Золотая овечка

— Слухи о том, что Сферато исполняет желания, появились гораздо позже, — рассказывал Аливер, а Лира улыбалась. Она даже успела забыть о коте и Эвисе, не слышала звона посуды и разговора друзей, глядя на ровные черты лица сказочника и слушая мелодичный голос. — Считается, что только смелый сможет найти его, а это непросто. Вот так, — он отхлебнул из кружки.

— А я найду… — тихо, словно оправдываясь, произнесла Лира. — Обязательно найду. Тем более его уже находили до меня. А чем я хуже?

— Это тоже Мудрейший сказал? — он приподнял брови. — И вам известно, кто это был?

— Была, — прошептала Лира. — Это была она…

Он промолчал, глядя на нее. Лира смотрела на Аливера и чувствовала, что нужно срочно что-то сказать, иначе ощущение неловкости сожрет ее целиком. Но слова не шли. Лицо горело невыносимо, а сердце медленно, но сильно, билось о ребра.

— Знаете, Лира, — наконец, произнес он, — думаю, если кто и способен найти Сферато, то это вы. Я искренне желаю вам удачи! А чтобы дорога была спокойнее, кое-что дам.

Он стянул сумку со спинки стула и достал оттуда серый мешочек, размером с кулак. Лира смотрела завороженно, ожидая увидеть нечто удивительное.

— Считайте, что это подарок за спасение жизни, — улыбнулся он. — Да, я все помню, Лира, ничего не забыл. Нужно было отдать еще тогда, но, как известно, благие мысли, что юные принцессы — склонны опаздывать.

— Что это? — выдавила Лира, думая, что, окажись там птичий помет, она все равно будет в восторге.

— Здесь травы, которые я однажды собрал на горе Унухай, на севере. Они снимают напряжение и усталость. Ходят слухи, что они даже способны исцелять в короткие сроки.

— Аливер, — восхищенно прошептала Лира. — Спасибо. Я буду хранить их…

— Их лучше все же использовать, — он скромно потупился, и Лира подумала, что ей, видимо, судьбой уготовано нести чепуху в его присутствии.

Эвис позади разговорился с хозяином таверны об отдыхе в одной из комнат. Кот лакал молоко с характерным причмокиванием. Пахло жиром и специями.

— Куда отправишься дальше? — Лира теребила пальцами грубую ткань мешковины.

— Рад, что вы спросили! В Сапфирий. Самый крупный и богатый из городов Горискала. Рекомендую посетить. На востоке к магии совсем иное отношение. Вам наверняка известно, что в некоторых селениях жители даже устраивают турниры волшебников, — он допил отвар. — А вы? Надолго здесь?

— Не знаю. Вольтер поручил нам одно дело, но перед этим велел скрыться от… — Лира покосилась на Эвиса и нагнулась ближе к Аливеру, прошептав. — Я доверяю тебе, а потому расскажу…

И она поведала страннику о золотой овце, клевете и маге, что охотится за ними наряду с купцом и бандой «Арена». С каждым словом у Аливера все шире распахивались глаза. Он мельком взглянул в сторону живого сокровища, словно не веря, правду ли ему говорят. А как только Лира с надеждой попросила вспомнить, знает ли он какого-то старого и могущественного мага, лишь развел руками.

— Боюсь, им может оказаться кто угодно. Если известно хотя бы имя, или как он выглядит… Знаете, в Сапфирии есть большая библиотека, где можно найти описания великих колдунов.

— Я ничего не знаю о нем, — вздохнула Лира, только теперь осознав всю бессмысленность вопроса. — Я рассчитывала на здешнюю библиотеку. Понимаешь, в Бенгрий нас приглашала сама принцесса! Мы погостим у нее и получим доступ к книгам.

— Принцесса? — неожиданно воскликнул Ал. — Бенгерская Тиш? — Лира кивнула. — О, мне так жаль, Лира. Но именно сегодня ее казнят на городской площади!

