Золотая Ослица

– Что вы имеете в виду?

– Мой титул.

– Отчего же... Я знаю, что вы теперь назначены главным по всем фронтам: в поэзии, философии, физике...

– Ах, вот же! Вы сами, пока шутили, сказали то, что надо! Я тут теперь вообще главный! Поняли, мадам?

– Насколько я помню, совсем недавно в главные избирали действующих политиков прямым тайным всеобщим... Политиков. Вы политик? И тоже главный?

– Какая прелесть! Оказывается, было одно существо, которое не знало этого! А ваш Т, он же мой давний друг, что - тоже был не в курсе?
– господин У веселился от души.

– Полагаю, забегался, работа трудная, командировки частые, словом, современный предприниматель...
– пояснила Ли, выбирая слова.

– Предприниматель? Я тоже. Причем главный.

Ли поняла, что господин У, недавно выбившийся в главные люди, тяжело переносит любое сопоставление. "Чего ж бедняге не хватает?" - подумала она.

– Смотрим следующий эпизод, - решительно сказал У и нажал кнопку.

***

Алфавит: Ц

...Заседание в зале суда. На свидетельской трибунке стоит плохо одетый кривоногий мужчина и, свирепо сверкая круглыми глазами, вещает:

– Она, - и показывает в сторону скамьи подсудимых, - нарушила целостность моего мировоззрения. Она погубила мое отношение к женщине. Я - мужчина. Этим всё сказано. А она, женщина, принудила меня усомниться в истинности моих помыслов, замыслов и вымыслов.

Женщина, скучающая на скамье подсудимых, чуть-чуть повернула голову к аудитории. Заполнившие зал мужчины всех возрастов и типов, солидарно сверкнули глазами всех фасонов.

– Свидетель Ц! Объясните суду суть вашего с подсудимой конфликта.
– Белая мантия председателя пошевельнулась на широкой груди, приоткрыв, словно истину, узкий островок темно-розовой шелковой подкладки.

– Я только что именно это и сделал, - в недоумении ответил Ц.

– Да, вы процитировали одну из формул нашего нового Уголовного Кодекса - "О ненарушении женщинами мировоззрения мужчины", статья пятая прим. Но для протокола и для общественности, - судья повел толстым подбородком в сторону зала, - нужны некоторые подробности. Не могли бы вы коротко рассказать историю ваших отношений?

Ц задумался на миг и начал:

– Тридцать пять дней назад я, направляясь домой после трудового дня, заметил в придорожной канаве крупный предмет, отдаленно напоминавший человеческую фигуру. Я приблизился и увидел, что на самом деле это женщина, спящая мертвецким сном. Я потрогал ее за плечо, она открыла глаза и спросила - который час. Я ответил, что уже почти полночь. Она закрыла глаза, но я опять потрогал ее и спросил, не нуждается ли она в какой-либо помощи.

– Минуточку!
– перебил его судья.
– Зачем вы разбудили ее вторично?

– Я же сказал: предложить помощь.

– Но ведь она не просила вас ни о чем? Она была одета?

– Да, она была очень хорошо и тепло одета, строгие твердые джинсы, вязаный шерстяной длинный свитер, гладко причесана. Но ведь - в канаве не спят? Нет. А она спала.

– То есть вы разбудили ее вторично из собственных побуждений?

– Да. Но ведь искренне!

– кривоногий раздосадованно посмотрел на судью и на присяжных.

– В канаве была грязь? Вода?

– Нет, канава была сухая, - ответил Ц, - но ведь мало ли что могло случиться...

– Продолжайте. Мы поняли вас. Вы разбудили ее сами. Она не просила вас ни о чем, кроме как ответить на вопрос о времени.
– Судья откинулся в кресле и краем глаза понаблюдал за подсудимой, безразлично изучавшей паркет под своими ногами.

– Я предложил женщине пойти в мой дом, - сказал Ц с гордостью.
– Она отказалась. Я повторил свое предложение, но заодно спросил - почему она отказывается, ведь это вполне нормально. Она сказала, что я ничего не понимаю в канавах и опять заснула. Я разбудил ее в третий раз.

– Очень любопытно, - обронил судья. Аудитория замерла, вслушиваясь в каждый шорох, в каждое слово. Статья, по которой судили даму, относилась к преступлениям исключительной тяжести и предусматривала исключительную меру наказания, поэтому реплики судьи были крайне важны, как и точные показания свидетеля.

– Да. Разбудил и сказал, чтоб она ночевала у меня. Женщина сказала, что это не доведет меня до добра, но я заверил ее, что много раз в жизни видел самых настоящих женщин и что мой опыт защищает меня, как броня.

Женщина на скамье подсудимых осталась безучастна к упоминанию брони.

– Вы привели ее в свой дом добровольно?
– спросил судья.

– Принес, - уточнил свидетель Ц.
– На руках. Она не хотела идти.

– Она пыталась вырваться, пока вы несли ее?

– Да, очень даже пыталась. Но я применил болевой по шее, и она затихла. В четвертый раз я разбудил ее уже утром.

– Каким способом?
– спросил судья, резко наклоняясь вперед.

– Половым. Я вступил с ней в сношение, она открыла глаза и увидела, что я вступил.

– Она пыталась вырваться?
– уточнил судья, поправляя мантию. Темно-розовый островок исчез, на груди установилась сплошная белизна.

– Да, недолго. Но я применил болевой на ключицу, а потом наступило семяизвержение.

– Как долго жила она в вашем доме?
– спросил судья.

– Тридцать дней. Пока не сняли гипс... Ну, из-за ключицы.

– Она разговаривала с вами?

– Да, очень много. Потому все и получилось. Она рассказала мне всю свою биографию, как будто пытаясь больно унизить меня...

– Чем?

– У нее до меня было три мужа! И тридцать любовников!

– Она вам про всех рассказала?

– Нет. Про основных. Я чуть не сошел с ума. Ведь я полюбил ее. Я вынул ее из канавы. Я обеспечил ее безопасным превосходным сексом на время выздоровления, а она разрушила мое мировосприятие.

– Вы сами спросили у нее про мужей и любовников?

– Сам. Но и она готова была отвечать без утайки.

Мужчины в зале так стиснули кулаки, что раздался громкий хруст суставов. Из ладоней местами брызнула кровь - это где нестриженые ногти вонзились в напрягшуюся кожу.