Знают только горы

— Твоя…

Старшая Наксатра смотрела на дочь со странным выражением, словно опасалась чего-то и, в тоже время завидовала ей.

— Я же не могу… или? — чувства Анхи совершенно смешались. Она уже не понимала, что ей дано, а о чём и мечтать не следует. Что она может, а что под строжайшим запретом. — Мама, разве Наксатры могут?..

Ксора улыбнулась, стрельнула глазами на притихшего Ривера, и призналась:

— В исключительных случаях…

Анха задумалась.

Если есть возможность спасти ведомого, подарив свою любовь… то есть, стать для него дарящей, хотя он не стал ищущим… Или, в таком случае у подопечного имеется другой статус? А если он не примет любви Наксатры? Ведь до сих пор она ничего не почувствовала… но и времени прошло всего ничего. И всё же… У других порой случается всё стремительно. У того же Ривера и Ингизы.

Принцепс и мать с напряжённым интересом наблюдали за ней. Анха смутилась и сказала совсем не то, о чём размышляла:

— Ривер, как же ты обойдёшь ритуал коронации? Гадар ведь придётся снять.

Парень ничем не показал, что удивлён подобным вопросом.

— У меня есть время, Анха, и я найду мастера, что сделает мне дубликат гадара, который я отдам жрецам.

— Лучше сразу зарядить его Праной… — задумчиво добавила Ксора.

Ривер согласно кивнул.

— А если так сделать и Арну?

— Как? — Ксора понимала беспокойство дочери, но не разделяла его, так как способ был назван. — Ты же не предлагаешь выкрасть ларец? — дочь опустила глаза. — Анха, даже не думай об этом! Ты никогда не должна принимать решения за своего ведомого! Только его воля, его мнение, иначе… И ещё. Наксатра никогда не опускается до воровства!

— Даже, если от этого зависит чья-то жизнь?

— Даже в этом случае, — дочь была явно не согласна. Спорить не имело смысла, с этой мыслью ей надо было свыкнуться, хорошо обдумать. — Давай на сегодня закончим. Возвращайся к Арну…

— Я не могу. Мы отправились в поездку по Гнёзду, и они с Фростом сейчас в Свято-Отцовской обители, в которой женщинам вход строжайше запрещён. Так что, не предоставите ли до утра приют для путницы? — Анха лукаво посмотрела на Ривера.

Принцепс, быстро оценивший ситуацию, нахмурился.

— Безусловно, я рад предоставить тебе ночлег, но… Арн не должен был позволять жрецам…

— Не должен был… — подтвердила Ксора.

— Зато, у меня появилось время для встречи с тобой, мама, — оправдалась Анха, — и с тобой, Ривер, хотя на это я даже не надеялась!

— Ладно, — примирительно согласилась Ксора, — что сделано, то сделано! Тебе пора спать, девочка моя.

Ночью Анхе снилась Богиня Бастра в образе огромной грациозной кошки. Жемчужно-палевый цвет её шерсти удивительно гармонировал с розоватым мрамором храма, перед которым та замерла в торжественной позе, и только кончик хвоста дёргался время от времени, дразня маленького несмышлёного котёнка. Именно этим котёнком и ощущала себя юная Наксатра, легкомысленно пытаясь поймать ускользающую кисточку. И было ей легко и радостно в этом сне.

Риверу снился отец. Измождённый, выеденный болезнью, но удивительно умиротворённый. Он смотрел на него грустными мудрыми глазами, и принцепс понимал всё, о чём думает умирающий король.

Арн, отдавший должное медовухе, спал глубоко и без сновидений. Ему вообще очень редко снились сны. Да и те, что иногда посещали его голову, не запоминались. Наутро он просто знал, что ему что-то снилось. А вот Фрост всю ночь пытался доказать Алосиону, что не пускать в обитель вице-королеву Эриму, это наносить оскорбление не только молодому князю, но и всем его предшественникам вплоть до двадцатого колена! Правда, на задворках сознания всё время бился вопрос: причём тут Эрима?

