Знак вопроса 2002 № 01

КОВАРСТВО И ЖЕСТОКОСТЬ

В Средиземноморье власть настолько окрепла, что нормандский герцог Роберт был провозглашен королем Англии и Сицилии. Выходцы из Скандинавии с презрением относились к христианским ценностям, а там, где не могли победить силой, использовали хитрость и коварство.

Вот что рассказал монах-летописец из монастыря Сан-Квентина. После того как норманны побывали в Пизе и Фьезоле, они повернули свои ладьи к епископскому городу Лукка, расположенному в устье Магры. Город подготовился к приходу викингов. Все боеспособные мужчины заняли позиции на городских стенах и башнях.

Однако штурма не последовало. У городских ворот появлялся безоружный предводитель викингов Хаштайн, а с ним несколько его приближенных. Предводитель выразил желание принять христианство и попросил епископа города совершить обряд крещения. Просьбу согласились выполнить, хотя и приняли необходимые меры предосторожности. Хаштайн был крещен и снова выпровожен за ворота.

В полночь к городским воротам с громкими криками приблизился большой отряд викингов. На носилках они несли тело якобы внезапно скончавшегося Хаштайна. Викинги объявили, что он завещал похоронить себя в соборе города Лукка.

Разве можно было отказать в последней просьбе язычника, принятого в лоно церкви? Епископ приказал впустить в город безоружных людей и внести покойника.

Панихида не состоялась. Перед алтарем Хаштайн вдруг воскрес из мертвых. Викинги схватили спрятанное в носилках оружие и набросились на собравшихся. Воспользовавшись общей паникой, через городские ворота ворвалось в город войско викингов. Лукка была опустошена и разрушена.

КРУПНЫЕ ХИЩНИКИ

УНИЧТОЖАЮТ МЕЛКИХ

В X веке нашествия викингов на западноевропейские страны стали массовыми. Усиливалось противодействие агрессии, и викингам приходилось объединяться для успешных боевых действий. При этом пиратство теряло свой классический облик, становясь видом крупных военных операций. (Кстати, в случае со взятием Лукки Хаштайн стал, можно сказать, своеобразным троянским конем.)

…Историк Г. С. Лебедев с некоторым недоумением замечает: «Образ викинга, жестокого и отважного морского разбойника, грабителя и убийцы, надолго заслонил в глазах европейцев (не только средневековых хронистов, но и историков нового времени) другие грани эпохи. Лишь в XX веке, и особенно в последнее десятилетие, в научной литературе стала осознаваться парадоксальная на первый взгляд ситуация: эпоха бури и натиска, военных опустошений и грабежей была одновременно эпохой активного экономического строительства…»

Возможно, викинги стали своеобразным ускорителем общественного развития в Европе. Разбойники приносили много бед, но и заставляли людей объединяться под угрозой нападений, создавать надежные инженерные сооружения.

И на родине викингов происходили противоречивые социальные процессы. Складывались мощные государственные системы, правители которых были заинтересованы в захвате новых земель и торговле, но не в бесчинствах разбойников. Да и самим викингам, сталкивающимся с непривычным для них образом жизни христианской Европы с ее высокой духовной культурой, трудно было сохранять верность традициям. Значительно разумней и выгодней было поступать на военную службу наемниками или обращаться к торговым операциям.

Король Дании (с 1018 г.) Кнуд I Великий создал могущественную морскую державу, распространив свое господство на Англию (с 1026 года) и Норвегию (с 1028 года), а также Шотландию и Ирландию. Ясно, что он поощрял торговлю и решительно пресекал морской разбой.

По свидетельству датского хроникера XII века Саксо, «Холго, сын датского короля Халдана, ставший позднее сам королем Дании, был страстным пиратом». Это занятие стало, можно сказать, королевской забавой: «Халдан, король Дании, после трех лет правления добровольно передал власть своему брату Харальду и, будучи буйной натурой, стал заниматься пиратским промыслом. Коллес, король Норвегии, и Хорвендил, герцог ютландский, жившие в одно время, оба были знаменитыми пиратами».