Глава 5 _ Казнь

Тиш стояла на деревянном помосте, слушая приговор. Слова и гул заполонивших площадь подданных, что еще недавно могли умереть за нее, сливались в единый звук, подобный вечерней молитве. От жесткой рубашки чесалось тело. Лицо опухло от слез и грязи. Волосы спутались. Руки и ноги были свободны от оков, да только куда она денется? Отсюда не сбежать. Надеяться на чудо? Она его не заслужила. А рядом стоял человек, облаченный в красное, со скрытым лицом под колпаком-маской. Когда она увидела палача, сердце подскочило к горлу, оставив тошнотворный след. Наверное, то же испытывают ведьмы при виде одежд представителей Ордена. И кто у кого перенял моду на кровавый цвет?

На краю деревянного помоста опирался на палочку церковный судья — сморщенный невысокий старик с седыми волосами до плеч. Лезвие гильотины отражало солнечные лучи. Видеть синее, почти что чистое небо перед казнью — тоже подарок, которого она не достойна.

— …застали в спальне нашего господина, его милости Лучиана Бенгерского, с окровавленным кинжалом! — слышала она хриплый голос судьи, который зачитывал толпе приговор из свитка. Хотя Тиш догадывалась, что он произносит слова по памяти, ибо эти глаза просто не могли видеть. Его голос был скорее печальным, нежели злым. — Она пыталась убить Его Милость, своего отца и короля. Притворство, вероломство, убийство — вот те грехи, в которых обвиняется эта девушка. Суд лишает ее всех титулов и приговаривает к смертной казни путем обезглавливания.

Толпа ликующе взревела. Раздавались возгласы: «как ты могла!», «предательница!» и такое неожиданное «дайте ей слово!». Страж устало кашлянул и локтем подтолкнул Тиш к краю помоста. Она с трудом удержалась на ногах.

— Мы предоставляем ей последнее слово! — крикнул тюремщик, знаком руки приказывая жителям замолчать. Толпа повиновалась.

Тиш помялась на месте, а после воскликнула дрожащим, полным волнения и страха, голосом:

— Я не виновна! — по толпе прошла рябь восклицаний. — Вы все знаете, что я не родная дочь Лучиана, но он всегда хорошо ко мне относился. Он стал мне отцом, настоящим и любящим. Я бы ни за что не навредила ему! — по щекам побежали слезы. Знал бы отец, что сейчас происходит, мигом пожалел бы о такой преданности своих подданных. Он ни за что не казнил бы ее. Он бы выслушал и понял. Но витая безвольной куклой между жизнью и смертью, не отдашь приказа. Всхлипывая, Тиш поднесла грязные ладони к лицу. Не время плакать. Нельзя, нельзя! Не смей! Тиш прикусила кожу на тыльной стороне ладони, но боль не помогла. Слишком многое навалилось на нее за последние дни.

— Лгунья! — крикнул кто-то из толпы. — Тебя застали с кинжалом!

— Все было не так! — всхлипнула Тиш. — Я… я не знаю, что меня привело в спальню. Я не знаю, как кинжал оказался в руке. Я не хотела вредить ему, пожалуйста, поверьте мне!

— Мы слишком долго тебе доверяли, — прорычал кто-то. Люди начали выкрикивать что-то про казнь, что хватит ее слушать и пора бы вершить правосудие.

— Постойте! — народ угрожающе притих. Все-таки еще теплились воспоминания, когда они подчинялись каждому ее слову. — Я понимаю, вы не поверите. Мои слова звучат глупо, знаю. Но знайте и вы, что я молю богов не о собственном помиловании, а чтобы они даровали отцу жизнь, — она взглянула в сторону гильотины и прижала кулаки к груди, закрыв глаза.

Она заговорила про себя: «Драгар, прости, умоляю. Если ты спасешь меня, я никогда больше…» — и только затем поняла, что слышит каждое свое слово. Тиш похолодела, покрылась липким потом. Надежды, что ее слова утонули в гомоне, рухнули, лишь она увидела ужас на лице женщины в первом ряду.

— Она взывает к демону! Она черная ведьма!

Толпа с криком ринулась на постройку, отчего та пошатнулась. Теперь даже страж не мог утихомирить народ.

— Смерть дьяволице! На костер ее! Сжечь! — кричали обезумевшие жители.