Золото Ковалёва
Шрифт:
Ребята на крыше выполняли завершающие штрихи. Я с утра направился в контору, намереваясь решить вопросы оплаты. Теперь уже надо думать, как добраться до базового посёлка, как и на каких условиях можно использовать вездеход, будет ли вертолёт или снова предстоит непростое путешествие до аэропорта. В общем, хлопот предстояло много, но это были приятные хлопоты.
Василий за это время так привык, что ему не хотелось расставаться. Он раньше работал в бригаде: три мужика и он – ещё практически юноша. Там мужики его за человека не считали, несмотря на то, что он доводился племянником начальнику. Курили, ругались и доверяли ему самые неприятные участки работы. С нами юноша почувствовал себя человеком. Никто его
– Коля, а ты дядь Сергея давно знаешь? – спросил Василий.
– Сразу, как только приехал в Магадан, – машинально отвечал Николай.
– А как ты с ним познакомился, наверно, вместе работали?
Василий удивлялся дружбе двух мужиков с разницей в возрасте.
– Да, не сразу, – отвечал он на вопрос без тени пренебрежительного отношения к юноше, который тоже младше него на одиннадцать лет, – когда я служил в армии, познакомился с девушкой, она гостила у бабушки, но жила в Магадане. Приехал за ней после дембеля, нашёл работу. Пока искали мне жильё, дали койко-место в общежитие. Комендантша открыла мне дверь в комнату и показала кровать, но там была и вторая. Я спросил: «Кто там спит?», комендантша ответила: «Сергей, он уважаемый в городе человек, сейчас на курорт уехал». Я спросил, почему уважаемый человек занимает койко-место в общежитии, а она посмотрела на меня, как Ленин на буржуазию, и сказала что-то типа «не твоё собачье дело» и ушла.
– Понятно, – заключил Василий, – и с тех пор дружите?
– Не сразу. Я хотел в шкафу повесить свою одежду, а там клад нашёл.
– Какой клад? Там было золото? – удивлялся юноша.
– Нет, Васька, дороже золота!
– А что может быть дороже золота? – пожал плечами парень.
– Васька, а ты знаешь, что такое китайские колонковые кисти?
– Ну да, они ими свои иероглифы рисуют.
– Вот-вот. Я за одну такую кисточку ползарплаты отдавал. А когда открыл шкаф, там в углу стоял большой мешок, а из мешка торчит аппаратура. Ну я, естественно, вытащил из мешка, а это оказался чистый японский двухкассетник редкой марки SONY. Такую аппаратуру тогда мог позволить себе или богатый человек, или моряк торгового флота, который ходит в загранку, а в нашем случае в Японию. Ну я и вытряхнул всё содержимое мешка. А там этих кистей любых размеров, любых конфигураций!
– Он тебе презентовал парочку?
– А я его спрашивал?
– А что, я думаю, он не жадный.
– Вот и я так подумал, и забрал себе все.
– Как? Без проса?
– Когда на тебя такой клад сваливается, Васенька, обычно некогда кого-то спрашивать. Я подумал, что это мне бог послал. Да и подумал, зачем доктору кисти, да ещё такому уважаемому на весь город человеку? Потом, когда познакомились, я узнал, что он ещё и художник, выставляется на всесоюзных выставках, берёт заказы и т. д.
Юноша мало понимал философию Николая. В самом деле, взял чужую вещь без спроса и без угрызения совести, ещё об этом весело рассказывает.
– А кисти-то хоть ты ему вернул? – спросил он, чтобы хоть что-то понять.
– Нет, Васенька, мы ими до сих пор вместе работаем, – улыбнулся Николай с тенью издёвки, – представляешь? Износа им нет! Потом мне дали небольшую мастерскую, где я писал плакаты, лозунги и прочие заказы. Заходит какой-то мужик в спортивной куртке и шапочке, долго смотрит, как я пишу буквы его кистями, и ничего не говорит. Я подозревал, что это и есть тот самый «уважаемый в городе человек», но тоже виду не подаю. Потом спрашивает: «Со мной работать хочешь?», а про кисти даже не намекнул. Потом я спросил его, почему за кисти ничего не сказал, и знаешь, что он мне ответил? Он говорит: «Кисти – это всего лишь кисти, а люди – это люди».
