Золото севера

– Так, праздники же! Ты позвонить могла?

– Да звонила я. До тебя дозвонишься, как же.

– Ладно, знакомьтесь. Это Лена, это Люся, а это Наташа, из Тайгинска, мой друг. Ну, Наташа, какой же ты молодец, наготовила то, знала что ли, что не один приду?

– Догадывалась.

Ввалилась ватага, человек десять. Петя внимательно осмотрел всех, быстро сориентировался.

– Да что вы тут, какой стол, пошли на природу!

– Нет, нет, вначале застольную, праздничную, ну вот для знакомства с Наташей!

Все выпили и тут же заторопились. А Люся совсем другая, оживленная, развеселилась.

– Видишь, как хорошо. Как хорошо все получилось, – и быстро убежала. А раскрасневшееся лицо закрыла варежкой.

«Неудобно как получилось. Ну что бы Наташе позвонить…» Гости быстро засобирались, баян звучал уже на дороге, за калиткой.

– Ну, ты и «жук», оказывается, Георгий. Знать теперь будем, – Лена засмеялась и тоже убежала.

И остались они вдвоем. Наташа. Георгий. Ладные оба. Видные. А что-то не так, не ладится что-то.

– Хочешь «шампанского»?

– Вот видишь. Хочешь «шампанского»? А ты наливай! Нехороший вопрос, Юрочка. Почему – хочешь? Почему – не «давай шампанского»? Я расстроила твой вечер?

Георгий открыл дутую бутылку, налил полный бокал, выпил почти залпом, поднялся, взял Наташу на руки и унес её в спальную.

11

Каждое утро Георгий начинал с этого бугорка. Как в первый раз. Теперь казалось, что было это давно, когда-то, даже и не в этой жизни вовсе, тогда впервые осматривал он полигон с этой самой высокой в ближайшей округе площадки. Он так и назвал ее тогда – «смотровая площадка». Отсюда весь полигон как на ладони. Вон, справа замерзшая в своем котловане драга. Ради нее здесь все крутится-вертится. Вот, прямо перед ним плотина. Она держит воду. На этой воде держится наплаву драга. Весом почти две тысячи тонн. На этой воде драге работать два с половиной месяца. На следующий сезон.

Здесь все надежно – лед висит на специально установленных кольях, ниже, прямо под плотиной, насосная станция, она перекачивает уходящую фильтрацией воду обратно в водоем. Выше еще одна плотина. Там тоже водоем, но удержать его до весны вряд ли удастся – вода уходит фильтрацией. Уходит, потому что сверху поступления воды практически нет, все русло перемерзло. Красноперов доказывал на техсовете, что поддержание верхней плотины – это лишние затраты и времени, и техники, и людей. Но Зафесов был против – сколько бы не продержалась вода, это как раз и есть выигранное время. Одно дело морозить полигон с осени, но совсем другое – с конца зимы, когда вода уйдет. А полностью ли она уйдет, это совсем не очевидно, это надо еще изучить, вот вам, молодым, и надо этим заняться. Но если и уйдет, пусть даже полностью, все равно, это случится после средины зимы и мощность промерзания будет другая, и температура этого промерзания, особенно на глубине больше метра, тоже совсем другая. Да еще и промерзнет ли на метр-то…

– «Не гоните лошадей, они у нас и так загнаны»! – любил повторять Зафесов.

Красноперов был «максималист», он считал эти предосторожности перестраховкой – многими годами, на разных приисках, доказано, что вскрытые галечные пески в пять-шесть метров по мощности оттаивают летом быстро – за три-четыре месяца. Зачем же огород городить! Зафесов, мудрый человек, рассуждал по-другому. Конечно, он мог бы просто приказать, и все рассуждения закончатся. Но он убеждал. Сам инженер, талантливый практик, он и вокруг себя воспитывал инженеров. Думающих.

