Знают только горы

— Не ты… — сказала она с некоторым сожалением и собралась перемещаться дальше в поисках дочери.

— Ксора! — остановила её Эрима, догадавшаяся о причине появления Наксатры. — Она жива?

— Жива, — задумчиво ответила гостья и исчезла так же неуловимо, как и появилась.

— Что это значит, мама?

Вице-королева смотрела на сына с жалостью и в тоже время с укоризной.

— Это значит, Арн, что нашелся мужчина, который любит её больше чем ты…

Второе перемещение по знакомому адресу тоже не принесло результатов. Во дворце правителя Навакра Анхи не было. Инис удивился неожиданному появлению своей Хранительницы, но в присутствии Ингизы Ксора озвучивать причину своего прихода не стала. Зачем портить человеку семейную жизнь? Сказав, что просто заглянула сообщить о том, что проблема Лангая решена, что было абсолютной истиной, Ксора ушла в храм Богини Бастры. Только там она могла получить ответ на вопрос, где искать пропавшую дочь.

В этот раз Бастра не стала давать совет, а просто показала Ксоре живую картинку: каменный старинный дом, простая, но уютная обстановка. И её девочка, плачущая на плече крепкого молодого мужчины.

— Плачь, Анха, плачь… От счастья тоже можно плакать.

Картинка развеялась. Наксатра собиралась поблагодарить Богиню и покинуть храм, но та её задержала просьбой.

— Дочь Ксора, расскажи ей всё.

— Твоя воля, Бастра. Но она не заслужила…

— Может быть, но они должны знать, иначе снова будут гибнуть невинные. О них думай.

— Слушаюсь, Бастра.

* * *

Эрима проснулась от ощущения чужого пристального взгляда. Немного бы нашлось людей на свете, посмевших подобным образом будить вице-королеву. Если быть совсем точными, то трое, один из которых уже даже не человек и без зова не явится. Эриме нестерпимо захотелось уйти в тень и скрыться от прожигающего взгляда, который она чувствовала даже с закрытыми глазами.

— Проснулась? — голос, в отличие от взгляда, был вполне приветливым. — Вставай, у меня не так много времени.

— На что? — отозвалась Эрима и наконец посмотрела на гостью.

— Выполнить указание Бастры. Ты еще помнишь, кто это?

Хозяйка поднялась с постели, недовольно косясь на насмешницу. Грубые намёки на её стёртую память Наксатры выглядели жестоко.

— Помню, — она ответила излишне резко, но Ксора лишь снисходительно хмыкнула. — Издеваться тебе тоже приказали?

— Прости, — примирительно улыбнулась Наксатра, — не смогла удержаться. Но и ты пойми, из-за твоих ошибок…

— Что, только из-за моих?!

Эрима накинула халат и уселась в свободное кресло. Ей хотелось умыться, освежиться после беспокойного короткого сна, но гостья предупредила о нехватке времени. Что ж, она потерпит.

— Я тебе всё расскажу, а ты сама решишь, сколько в этой истории лично твоих ошибок, а сколько сделали прочие участники событий. Начну издалека… В каком возрасте вы надеваете гадар на дофина?

— Лет в пять-шесть, — странный вопрос, но её предупредили.

— То есть тогда, когда ребёнок уже в силах носить его? Скажи, Эрима, ты никогда не задумывалась, почему амулет наследника размером рассчитан на взрослого мужчину, а не на ребёнка? — совершенно обескураженный взгляд хозяйки покоев был красноречивее любого ответа. — Ясно… Хорошо следовать традициям, думать не надо, — вице-королева оскорблённо поджала губы, ведь просила не издеваться. — Не стоит обижаться на правду, — Ксора глубоко вздохнула и продолжила. — Гадар изначально был воинским амулетом правителей. Да, дорогая, оттого и сила у него великая. Много поколений назад, когда Трубнор решил увести свой клан в горы, на его пути встал Хлуд Воинственный. Междоусобной битвы было не избежать. Именно тогда и отдал предводитель клана свой амулет первому наследнику, дабы тот уцелел в сече и продолжил род. Самое удивительное то, что Хлуд поступил точно так же. Трубнор не погиб тогда, но и гадар у сына не забрал. С тех пор так и повелось: гадар хранит молодого наследника от покушений, а правитель остаётся незащищённым и гибнет от бича рода. Но здесь в вашей долине битв не было, и люди быстро забыли, что собой на самом деле представляет амулет.

