Знак вопроса 2002 № 02

Осенью 1541 года король Испании вновь собрал многотысячную армию и флот, насчитывавший 360 судов. Успешно начав осаду Алжира, испанцы потерпели страшное поражение… от природной стихии — сильный шторм разбросал их корабли. Многие из них разбились о скалы и затонули.

Вообще осень того года выдалась на редкость ненастной. Не раз природа вносила суровые коррективы в стратегические планы Карла I. Он вынужден был вернуться на родину с остатками армии при полном провале похода. Барбаросса II торжествовал победу, а некий мусульманский священник, предсказавший гибель христианского флота от бури, ниспосланной Аллахом, стал почитаться как святой.

Окрыленный успехом, престарелый Барбаросса II вновь направился к берегам Южной Европы, имея союзником Франциска I. Но на короля Франции ополчились христианские государи Европы, и он испугался. Барбаросса не торопился начинать войну с Испанией. Его флот стоял в Тулоне. Турки бесчинствовали, Хайрад-дин вел себя как оккупант. Теперь уж Франциску I пришлось откупаться от опасного союзника. Турецкий флот отбыл восвояси, по пути обчистив Геную и остров Эльбу, а затем — берега Тосканы, Калабрии, Сицилии. Пленных оказалось слишком много, и тех из них, кто заболел, без сожалений выбрасывали за борт.

Галера турецких пиратов

Возвращение турецкого флота в Константинополь превратилось в триумф Барбароссы. Он щедро раздавал подарки, чем увеличивал восторг горожан…

О последних двух годах жизни одного из самых знаменитых и удачливых пиратов существуют противоречивые мнения. Бесспорно, что он проводил время беззаботно, отрешась от войн и политики. В предместье Константинополя он воздвиг мечеть и мавзолей, где и был похоронен.

Романтической версии придерживались Ян Маховский и Жорж Блон. Согласно ей, пират на склоне своих дней, прослышав о красоте дочери губернатора Реджио, предложил ей руку и сердце (не считая несметных богатств). Получив согласие, «удалился в свой дворец, в тиши которого искал утешения в объятиях молодой жены» (Я. Маховский).

Иначе считал Ф. Архенгольц: «…Он умер в уединении с лишком 80 лет в конце мая 1547 года. Он был изнурен утехами сераля, которым предавался и в старости. Болезнь, ускорившая смерть его, имела предтечей кровавый понос, важности которого он и не подозревал. Еврейский врач советовал ему окружить себя молодыми девушками и искать здоровья в их природной теплоте, но такое лекарство было хуже самой болезни: он умер от истощения сил среди восхитительнейших красавиц, и любовь к дочери губернатора Реджио, на которой он женился, особенно послужила ускорению его смерти».

Во всяком случае, судьба Барбароссы II, безусловно, удивительная и счастливая, какой бы жалкой ни выглядела его смерть. Очень немногим пиратам доводилось дожить до преклонных лет и умереть в славе и почете среди неги и роскоши, а не в бою, под топором палача или повешенным на рее.

ВАРВАРИЙЦЫ

На суше из-за политических неурядиц почва для пиратов была более зыбкой, чем на море. Османская империя разваливалась. Местные князьки и богатеи претендовали на неограниченную власть. Помимо всего прочего, их очень привлекали сокровища морских разбойников, которые, ясно же, не желали делиться ими с «береговыми крысами». А те, в свою очередь, хотели обрести власть над пиратами.

Например, после смерти от чумы алжирского паши (пирата, соратника Барбароссы II) Сала-Реиса янычары провозгласили пашой выходца с Корсики Гасцена. Султан, однако, прислал на этот пост турка Текели, которого янычары встретили пушечными выстрелами. Текели ретировался, заняв выжидательную позицию на мысе Матифу.

Пиратов не устраивало господство янычар и конфликт с Османской империей, порты которой были бы для них закрыты. Но действовали они, по своему обыкновению, коварно. Согласились с янычарами, признали избранного ими пашу, а взамен просили предоставить им контроль над портом. Гасцен был вполне удовлетворен такой сделкой и даже согласился доверить пиратскому капитану Халогу переговоры с Текели.

