Знаки ночи

– Видел, не видел - тебе какая в том печаль?
– как мне показалось, с насмешкой ответил вопросом на вопрос лесовик - Делай свое дело, ведьмак.

Легко сказать. Там, в Лозовке, мне все это представлялось довольно несложным, а тут, под звездным августовским небом, точка зрения маленько изменилась. Нет, страха не было, но вот сам процесс... С чего начать-то?

Я ведь всего две души и опустил за всю свою недолгую ведьмачью карьеру. И обе были не против этого, более того - мне помогали. Потому как сами были ведьмаками при жизни. Так сказать - корпоративная этика в действии. А тут...

Тем временем тени, скользящие над поляной, как видно, учуяли меня и короткими смазанными движениями стали подбираться все ближе.

– Отпусти меня - вскоре услышал я слова, знакомые мне еще по прошлому визиту - Отпусти. Укажи путь.

Как и тогда, вслух эти просьбы не произносились, они звучали внутри моей головы. Неприятное, кстати, ощущение. Как когда зуб сверлят под анестезией. Боли нет, но вот этот скрежет, этот запах медикаментов и костной пыли, брызги воды... Бррр!

Сначала голос был один, того призрака, что подлетел ко мне быстрее остальных, но потом его товарищи по несчастью тоже подтянулись поближе, и через минуту мои уши заложило от их:

– Открой Врата! Спаси! Отпусти меня! Отпусти!

Шутки-шутками, но возникало ощущение, что сейчас моя голова просто взорвется от того бедлама, что творится вокруг.

– Так!
– не выдержал я, приложил к ушам ладони и заорал в голос - Заткнулись все!

Невероятно, но это сработало. Призраки замолчали, причем все и сразу. Мало того - они даже перестали кружить надо мной и опустились на землю, если это можно так назвать.

– Вот - похвалил их я - А то устроили тут, понимаешь.

Лесной хозяин одобрительно крякнул за моей спиной.

– Так - я размял ладони, уж не знаю зачем - Выстраиваемся друг за другом, и подходим ко мне по одному.

Ну, надо же с чего-то начинать? В книге по этому поводу ничего не сказано, а мой личный опыт заключается, как я говорил, в отправке в конечную точку бытия только двух застрявших на земле душ. Думаю, надо повторить то, что я тогда на кладбище делал, а если не сработает, то тогда отправлюсь путем проб и ошибок. В любом случае, эти тени, похоже, сильно навредить мне не смогут. Максимум, занудят до полусмерти.

Да если честно, они меня вообще не волнуют. Вот то, что лесной хозяин может обидеться - это серьезно. Но, с другой стороны, он видит, что я пытался сдержать слово, так что, авось, выкручусь. Это переговорный вопрос, проще говоря.

Ну, и вообще - не надо думать о том, что ты проиграл до начала матча. Игра заканчивается только тогда, когда звучит финальный свисток.

Господидобрыйбоженька, какая ерунда в голову лезет!

– Вот ты, ко мне... Эээээ - я ткнул пальцем в одну из теней - Даже не знаю. Подлети?

Туманный сгусток, в котором с трудом улавливались человеческие очертания, приблизился ко мне.

Когда я отпускал ведьмаков, мы соприкасались пальцами. Но у того призрака этот палец хотя бы был. А здесь нет ничего.

– Ладони моей коснись своей ладонью - сказал я сгустку, который колыхался в каких-то сантиметрах от моего лица - Ну, или чем еще, я не знаю даже. Что-то же у тебя там есть?

Я поднял руку, и выставил свою ладонь вперед, так, как это делают мужчины, желая показать друг другу, что шутка оценена. Ну, или, когда 'Спартак' наконец-то забил гол хоть кому-нибудь. А то играют, понимаешь, играют, а чемпионами раз в двадцать лет становятся. Не все болельщики и доживают до этого триумфа.

Тень обволокла мою ладонь, я ощутил влажное прикосновение, такое, какое бывает, когда попадаешь в туман.

В голове у меня ощутимо бамкнуло, так, что даже уши заложило, перед глазами пронеслись какие-то смазанные видения, более всего похожие на фотоальбом, пролистанный с приличной скоростью. Женщина в длинном льняном балахоне с вышивкой, какие-то мальчишки с огромной рыбиной, которую они несли впятером, кудрявый добрый молодец, лукаво подмигивающий кому-то, младенец, пускающий пузыри в архаичной колыбельке, подвешенной за веревки к потолку, и в конце концов яркий отблеск солнца на сабле, резко опускающейся вниз.

Все это мелькнуло перед глазами и пропало, по телу прошел легкий холодок, а сгусток тумана, стоявший передо мной, рассыпался на сотни мелких брызг, и стал не более чем росой на траве. Да и та через пару мгновений высохла.

– Молодец - подал голос лесовик - Справился! А то были у меня, понимаешь, сомнения!

– Рад, что оправдал оказанное мне высокое доверие - выдохнул я, прислушиваясь к себе.

Шутки-шутками, а первая тень, отправленная... Куда-то там, не знаю куда. Те две, они все-таки не в счет. И свои это были, и рядом Хозяин кладбища стоял.

А тут другое дело.

И, что главное, внутренний голос в колокол не бил, и 'Беда! Напасть!' не кричал. Значит - все прошло нормально.

К тому же выводу пришли и тени. Они в силу возраста хоть и не обладали особым разумом, но сообразили, что к ним все-таки пожаловало избавление в моем лице, после чего даже выстроили некое подобие очереди, как я у них и просил.

Самый же шустрый уже колыхался прямо передо мной.

– Погоди - сказал я ему - Дай дух переведу.

А я знаю, что это был за фотоальбом. Это последние воспоминания, которые остались от той личности, которой некогда был призрак. Надо думать, что тогда, в шестнадцатом веке, он был женщиной. Вот я и увидел то, что для нее было в жизни самым главным, то, что даже время не стерло - образы ее матери, мужа и ребенка. Ну, и момент смерти.

Грех так говорить - но круто. Вот прямо круто.

Хотя вопросов теперь стало еще больше. Например - что я буду видеть, упокаивая более молодого призрака. 'Молодого' - в смысле, не столь древнего как эти, не так давно умершего. Пару часов кряду смотреть кино под названием 'И это все о нем'?

И сразу возникает следующий вопрос - вот на кой мне вся эта информация нужна? Интересно, никак нельзя от нее абстрагироваться?

Сгусток тумана, колыхающийся совсем, рядом недовольно толкнул меня в грудь, как бы давая понять, что пора бы и им заняться. 'Толкнул', конечно же, сказано слишком громко, я, естественно, ничего не ощутил, но посыл был именно такой.

– Давай, давай уже - проворчал я и снова поднял ладонь.

Все случилось, как и в прошлый ряд, только фотоальбом изменился. Точнее - первый фрагмент был похож, это снова была женщина в длинной рубахе, изукрашенной вышивкой. А вот потом все было менее лирично, чем у предыдущей тени. Пара стоп-кадров с перекошенными рожами в крови, фрагменты какого-то застолья, а после еще и женское лицо, с закрытыми глазами, капельками пота на лбу и закушенной нижней губой. Ну, и как финал - поджарый усач в синем кафтане и с изогнутой саблей в руке, надо думать, тот самый поляк, который четыре века назад убил сгусток тумана, колыхавшийся передо мной.