– Коля, а сколько лет Сергею? –
очевидно, в последний день Василий пытался узнать о человеке как можно больше.– Не знаю, то ли до войны он родился, то ли во время войны, – полушутя-полусерьёзно умничал Николай, – в общем, древний человек.
– Получается, ему сейчас лет шестьдесят, а с виду – не больше сорока.
– Получается так, – согласился Николай.
– Так он, наверно, смерть Сталина помнит, – размышляя, заметил Василий.
– А ты спроси его, – подкинул идею Николай.
– Да неудобно, – замялся юноша.
– А что тут неудобного?
– Представляешь, – изумлялся юноша, – он старше дяди Валеры.
– Старше-то он старше, – заметил Николай, – но ты не бойся, он простой молодой человек. «Простой» – ключевое слова. Я имею в виду, не зазнайка.
– Старше всех, два института закончил, а не скажешь.
– Что не скажешь?
– Я хочу сказать, что со всеми ведёт себя на равных.
– Да, это он умеет, – заметил Николай, – и с начальством на равных, и пашет, как все работяги: сачковать не станет, лопату из рук не бросит.
– По лесам, как обезьяна, лазает, – усмехнулся Василий, а потом, чтобы сказанное не было истолковано в обиду, исправился, – то есть шустро, высоты не боится.
– Занимайся спортом и ты так сможешь! А что ты хотел?
– Нет, Коля, – продолжал удивляться юноша, – вот смотри, дядя Валера младше его лет на десять, а может быть и больше, а его не заставишь подняться на эти леса, а дядя Сергей раньше нас там оказывается. А как его отчество?
– А зачем тебе его отчество?
– Да неудобно по имени только.
– Не вздумай, – ухмыльнулся Николай, – он это не любит.
– Почему? – удивлялся юноша. – Он ровесник моего деда, бригадир. Есть все основания, чтобы обращаться по имени и отчеству.
– Так-то оно так, Васька, – наставлял Николай юношу. – Хоть раз было, чтобы он меньше нас работу делал или выбирал лучший кусок в столовой? Слово «бригадир» он тоже не любит.
– Я не это имею в виду, – виновато замялся Василий, – он же старше нас?
– В нашем деле, Васька, все равны. Понимаешь? Не должно быть старших и младших, как и не должно быть бедных и богатых, – заметил Николай. – Серёга так говорит. И знаешь, я с ним согласен, так легче работать вместе, когда между друзьями всё поровну, всё честно. Ты же видишь, он зарплату тоже делит всем поровну.
– А почему? – продолжал удивляться юноша. – Я согласен получать меньше тебя, ведь квалификация у нас разная.
Николай хорошо понимал, о чём говорит юноша. Он и сам так думал раньше. Так привык работать. Так работают все. Так работают все, поэтому все и работают спустя рукава. Но однажды судьба свела его с человеком, который думает иначе и принял его философию. А теперь, встретив молодого Василия, сравнивал его с собой, но только много лет назад. Наверное, поэтому так и старался растолковать ему преимущества настоящего равноправия.
– Понимаешь, Васька, мы выполняем одну и ту же работу все вместе?
– Верно, – согласился юноша, – все вместе.
– А вот сейчас мы с тобой крышу кроем – вместе?
– Ну, – недоумевал парень.
– У тебя в руках молоток – и у меня молоток, у тебя гвозди – и у меня гвозди, я забью десяток гвоздей – и ты забьёшь десяток. Всё поровну? А почему зарплата должна быть разная? В этом, Вася, есть большой секрет. Понимаешь?
– Какой секрет?
– А секрет простой, – хитровато улыбнулся Николай. – Вот если бы я получал больше, чем ты, то ты бы и работал меньше, чем я. Согласен? А поскольку мы деньги делим поровну, так и спрос с нас тоже поровну. Логично? Поэтому никто из нас не сачкует, никто не уходит на больничный, никто с обеда не опаздывает. Поэтому я тебе доверяю, а ты мне доверяешь, и друг друга не подведём. Вот тебе и секрет!