Сам же Алосион не спал, и не по причине ночного бдения в молитвах, а оттого, что нарушил обет. Не по своей воле, нечаянно, но… не сопротивляясь.

Она появилась из пустоты, прекрасная и нежная, как весенний горный цветок, что пробился сквозь камень и снег, являя миру совершенство линий и очарование форм. Женщина со светлыми волосами и тёмными зелёными глазами с укором смотрела на жреца, заставляя его сердце несколько раз с неимоверной силой дёрнуться внутри груди и замереть, словно оборвались все вены и артерии. Алосиону захотелось вздохнуть глубоко, но что-то мешало в горле, не давало сделать то, что умеешь с первого мига рождения. И это пугало. Женщина неодобрительно покачала головой и исчезла, но молельник знал, что это было не видение, не бред опьянённого мозга. Это была она… древняя Богиня, о существовании которой люди давно попытались забыть.

— Прости, создательница! — с чувством воскликнул Алосион и бухнулся на колени, вымаливать прощение у той, чью дочь он сегодня прогнал со двора.

* * *

Арн проснулся на рассвете, когда тёмное небо только начало выцветать, меняя синеву ночи на серую, унылую мглу. Пусть это длится совсем недолго, и первые солнечные лучи уже скоро радостно оповестят мир о начале нового дня, этого времени вполне достаточно для того, чтобы в голове зародились такие же невесёлые мысли. Молодой правитель открыл глаза и попытался разглядеть потолок кельи в предрассветных сумерках, словно собирался в неровных каменных изломах найти ответы на мучившие его вопросы.

Как быстро пронеслось время. Ведь всего полмесяца назад он с друзьями беззаботно носился по лесу по дороге в Альс, только предвкушая удовольствия, которые ждут их на молодёжном форуме. Какие пустяки и несерьёзные вещи его тогда беспокоили: неудобное женское платье, рассыпавшаяся сахарная пудра, ржущий Фрост…

И вот он уже обременённый властью князь, в недалёком будущем — вице-король, которого несёт неумолимый рок в огромное безбрежное жизненное море. Только вот почему у него ощущение, что несёт его прямо на рифы, несмотря на то, что в его судьбе появилась Звёздная Хранительница? Что происходит не так?

Вспомнив об Анхе, Арн тут же вскочил с постели и выглянул в узкое оконце. Вчера он специально потребовал себе самую высокую келью, из которой просматривалась бы дорога. Ведь, наверняка, девушка не рискнёт, после столь неприветливой встречи, снова сунуться в обитель. Но пока на дороге никого не было. Арн, насколько позволяло оконце, оглядел пустынные окрестности монастыря, и отправился умываться. Таз на грубом табурете и кувшин с водой, единственные предметы, кроме лежака, которые были в келье, да и то, их вчера принесли монахи. Себя они такой роскошью не баловали.

— Ваша Светлость, — в дверь заглянул один из младших братьев, — вы уже проснулись?

— Проснулся. Что-то случилось?

— Вас дожидается мастер Маркус, — доложил монах. — У него какие-то важные сведения.

— Маркус? — Арн удивлённо поднял брови. — С такого ранья? Сдаётся мне, про Скальные пороги разговор будет… — недовольно проворчал князь. — Иди! Я сейчас спущусь.

Он снова выглянул в окно, желая убедиться, что Анха ещё не пришла. Но та уже ожидала их с Фростом, причём, была не одна. Некий мужчина в мирской одежде что-то говорил девушке. Он стоял спиной к обители, и лица его видно не было. По фигуре ни на Фроста, ни на мастера Маркуса мужчина не походил. Горняк был значительно ниже ростом, но шире в плечах и более кряжист фигурой. А этот был на голову выше Анхи, поджарый и не такой скупой в движениях. Но чувствовалась в нём матёрость, несвойственная юности.