Золотой дракон

– Можно?
– Крис указал рукой на камень.

– Это свободная земля, - пожала она плечами, сверкнули блики и замерли.

Крис осторожно присел на краешек камня и, не зная, что сказать посмотрел на кристалл в руках девушки. Радость Сердца часто, но неглубоко задышала и три раза согнула кристалл в дугу, словно тот резиновый.

– Как это у тебя получилось!
– воскликнул Крис.
– Это же кристалл!

– А ты что, не умеешь управлять материей?
– изумилась она в свою очередь.

– Неживой не очень, - признался парень.
– Вот травой или деревьями - пожалуйста.

Он сорвал сине-зеленую травинку, встряхнул ее и щелчком ногтя превратил в разлетающиеся осколки стекла. Через мгновенье осколки стали обрывками травы.

– О!
– восхитилась девушка и попросила: - Научи.

Они посмотрели друг на друга. Огромная, яркая, еще красноватая луна озаряла лица. Не было вспышек и молний, не произошло землетрясения, просто все встало на свои места. Она нашла его, а он ее, слова не понадобились...

Для Криса это были лучшие в жизни два месяца, пролетели они стремительно и незаметно, если бы не Санта, которая не теряла головы, точнее оставалась в здравом уме и не потеряла счет дням, на экзамен Крис, да и Белое Пламя опоздали бы. А так, безжалостно вырванный из мягких лап любви Крис не пропустил второй по важности шаг в жизни - явился на экзамены и благополучно поступил. Но парень точно знал, что куда бы ни забросила его Судьба, он будет возвращаться сюда, в Подлунный Мир, в горы, где возрождалось могучее племя некогда сильнейших магов этой вселенной...

– Что ж, судари мои студенческие, - довольно потирая ладошки, проговорила Санта, - начинаем новую жизнь!

Ей было лучше всех, поступлением в школу она окончательно обрывала навязчивую заботу родителей, до последнего стремящихся вернуть непутевую дочь домой, даже шпионов-воров в Подлунный Мир направляли, но, ничего не вышло. Парни на пару тщательно оберегали ее от всяких провокаций и в дальнейшем, особенно Белое Пламя, не позволят вернуть Санту без ее доброй воли на Драконию.

Судьба Земли-44

Скажите мне, не свинство ли это - не явиться к самому близкому родственнику на свадьбу? Будь это моя свадьба (слава Малому Императорскому Кругу, она прошла давно и для общества незаметно) я бы не расстроилась, почти, но тут, не оценить мой кропотливый труд целого десятилетия! Хамы! Я устрою вам: "Заняты, некогда...", загруженные вы мои родственнички, насильно за уши приволоку!

– Отца нашел?
– мрачно поинтересовалась я.

– Разумеется, нет, - в тон мне проворчал Джин.
– Когда это король Горной Страны был на месте последний раз?
– и с ехидцей спросил: - Королева Суланна доступна, хоть сейчас соединю. Желаете?

– Не юродствуй, машина безмозглая, - огрызнулась я, кусая нижнюю губу.
– А работай, ищи.

Джин благоразумно промолчал. Ему совсем не перспективило попасть под раздачу скверного настроения, моего, разумеется.

Чтобы занять себя и не метаться по углам пещеры, прихватила килограммовый слиток серебра и направилась на кухню, не успокоюсь, так хоть кофе напьюсь.

Серебро легко мялось в тренированных руках, пальцы сами собой изменяли форму, пока голова занималась придумыванием кар и проклятий неуловимой родне, а ноги семенили, неся все остальное по заданному курсу. В результате, войдя на кухню, в моих руках оказалась "ночная ваза". Джин неуважительно хрюкнул, но шутить поостерегся. Это "произведение искусства" и меня позабавило, но было безжалостно смято в шар и переделано под цветок-чашу, пока зерна перемалывались и заваривались в трехлитровой турке на горячем песке. Может кофе из такой чаши и не слишком удобно пить, зато сразу много наливается...

Хлебнула кипятку и почувствовала удовлетворение, даже успокоилась настолько, что рискнула позвать Интоса и Сфена. Парни замаялись меня ждать, часа два сидят на пороге, в карты режутся, жульничают почто в открытую, маги... Я распахнула дверь, и Джин пригласил их войти.

– Кофе будете?
– спросила я вместо приветствия.

– Да.

– Нет.

Эльф отказался, как всегда, а вот мой новый секретарь робостью не страдает, и вкус к жизни после войны на Великих Болотах приобрел.

– Рассаживайтесь, - широким жестом предложила-приказала я, перебрасывая на стол миниатюрную чашечку с крепчайшим кофе для Сфена.

Интос поколебался, но последовал примеру человека, слегка опустился на краешек стула и уложил изящные руки на колени, словно прилежная институтка, осталось глаза опустить долу, а то умный цепкий взгляд все портил. Сфен же просто плюхнулся на сиденье, только ножки скрипнули, и, сграбастав чашку, с наслаждением вдохнул терпкий аромат.

– С чем пожаловали, судари мои?
– Я тоже кофе не для красоты целое ведро налила, отхлебнула, сколько в рот влезло.

– Ваше Величество, - официально-торжественно начал эльф, - дозвольте в отпуск отбыть, - чуть помялся и закончил: - на год.

– Сколько себя помню, ты никогда больше чем на месяц не покидал Остров. Устал?
– удивилась я, даже "серебряный цветок" до губ не донесла.

– Не то чтобы, - промямлил мой управляющий, и бросил короткий взгляд на Сфена.

Похоже, у парней роли расписаны, готовились.

– Тогда?
– подтолкнула я, но эльф изящно вздохнул и уставился в дальний верхний угол кухни.

Инициативу, как я и думала, взял в руки Сфен:

– У него невеста вся в ожидании, Интос пообещал ей жениться, прошло сто лет, а он все никак не решится бросить Лесистый Остров и драгоценную должность ради семейного счастья, - лениво протянул парень.
– Считает, что тут без него все рухнет!

– В чем загвоздка?
– не въехала я.
– Забирай свою любовь и тащи сюда.

Эльф перевел грустный взгляд на меня, и тяжко вздохнул.

– Не пытайтесь его понять, - посоветовал Сфен.
– Лучше просто отпустите, а за хозяйством я присмотрю, - и добавил еще аргумент: - Король Прант согласен и горит желанием помочь.

– Джин! Ты в курсе событий?
– Я была почти возмущена.

– Как вам сказать, хозяйка, - задумчиво прогнусавила машина, словно страдала от насморка, - так, в общих чертах...

Привычка держать себя в руках возобладала, я никого не вышвырнула, даже орать не стала, мирно и очень медленно дохлебала кофе, скатала серебряный шар и несильно кинула его в эльфа. Интос ловко поймал килограммовый "окатыш" и приподнял правую бровь, взирая на меня с преданной учтивостью. На мордашке легко читалось: "Как скажете, императрица! Я сама покорность...".