Однако со временем морской разбой привлек слишком много желающих. На всех просто-напросто не хватало купеческих судов. Это особенно сильно огорчало королей, которые привыкли сами нападать на богатые караваны и брать выкуп. Пришлось срочно избавляться от конкурентов. Как сообщает все тот же Саксо, «Оло, по прозвищу Быстрый, норвежский принц, стал по приказу своего отца пиратом, чтобы очистить море от других разбойников. Он достиг такого могущества на море, что превзошел в силе и уничтожил 70 знаменитых морских разбойников, среди которых были благородные принцы, самых знатных из них звали Бирвил, Гуирфил, Торвилш, Нефф, Орефф, Редиарт, Ранд и Жранд».

…Человеку свойственно судить былые или современные события по критериям добра и зла, пользы и вреда. В обыденной жизни такой подход оправдан. В общественной — приводит к недоразумениям. Если относиться к историческим явлениям по-научному, понимая их как объективную реальность, как естественный стихийный (хотя и закономерный, как любая стихия) процесс, то надо отрешиться от роли судьи или адвоката. Тем более когда речь идет о давнем прошлом, которое требуется понять. Вот и викингов вряд ли разумно осуждать или восхвалять. Они были естественным и даже необходимым проявлением средневековья, привнося в него неповторимый колорит. Силой определенных обстоятельств скандинавам приходилось «идти в викинг», отправляться на рискованные поиски удачи. А силой других обстоятельств их разбойный промысел стал сходить на нет.

Но это еще не означает, будто история имеет свои неукоснительные законы, подобные формулам физики. Конечно, закономерности существуют и происходит взаимодействие разных факторов (рост или убыль населения, технические достижения, изменения природной среды, научные открытия, внедрение новых религий и т. д.). Но вряд ли можно заранее точно определить, что должно произойти. Слишком многое зависит от поведения отдельных людей и от непредсказуемых событий.

В иные времена ход истории словно бы замирает в своем движении или даже идет вспять. Так было с мореплаванием и судоходством в Европе во времена викингов. Почти вовсе исчезли крупные двух- и трехпалубные суда. Зато повсюду распространились хищные пиратские корабли викингов — дракары: с тяжелым острым килем, одним рядом весел, одной или редко двумя мачтами с прямым парусом. Иногда строились торговые и сравнительно крупные военные корабли, но все-таки преобладали маневренные беспалубные ладьи, вмещающие до ста человек.

Как видим, морских разбойников мало, и они стимулируют кораблестроение и мореходство; но когда их становится много, начинается противоположный процесс. Ну а после того как пираты начинают господствовать повсюду, добыча их пропадает, потому что никто уже не рискует выходить в море с ценным грузом. Тут и приходит конец пиратству: без добычи хищник существовать не может.

АЗИЯ — ВПЕРЕДИ ЕВРОПЫ

На юге и востоке Азии феодальные отношения сложились раньше, чем в Европе. После периода раздробленности отдельных городов и княжеств настала пора объединения, создания крупных империй. В Китае это произошло в конце V века. Укрепление страны требовало создания мощного военного и торгового флота. Строились большие суда длиной до 60 м, имеющие до пяти палуб и вмещающие до 800 солдат. Появились крупные торговые порты. С пиратами велась беспощадная борьба. Мореплаватели ходили на остров Тайвань, в Японию, к берегам Кореи, в Индокитай, достигая порой Индии. Некоторые китайские историки полагают, что в V веке мореходы из Китая достигали северо-западных окраин Северной Америки.

Индия благодаря своему положению на пересечении морских путей, соединяющих Европу, Африку, Ближний Восток и дальневосточные страны, вела в средние века активную морскую торговлю. Индийские купцы имели большие двухмачтовые суда, на которых доставляли драгоценности, перец, пряности, шелковые ткани в арабские страны. А уже здесь шел обмен товарами, поступающими с Запада, из Европы, с юга — из Африки, с востока — из Китая и Индии, с севера — из славянских земель и Прибалтики.

О том, как проходило в начале V века плавание из Китая на Яву и Цейлон, повествует китайская хроника тех времен. Вот выдержки из нее (в пересказе):