Золотая Вспышка

Разве это его она видела на фотографиях? Вместо сморщенного старостью доброго лица, с

белыми, как вата волосами, она видела теперь подтянутое, красивое лицо человека лет эдак

под сорок - сорок пять. На лице едва ли можно было заметить хотя бы одну морщинку,

кроме маленьких лучиков у глаз, которые появлялись когда он улыбался. Густая шевелюра,

цвета вороного крыла, еще не успела превратится в белый пух. Ничто не указывало на то,

что через каких-нибудь двадцать лет это молодое лицо сморщится и состарится. Настолько

странно было смотреть на него и узнавать своего деда, что Роза не сразу обратила внимание

на то, что у него в руках лежит никто иной, как ее мать, Олив.

В том, что эта мысль не сразу пришла ей в голову, не было ничего странного: едва ли на

Земле найдется хотя бы один человек, способный различить в шестимесячном ребенке

черты, которые этот ребенoк приобретет еще очень не скоро. Заметить их, и указать на них

окружающим, могла разве что самая счастливая и безумная из матерей.

– Чарли!
– pасцвел Фредерик и, потеснив недовольную Софи, выхватил Олив из его рук.
– Ух,

какая она уже большая... Я привел гостей!

– Прекрасно!
– просиял тот, обнимая жену, которая уже успела немного оттаять, особенно

когда забрала свое сокровище из рук Фредерика.
– Гостям в моем доме всегда рады, так что

милости просим.

Роза так боялась того, что он окажется двойником жены по характеру, что не смогла не

сдержать облегченного вздоха и не улыбнутся.

Особо не церемонясь, благодушный Чарльз уже приглашал всех гостей выпить чая. Все

благодарно согласились, и уже спустя несколько минут устроились в маленькой гостиной за

круглым столом, уставленным различными тарелками с печением, пирогом, чайником с

чашками, и с полу-обглоданной морковкой. С веселым видом передавая огрызок жене,

Чарли налил всем горячего и пахучего чая.

– Малышка Олив так любит морковки, - нежно сказал он, - что мы всегда держим одну

наготове. Мало ли когда в ней взыграет аппетит.

Леон с Розой тут же сообразили, что следует сказать после подобного обращения, и

сообщили растроганному родителю, что никогда в жизни не видывали ребенка прелестней

его Олив.

После этого обстановка за столом заметно разрядилась, и все почувствовали себя давними

друзьями, и даже Софи выразила надежду, что им понравился город.

– Как мне здесь нравится! В общем-то и в России сейчас наступили тихие времена, но это

место... Понимаете, здесь совершенно иная атмосфера, даже не знаю как ее описать.
– Софи

обвела гостиную умиленным взглядом. - Именно здесь я впервые за всю свою жизнь

почувствовала себя счастливой... Вы знаете, - кивок Розе и сидящему рядом Леону, - с тех

пор, как любимый увез меня с родины, я не перестаю благодарить Бога за то, что мы

встретились... Хоть и поздно, но все же встретились.

– Почему же поздно?

– отозвался Чарли.
– Совсем нет... Когда я увидел тебя, мне показалось,

что красивeе женщины нет во всем свете. Разве мог бы я так сказать, если бы наша встреча

произошла, как ты выразилась, поздно? Разумеется нет!

– Чарли горазд на комплименты, - смущенно замахала руками его жена, и глаза ее

увлажнились, - наверное ты прав, милый, но все-таки мне кажется, если бы ты увидел меня

чуть раньше... Самую малость, когда мне было лет двадцать пять, ты бы иначе говорил.

Она вздохнула и Олив, воспользовавшись паузой в разговоре, принялась тихо пищять.

Растроганно глядя на дочь, как будто она никогда всерьез не надеялась на такое счастье,

Софи улыбнулась Розе:

– Олив - победное заключение нашего с Чарли романа. После встречи с ним, надо мной

словно загорелся свет, между тем как раньше я пребывала во мраке, а когда родилась моя

девочка, мне показалось, что уже ничто на свете не может меня огорчить.

– Кроме нашего с Диком вторжения, - разрядив обстановку всеобщей растроганности

воскликнул Фредерик и все засмеялись.

До конца чаепития больше никто так не заикнулся о прошлом. Все разговоры касались лишь

будущего. Будущего Олив, будущее их города и страны.

Узнав что Роза была в России, и что она вместе с Леоном говорит на ее родном языке, Софи

не могла больше держаться с ними отчужденно, и раскрылась.

Это произошло, когда они уже вышли из-за стола, и Софи отправилась укладывать дочь

спать. Они вызвались ей помочь.

Глядя, как девочка ворочается в кроватке, и как светлеет лицо ее матери, они по обоюдному

согласию пришли к выводу, что лучшего момента для расспросов не найти, и Роза

осторожно ей сказала, что была в России, и некоторое время там жила.

София тут же переключилась на родной язык, и Леон тоже смог принять участие в

разговоре.

– Знаете, ваша страна - одно из величайших, когда-либо виденных мною мест, - сказал он, -

за то время, как мы там жили, нам казалось, что все вокруг это большой спектакль.

"Это он о музыке, автомобилях и моде" - сообразила Роза и улыбнулась.

Судя по виду Софии, она одновременно и хотела услышать больше, и страшилась того, что

может принести с собою этот ответ. Справившись со своим голосом, она ответила лишь, что

рада тому, что им там понравилось.

– Да... сейчас все снова налаживается, после той ужасной войны. И не только Россия, многие

страны понесли ужасные потери, и понадобится множество лет, чтобы все вернулось в

норму. Но сейчас там довольно неплохо, - в заключение сказала Софи, как бы оправдываясь.

– Да, неплохо.

Она встряхнулась и оглянулась на слушавших ее Леона с Розой.