Золотая ложь

– И дедушка Алисы – тот, кто спас их в Китае.

– Когда они вернулись с войны, они все пошли работать на Хатуэев с прицелом на азиатское искусство, – продолжал Райли.

– Все трое работали вместе, пока пожар не уничтожил магазин, – подхватила Пейдж. – Их пути разошлись, ничто больше не соединяло их друг с другом до сих пор.

– До того, как статуэтка дракона, попавшая в распоряжение моего деда, не вышла на свет.

– Дракона из комплекта, пропавшего в Китае во время войны.

Они оба одновременно пришли к одному выводу.

– Ты думаешь, они привезли его из Китая? – спросила она.

– Уверен, именно так.

– Но это означает, что они украли его. Не только мой дед, Райли, но твой тоже. Ты это хочешь сказать?

Он уклонился от прямого ответа:

– Кто-то украл его. Я просто не знаю кто.

– Не можешь же ты свалить все на моего деда?

– Он остался при больших деньгах.

– У него было много денег для старта, – возразила Пейдж.

– Хорошо. Держу пари.

– Идея неплохая, но я не думаю, что было бы легко контрабандой вывезти национальные сокровища искусства из другой страны. Мне интересно, как Ли Чен переехал из Китая так быстро?

– Вероятно, сыграла роль помощь твоего деда, Пейдж. Он происходил из влиятельной семьи. У него были связи среди политиков, правда?

– Уверена, у моего прадедушки они были.

– Дальше. Твой дедушка был благодарен Ли Чену за спасение и за это вывез его в Штаты.

– Я полагаю, так и было. Но все-таки, что с драконом?

– Время военное. Я подозреваю, многие вещи ввозили в Штаты контрабандой из Китая.

– Нельзя просто украсть древние артефакты и продать их незаметно, – настаивала она.

– Черный рынок существовал всегда. Кто сказал, что нельзя продать на нем?

– Не знаю, но у нас все еще нет реальных доказательств. Это все подозрения и домыслы. Единственным человеком, у которого, как мы знаем, был дракон, – это твой дед. Я не обвиняю его ни в чем, – торопливо добавила она, когда глаза Райли стали по цвету похожи на грозовые тучи. – Как ты сам сказал, он мог заполучить его в любом месте. Он мог наткнуться на него на блошином рынке. Возможности безграничны.

– Возможности не то что бесконечны, Пейдж, но теперь нам известно, что все трое были вместе в Китае во время войны, а произведения искусства из дворца-музея разошлись по всей стране. – Он сделал паузу. – Давай начнем сначала. Когда они вернулись в Штаты, Уоллес снова включается в семейный бизнес. Мой дед нанят охранником, и Ли Чен идет работать на склад.

– Потом случился пожар, – продолжила Пейдж.

– Обнаруженный Ли Ченом, – уточнил Райли.

– После пожара ни твой дед, ни Ли Чен не вернулись в магазин.

– Существовало предположение, что причиной пожара послужил поджог, но никаких подтверждений этому не было. Хатуэи не настаивали на расследовании.

– Откуда ты знаешь? – спросила она.

– Все просто. Если бы они настаивали на расследовании, его бы провели. Хатуэи имели большое влияние в обществе, и никто не стал бы игнорировать их требование. Значит, Уоллес по какой-то причине не хотел преследовать поджигателя. А может быть, это был он сам?

– Он не сжег бы свой собственный магазин, – горячо возразила Пейдж.

– Может быть, ради страховых денег? Время было трудное, послевоенное.

– Их дела были не так плохи, – ответила она. – С тем же успехом можно предположить, что Ли Чен или твой дед устроили пожар. И если ты намерен палить в моего деда, то часть огня можешь обратить и против своего. Потому что все твои намеки, включая вывоз национальных сокровищ из Китая, можно распространить на всех троих.

Райли задумался на мгновение, и она видела, что идея пришлась ему не слишком по душе. Конечно, она говорит жестко. Потому что не хочет верить, что ее дедушка сделал то, о чем они говорили.

– В этом альбоме есть еще что-нибудь? – спросил Райли.

Она проверила следующую страницу, но та оказалась пустой.

– Ничего, – сказала она, закрывая альбом.

– А что в большом конверте?

Пейдж вынула пачку писем.

– Они все на имя моего деда. – Она открыла первое и начала читать вслух: – «Дорогой Уоллес, я так по тебе скучаю. Я ненавижу эту войну. Я ненавижу то, что мы не можем быть вместе. И страшно огорчена тем, что мы не поженились, прежде чем ты уехал. Я думаю о тебе каждый день. Мое сердце с тобой, Уоллес. Храни себя. Люблю всегда, Долорес».

Пейдж почувствовала прилив эмоций, когда сложила лист бумаги и вернула его в конверт.

– Любовное письмо от моей бабушки. Кто бы мог подумать, что кто-то может любить такого капризного старика?

– Он, наверное, не всегда был капризным.

Пейдж открыла следующее и тихо читала:

– «Дорогой Уоллес, мне страшно. Мы ничего не слышали о тебе так давно. Тебя объявили пропавшим без вести. Я была у твоих родителей, когда нам принесли эту страшную новость. Твоя мать упала в обморок. Отец не поверил, он сказал, что ты не мог пропасть. Я тоже не верю, что ты пропал навсегда. Я сердцем чувствую, ты жив и вернешься домой, ко мне. У нас есть общее будущее, дети, внуки. Мы вместе состаримся. Я очень сильно скучаю по тебе, Уоллес. Я сделаю все, чтобы вернуть тебя, и я знаю, ты сделаешь все, чтобы вернуться ко мне. Ты такой сильный, решительный, упрямый. Ты пройдешь через все. Мы оба будем…» – Голос Пейдж затих, она взглянула на Райли. – Ей, наверное, было так страшно.

– Она не отказалась от него.

– Нет. И он вернулся к ней, как она и думала.

– Он сделал все, что должен был сделать для возвращения.

– Может быть, – сказала Пейдж. Интересно, что предпринял ее дед, чтобы выбраться из Китая. – В любом случае, я уверена, в остальных письмах то же самое. Я не вправе их читать. Они слишком личные. – Она положила конверт и фотоальбомы в коробку и встала. Райли вернул коробку на место, на верхнюю полку. – Думаю, мы закончили.

– Да. – Райли в последний раз оглядел спальню, прежде чем они выключили свет и вышли в коридор. – Есть еще одно место, которое я хочу осмотреть, прежде чем уйти.

– Мы можем сделать это внизу, – сказала она быстро. – Здесь домоправительница и, может быть, одна из служанок. Мой отец отдыхает у себя в спальне.

– Меня не интересует первый этаж или спальня твоего отца. Пришло время платить.

– Что это значит? – Пейдж непонимающе уставилась на него.

– Я показал тебе мою. Сейчас ты покажешь мне свою.

– Скажи ясно, о чем именно мы говорим? Что я должна показать тебе?

– Твою спальню. Я хочу увидеть, где принцесса проспала большую часть своей жизни.