Халог отправился на своей галере к мысу Матифу, встал на якорь и успешно договорился… но только совсем не о том, что предполагалось янычарами. Галера с Матифу вернулась в родной порт поздно ночью, имея на борту Текели с дюжиной гвардейцев; остальные восемь османских галер следовали в некотором отдалении. Контролируя порт, пираты осуществили тайную высадку десанта. К Ним присоединились отряды морских разбойников, а также солдаты, находившиеся под их командованием.

Вся эта армия организованно и тихо захватила дворец, а под утро громогласно приветствовала нового турецкого пашу. Гасцена и его сторонников приговорили к смерти. Не довольствуясь обычной казнью, пираты сбросили ставленника янычар с башни на железные прутья городских ворот, и он мучительно умирал от ран, жары и жажды. А градоначальника — из его сторонников — посадили на кол, предварительно надев на голову раскаленный обруч.

Такие «пиратские нравы» вызвали возмущение янычар. Они подняли мятеж. Во главе его стоял выходец из Калабрии, принявший в мусульманстве имя Юсуф, друг Гасцена.

Текели спасался от эпидемии чумы в загородной вилле на берегу моря. Мятежники ворвались на нее. Текели, вскочив на коня, пустился в бега. Юсуф настиг его и заколол копьем.

Так завершился в Алжире бурный 1556 год. В конце его Юсуф торжественно вошел в столицу на радость янычар. Вскоре, однако, тело вынесли из городских ворот. Отважный воин погиб от чумы.

Новым пашой Алжира султан назначил Гассана, сына Хайраддина. Он попытался укрепить свою власть за счет союза и с пиратами, и с воинственными горскими племенами. Янычары, опасаясь его могущества, в начале 1561 года совершили новый дворцовый, переворот, провозгласив временным халифом своего руководителя. Гассана заковали в цепи и отправили, как изменника, в Стамбул.

Он вернулся достаточно быстро и не один. Султан не только освободил и ободрил сына своего великого пирата-флотоводца, но и передал в его распоряжение эскадру солдат для наведения порядка в мятежном Алжире. Гассан этой цели достиг быстро и с небольшими потерями (лишился головы один только самозванный паша).

С пиратами Гассан ибн Хайраддин поладил по-свойски. А янычар наказал весьма своеобразно: позволил им геройски погибнуть при штурме испанского гарнизона крепости Оран. Во всяком случае, такую мысль высказывают некоторые историки: ведь затеяв необязательную осаду крепости, паша послал на приступ янычар чересчур поспешно, прежде чем артиллерия начала ядрами пробивать бреши в стенах, а картечью расстреливать ее защитников. Янычары были брошены в безнадежную атаку, и 500 из них остались лежать перед крепостью, а остальные отступили, унося раненых.

Наконец были пробиты бреши в крепостной стене. Доблестные янычары получили возможность прославиться. Они хлынули в пробоины, как морская вода в пробитый трюм корабля. Вот уже над одной башней взвился зеленый флаг ислама… Нет, и на этот раз наступление захлебнулось. Христиане успели развернуть пушки и картечью ударили по скопившимся в проломе янычарам. После нескольких залпов последовала контратака. Враг был отбит.

Теперь уже сам Гассан-паша возглавил атаку в уверенности, что крепость сдастся. Однако 400 христиан смогли сдержать натиск 12 тысяч мусульман. Гассан был ранен. Затем на помощь гарнизону прибыл сильный испанский флот. Осаждающие с позором и горестью удалились (впрочем, Гассан не слишком горько оплакивал смерть большинства янычар). Ободренные успехом, испанцы сумели разгромить несколько пиратских гнезд. Но большего добиться не смогли. Все-таки объединенные силы морских разбойников были значительны, что позволило их флоту одержать ряд побед над испанцами, главные торгово-захватнические интересы которых переместились в Новый Свет.