Золотая Ослица

– Снял?

– Так у него же боевые...

– Не понял. Насмерть?

– Не знаю. Я за ним не бегал. Унесли да и вся недолга.
– Пьяница гордился собою.

Бродяга подумал, что каждый человек, живущий под сосной и с сосной, вынужден отстреливаться от бродячих банкиров чужими руками. Потом он попытался перевести эту мысль на внятный русский язык - не получилось.

– Я буду спать, ладно?
– сказал бродяга пьянице.

– Спи. Я сегодня добрый. У меня день рождения.

– Поздравляю. Тебя как зовут?

– Р, - ответил пьяница.

– Да ты что!
– изумился бродяга.

– Меня тоже Р! С ума сойти...

– Бывает. Спи, тезка.
– И пьяница стал устраиваться на ночлег под своей сосной.
– Можешь здесь. Ты не голубой?

– Нет.

– Очень хорошо. А то был тут один, сбежал с зоны, я ему помог, он жил здесь хорошо, как человек, а потом вдруг и говорит...

Я ему отказал, а он стал приставать. Я, говорит, привык так.

– И чем дело кончилось?
– заинтересовался бродяга, вспомнив, наконец, голос этого пьяного.

– Я сдал его сторожу, - удивленно ответил пьяница, дескать, как же еще могло кончиться дело.

– Тоже ниткой?

– Не-е-е-т!
– рассмеялся пьяница.
– Кучкой. Он сделал кучу, а я лопатой перенес ее на тропинку сторожа. Нашли его моментально, он как раз вторую делал...

– От тебя не уйдешь, - сказал бродяга пьянице.

– Конечно, это же моя дача.

– Извините, господин президент, я не знал, - сказал бродяга, окончательно разобравшись в ситуации.
– Я ошибся лесом. Я завтра же уйду, сейчас слишком темно. Я непременно уйду, простите меня.

– Ну-ну, перестань, я тебе днем президент, а сейчас у меня просто день рожденья... Выпить хочешь?

Бродяга испуганно осматривался по сторонам и теперь ему тоже хотелось плакать. Когда жена вышибла его из дома, а редактор из газеты, а друг не дал денег, то есть не вернул, и когда он решил жить свободно, под корнями дуба, - всё встало на свое место. Всё стало очень хорошо. Нора получилась хоть куда. Он научился прятаться от сторожей, добывать еду и воду, скрывать отходы органической деятельности... Он забыл о своей растреклятой статье про личную жизнь ненавистного ему президента. За статью и выгнали, кстати. И он жил теперь, жил! В этом прекрасном, почему-то охраняемом, лесу! Купался в реке! Даже рыбку однажды рукой поймал! Подержал над костерком чуток - и съел.

– Так хочешь или нет?
– спросил президент.

– Что я должен ответить?..
– с кошмарным предчувствием спросил бродяга, мигом вспомнив всё по жизни...

– Ты что, даже ночью несвободен?
– грустно спросил президент.

– Как вам сказать... Я ведь здесь потому, что...

– А, брось. Мне докладывали. Ерунда всё это. Хочешь, тебя завтра же восстановят на работе? А как там с женой?
– поменяв голос, осведомился пьяница.

– Откуда?..
– оторопел бродяга.

– Оттуда.

Бродяга зарыдал. Не хотел, но так получилось. Он ведь искренне думал, что...

– Брось ты это, - сказал президент.
– С молочными иллюзиями и молочными зубами надо расставаться одновременно.
– Он встал, отряхнулся. Было заметно, что досада его охватила крепко, но он еще не придумал, под каким соусом сдать гостя сторожу.

– Я теперь не знаю ничего, - сказал бродяга.

– А я тоже ничего не знаю. Только одно: это мой лес, а у твоей жены такая п...а, что больше ничего не надо. Но приходится жить. Это труднее всего: жить, когда есть такая п...а.

– Вы серьезно? Она фригидна.

– Козел. Жаль, что у нас отменили смертную казнь, - сказал президент.

– Но вы же и отменили.

– Глупый был, начинающий. Ты помнишь, сколько лет я в этом дерьме?
– спросил президент.

– Около... не помню, - опустил голову журналист.

– Ответ правильный, - усмехнулся президент, закуривая. Он уже давно был трезв. Он грустил. Ему опять не удалось спрятаться. И надо ж было - попался т о т с а м ы й. Поверишь в какую-нибудь карму, хоть тресни... Убить его, что ли.

– Если вы хотите сделать что-то со мной, сделайте поскорее. Я не смог спрятаться, оказывается. Я не просто ошибся лесом. Я попал черт знает куда, ах, ты, сволочь...
– и бродяга вдруг кинулся на президента, сжал горло, надавил на сонную артерию, дал коленом в пах, локтем в солнечное сплетение, он весь вжался в его безвольное тело, чтобы разбить, растерзать, уничтожить хотя бы по частям.

Тот полежал, потерпел, посмотрел на звёзды. Встал. Сбросил с себя бродягу и нажал на сосну. Раздался легкий свист, и появился сторож.

– Возьми, - приказал президент.
– Он не понимает, что такое одиночество. Дурак. А еще тёзка. Р-р-р-р-р-р...

...
– Вы что, мадам, передумали всерьез?
– ночной попутчик обескураженно смотрел на Ли.

– Да. Всерьез. Уходи, черт. Ты не моден. Мода

вся вышла. Ясно?

– Нет, не вышла. И я всегда буду моден. А вы... вы просто неблагодарный человек, скажу я вам.
– Ночной попутчик испытующе заглянул в глаза Ли.

Она искренне расхохоталась.

– Что вы, мистер Фер, я вам очень благодарна, вы дали мне возможность избавиться от таких чудищ, таких козлищ, которых я уже полагала своими составными частями. Думала, живу я с нарывами, так и что ж теперь поделаешь. Ан вот как повернулось... Наоборот: спасибо вам, - Ли изящно наклонила голову.

Ночной попутчик задумался. Женщина казалась вполне веселой.

– Так. Ладно. Тогда я напомню вам, как вы возвращались. Может быть, вы очухаетесь и больше не будете спорить со мной.

– Попробуйте. Я ведь вам не враг... Говорите.

– Что?!!
– задохнулся в негодовании ночной попутчик.
– Вы мне - что?!! Совсем баба спятила. Да таких, как вы, там теперь как собак нерезаных! И всем мужики не угодили. И они уже ходят смирившиеся и даже в телепередачах об этом вещают! У вас нету, так сказать, социальной почвы для нового контекста вашей жизни...

– Это у вас, мистер Фер, не все дома. Несчастные бабы, охмуренные вами, просто не понимают, кто

и что с ними сделал! Вот и митингуют сдуру.

– Ну да, а вы пришли и всем срочно открыли глаза. А они поверили и заново зауважали своих мужиков,

и не наступит никакая женская эра, предсказанная уже всеми вашими козлами-философами, и все договорятся, и наступит мировая гармония!.. Вы идиотка. Поезд ушел - вместе с вами. Всё.

– У меня есть аргументы...
– устало сказала ему Ли.