германцы, то датчане. Он не раз подвергался нападениям викингов и славян, а в 1066 году после опустошительного разграбления был разрушен окончательно. Через столетие нечто подобное произошло и с Арконой на острове Рюген. Это пиратское гнездо разрушили и сожгли датчане. Славяне, которых германские хронисты обычно называли вендами, не остались в долгу. В 1187 году они напали на шведский город Сигтуну, захватили его и разграбили, а население увели в неволю. Люди были едва ли не самой ценной добычей: хотя славяне не практиковали рабский труд, зато с выгодой продавали невольников своим южным и восточным соседям. Торговля людьми процветала, принося доходы не деньгами, а оружием, украшениями, тканями, винами, посудой, драгоценными камнями.

Пиратство, а также войны серьезно осложняли морскую торговлю на Балтике. В конце XI века товарообмен значительно сократился. В то же время увеличивалось число ремесленников, количество и качество их изделий. Купцам предоставлялись хорошие возможности для торговли самыми разнообразными товарами. Тем более что появление богатых феодалов и королей, развитие рыцарства, культ прекрасных дам благоприятствовали сбыту украшений, иноземных диковинок, шелков, благовоний, парфюмерии, пряностей, драгоценных камней, мехов.

Купцы решили создавать товарищества, чтобы объединенными силами на нескольких кораблях с наемниками-воинами проводить торговые экспедиции. Временные союзы становились постоянными. Одной из первых организаций такого рода стала кельнская Ганза. В середине XII века она получила охранную грамоту от английского короля, обещавшего свою дружбу и покровительство.

На следующем этапе контролировать и охранять морские пути начали города, обретавшие благодаря своим богатствам независимость от феодалов. А разорявшиеся феодалы, со своей стороны, небезуспешно осваивали пиратский промысел (не имея ни навыков, ни склонности к труду). Это принудило купцов принять ответные меры: был созван крупный союз городов Любека, Висмара, Ростока, Зеста и Гамбурга с князьями Германии и датским королем для совместной борьбы против северных морских разбойников.