— Я не знала, — вице-королева с тоской думала о том, что будь у неё эта информация хотя бы год назад, может, удалось бы спасти Орина? И сын чуть не стал жертвой неправильного использования амулета.

— А вот это не оправдание, — жестокие слова Ксоры вызвали новый протест в душе Эримы. А Ксора и не думала смягчать упрёки. — Ты была Наксатрой и у тебя была возможность узнать то, что узнала я!

— Каким образом? Этого даже правители Гнёзда не помнят! И в летописях нет упоминаний, я читала.

Эрима пыталась защищаться, но странный взгляд гостьи заставил её замолчать.

— Sormater, — торжественно изрекла Ксора. — Так говорит Бастра своим дочерям. Так учат Наксатры своих девочек.

— Сорматер, — повторила бывшая Хранительница. — Спрашивай… Я помню.

Действительно, так всегда говорила Хатиса, когда обучала её, но Мирах всё стремилась узнать и постичь сама.

— Что толку, Эрима, что ты помнишь, что означает это слово на древнем языке? Этим надо было пользоваться! Ты могла спросить совета тогда у Бастры, но… ты была так уверена в своей способности победить эту напасть любовью, что, не задумываясь, свернула с предназначенного пути, принесла дар в жертву и проиграла в итоге. Самонадеянность и невежество сгубили Мирах. Почему ты не спрашивала?! Это что, трудно?

— Я пятьдесят лет провела в храме и считала, что за это время узнала всё, — с апломбом ответила Эрима.

— Ты даже сейчас не хочешь признаться и смирить свою гордыню, — Ксора больше ничего не желала ей объяснять. Раз человек уверен в своей непогрешимости, а все ошибки совершены под действием непреодолимых обстоятельств, значит, и в следующий раз он поступит точно так же. — Только зря ты Арну не позволила стать ищущим. Возможно, сейчас он был бы счастлив…

Кресло опустело.

Эрима долго сидела в задумчивости. Последние слова гостьи неприятно удивили её. Почему она так сказала? Что изменилось бы, если бы Арн и молодая Наксатра стали любовниками?

И тут память смилостивилась и явила ей утраченные знания. Или сама Бастра дала понимание: мужчина, возродивший своей любовью Наксатру после смерти, становится для неё тадзари — храмом. Наксатра освобождается от служения до тех пор, пока он её любит. Это его награда. Но самое главное, в этот период Звёздный Талисман приобретает способность обычных женщин, то есть может родить как девочек, так и мальчиков. Правда, дочери от такого союза не бывают Наксатрами, если только так не захочет мать и не отдаст девочке жизненную силу одной из своих жизней.

Что же получается? Она могла пожертвовать одной жизнью, а не восьмью оставшимися, возродиться для Орина, и точно так же родить сына-наследника. Могла спросить у Богини, что губит род Веревоев, и спасти мужа от сумасшествия. Или могла позволить сыну быть счастливым с любимой женщиной, и тогда он возродил бы сейчас Анху… Кстати, с кем сейчас возрождённая Наксатра? Кто любил её так преданно и сильно, что светлый дух устремился по пути именно этого чувства, миновав любовь Арна?

— Мама, уже полдень, а ты ещё не одета. Что случилось? — Арн упал на колени перед до крайности расстроенной, Эримой. — Тебе плохо?!

— Нет. Просто задумалась. Что слышно о Фросте? — сменила она тему. — Его нашли?

— Не нашли, — Арн поднялся и сел во второе кресло. — В его доме нет. Свейн уверяет, что в Скальные пороги… — он осёкся и посмотрел на мать виновато, но та, поглощённая своими мыслями, не обратила внимания на то, откуда приехал Свейн, — Фрост не возвращался. Юрз обещал послать гонца к тоннелям, может, он туда уехал… Простить себе не могу!

— Да, сын, ревность очень плохой советчик… — Эрима замолчала, размышляя о том, стоит ли ей поделиться с Арном своими предположениями или не расстраивать его ещё больше. Она так привыкла опекать своего мальчика, охранять его от некоторых сторон жизни, что эта опека порой приводила к эмоциональным протестам дофина. Случались и более решительные демонстрации неповиновения. Чего ей стоил поход мальчишек через перевал! Тогда вся долина стояла на ушах, а Орин ехидно радовался несгибаемости сыновнего характера. Лишь со временем он понял и оценил заботу матери, а вот она, похоже, так и не научилась доверять его разуму. — Ты должен научиться контролировать эмоции.