– Во-первых, до подтопления ты полигон вскрываешь. Вот он у тебя и оттаивает на солнышке. Чего ж его снова морозить? Во-вторых, ты строишь плотину для работы драги практически на целый год. В следующем, за этим строительством, сезоне. Зачем же снова морозить. А в-третьих, ты же готовишь полигон, а значит, выполняешь свои обязанности. И думаешь, думаешь при этом! – И весело, заразительно смеялся.

А что, может быть в этом и заключен наш горняцкий «момент истины»! В трудной и сложной – по горным условиям, по отдаленности – добыче нашего золота.

Георгий сидел на широком пеньке. Ребята специально для него спилили огромную лиственницу, покрыли широкий, метровый в диаметре пенек шкуркой кабарги. Теперь Георгий приходил сюда как на свое рабочее место. Как в свой кабинет. И все знают, если понадобится, где его искать, куда к нему идти. Отсюда хорошо просматривалась работа бригады. Да, теперь он мог смотреть с этой горки как идут дела, практически не вмешиваясь в процесс работы. Все идет как надо. Бригадир с утра смотрит график и дает задания по звеньям. Старший по звену расставляет рабочих. Начальству вмешиваться не надо. Начальство должно обеспечить работы материалами, запасными частями, канатами, топливом. Ну, да мало ли еще чего требуется бригаде для бесперебойной работы! Вот это и есть обязанность начальства. Его обязанность, Георгия.

Господи, а сколько пришлось воевать, чтобы вот так, как будто само по себе, все идет по порядку, как будто автоматически – никто никого не подгоняет, никто никому не приказывает, никто никого не учит, не наставляет. Сколько пришлось ругаться, шуметь, доказывать. Кому? Да самой бригаде! Как трудно убедить людей жить лучше, работать легче, зарабатывать больше!

Когда внедрялся график очередности работ, никак не могли понять рабочие – как это так, как это может быть, чтобы девяносто кубометров, приготовленные вовремя, по графику, это лучше, чем сто кубометров, заготовленные ими же. С перевыполнением.

– Ты что, пацан, с ума здесь свести всех хочешь? Я напилил пятьсот кубометров, а ты мне премию не выписываешь? Я же перевыполнил план! Перевыполнил нормы заготовки на 130 процентов! А ты мне закрываешь тариф? Да я найду на тебя управу! Да ты сам мне все выплатишь, из своей собственной зарплаты!

Красноперов снова, в который уже раз, в конце смены собирал бригаду и объяснял, что нельзя перевыполнять те объемы, что запланированы графиком. Заготовили, а дальше что? Пусть лежит этот, сверхплановый лес, на полигоне? Его же вывезти надо. А трактора вывозят тоже по графику. Не будет стыковки, будет сбой. Завал. Срыв. И тогда снова начнем работать по принципу «стой здесь – беги туда».

– Вы поймите, все подчинено подготовке полигона к нормальной работе драги. Это комплекс работ – очистка полигона, вывозка и распиловка леса, бульдозерные работы, заготовка дров для котла – ну и все остальное, не буду я все вам перечислять, все в графике, а он всегда перед вами. И премия, так разработано положение о премировании и согласовано с вами, премия выплачивается за выполнение графика. Забудьте вы о нормах, о каких-то «сверхпланах». Все это забыто, отменено. Зачем нам получать премию за лес, который мы заготовим, а он сгниет – не вывезенный, или даже затопленный. Вам нужны такие деньги? Деньги вам конечно нужны. Вот и получайте их. Но строго по графику. Другого не будет. Как бы кто не кричал, не шумел, не возмущался!

– Ерунду ты все порешь. Сам ты кричишь-шумишь. Приехал тут и ну свои порядки устанавливать! Надолго ли? Вот уедешь, и все будет по-старому.

– Не уеду я никуда. Куда я уеду из Советского Союза? А вот вас я научу, как надо работать. Может, и останется что-то после меня. И надо, чтобы не только у нас, надо чтобы и везде так. Делать то, что действительно надо делать. Только давайте вначале у себя сделаем, не будем кивать на других. У себя сделаем, глядишь, и других поучим! Конечно, уеду! Не всю же жизнь ходить мне в мастерах горных. – Смеялись. Но все равно, кто-нибудь снова за старое.