Золотая кровь

– Да ну? И с чего это я вдруг ему понадобилась? Ты же знаешь, я теперь служу совсем другому королю, – спросила Эмбер, пряча нож ловким движением руки.

– Знаю, знаю… Но, раз появилась возможность поесть из двух рук, так чего бы и нет? Когда можешь неплохо подзаработать, чего бы и не вспомнить старого патрона? Он же не скажет никому, да и хорошо заплатит. Жемчугом…

Эмбер внутренне передёрнуло, едва она представила, как из рук Рыбного короля жемчужины опускаются в её ладонь.

– Что, в Лагуне разом все воры перевелись? — хмыкнула она, разглядывая толпу. — Или у тебя самого руки отсохли?

– Да там дело вовсе не в краже, а кое в чём другом.

– И в чём же?

– Тибурон сам тебе расскажет. Я знаю только, что заплатит он очень хорошо.

– Очень хорошо — это сколько? — она посмотрела в светло-голубые, будто линялые глаза дона Сапо.

Он оглянулся по сторонам и произнёс, чуть наклонившись вперёд и понизив голос:

– Несколько тысяч эскудо.

Эмбер перевела взгляд на арену, и, как всегда и бывает в такие моменты, звуки боя и крики толпы отступили куда-то на задний план.

Несколько тысяч эскудо?! О, спиритус санктус*! Чего это рыбья душонка так расщедрился?!

– Ты же знаешь, что я умею только воровать. И если Тибурону не нужна воровка, то я ничем помочь не могу.

– А он сказал, что можешь, и ему-то, наверное, видней. Но, как знаешь, я тебя разыскал, сказать сказал, а остальное — дело твоё, – дон Сапо сделал вид, что разговор перестал ему быть интересен, но это, конечно же, было не так.

– Я подумаю, – буркнула Эмбер.

– Не понимаю одного, будь я таким умелым вором, я бы уже жил на Голубом холме и купался в роскоши, а ты перебиваешься с сырой воды на кипячёную, – усмехнулся дон Сапо. — Что с тобой, ми корасон?

– Сгинь в своё болото, не хочу провонять рыбой, – огрызнулась Эмбер и отвернулась.

– Ну, как знаешь! Если надумаешь, патрон ждёт тебя. А я пойду, пропущу стаканчик, а то жабры сохнут, – он гнусно усмехнулся и потёр горло, обмотанное грязным шейным платком.

А затем, засунув руки в карманы, чуть согнулся и шмыгнул в толпу. Эмбер только и успела заметить, как он толкнул кого-то плечом и, пока бедолага оборачивался влево, вытянул справа у него из правого кармана бумажку с записанной ставкой.

Почему она не ворует для себя? Дону Жабе этого не понять. Ведь внутри у него такая же жаба — его нагуаль, которая хочет всего за просто так. А ей платят за работу. И это честные деньги — она их заработала. А уж сам факт кражи пусть будет на совести того, кто эту работу заказал.

Она вспомнила слова старого шамана:

«Внутри человека каждый день идёт борьба злого волка с добрым. И всегда побеждает тот волк, которого ты кормишь».

Эмбер чихнула и потёрла нос.

До чего же это неприятный слизняк! Истинный обитатель Лагуны! И что, интересно, от неё могло понадобиться Рыбному королю? Может, и тому тоже надо украсть реликвию? Это было бы даже забавно.

Но она не собиралась спускаться в Лагуну. Пусть лживый Тибурон катится куда подальше со своим предложением, у неё есть дела поважнее. Граф Морено платит щедро и пока ещё не нарушал своих обещаний в отличие от Рыбного короля. И она надеялась, что в этот раз будет что-то не столь же простое, как кража любовных писем, которые она добыла для него в прошлый раз. За любовные письма платят мало.

Но, оказавшись на улице Боскоджо к назначенному часу, она впервые получила предложение, от которого… стоило отказаться.

В дом Эмбер попала через калитку для слуг и, даже не дойдя до комнаты, в которой её ожидал граф, она уже поняла, что это особняк одной из его амантэ*. А их у графа было то ли пять, то ли семь. Сладкий запах жасмина и роз, слишком много розового, духов и роскоши. Впрочем, и сам граф уже был здесь – его дорогой одеколон Эмбер ощутила ещё на лестнице. Она даже могла с точностью сказать, где Его светлость дотрагивался до перил.

Сам сеньор Морено был уже преклонных лет, но даже годы не наложили отпечатка усталости на благородные черты его лица. Высокий лоб и узкий нос с горбинкой, тщательно остриженные бакенбарды, волосок к волоску, и седина на висках отдаёт благородной платиной. Аккуратная эспаньолка, хоть и с проседью, но в то же время делает его лицо моложе, что странно, конечно. Но некоторым седина придаёт благородных оттенков, как выдержанному бренди.

Он одет в иссиня-чёрный фрак и парчовый жилет, из кармана которого свисает золотая цепочка часов. Кремовый шейный платок заколот массивной булавкой с опалом, а вместо бутоньерки в петлицу вдет золотой орден — меч и крылья голубки. Орден Эспада, граф занимает в нём не последнее место.

Его пальцы украшены перстнями, а рядом со столом стоит трость с массивным набалдашником в виде золотой головы льва. Но графу золото, роскошь и седина идут как никому другому. Редкому человеку удаётся с таким достоинством носить на себе печать своего богатства. И, вглядываясь в его благородное лицо, никогда не подумаешь, что граф Сильвио Морено — первый интриган и любитель грязного белья во всей Акадии.

Сеньор Морено вальяжно развалился в кресле, а Эмбер велел встать напротив. Сесть он ей не предложил и какое-то время внимательно разглядывал её наряд.

– Работа, Ваша светлость, – развела она руками, будто извиняясь, и добавила: — В типографии. Помогаю брату.

Не стоит Его светлости знать, чем она занималась на самом деле. А то, что у неё есть брат… Эту легенду она использовала довольно часто.

– Что же… Похвально. Но думаю, то, что я тебе поручу, избавит и тебя, и твоего брата от необходимости работать, если не навсегда, то очень надолго.

– Благодарю, Ваша светлость! Очень жду и надеюсь, – она склонила голову и чуть улыбнулась, чтобы показать благодарность.

Граф любит подобострастие и лесть, хотя и прекрасно понимает их природу.

– Ну, тогда перейдём сразу к делу. Ты должна… добыть мне один камень… алмаз… из дома одного человека.

Граф говорил обтекаемо и смотрел Эмбер в глаза, желая знать, как быстро она поймёт суть поручаемой ей работы.

– Алмаз? — переспросила она, и нехорошее предчувствие защекотало в носу, вызывая нестерпимое желание чихнуть.

– Да. Алмаз. Он называется Сердце Ангела, и сеньор Алехандро де Агилар не так давно приобрёл его на аукционе.