Золотой убегает песок…

Час спустя я сижу на кухне с чашкой горячего чая и чистым листом бумаги, соседствующим с ручкой, хотя и знаю, что не буду составлять список, а после подсчитывать плюсы и минусы. Я понимаю, что значительно преувеличила вечный по отношению ко мне профессионализм и отсутствие хоть сколько-то особенного и личного расположения со стороны Олдриджа. Кажется, мне больше никогда не удастся обратиться к нему на «вы», используя фамилию или называя его сэром. Особенно из-за всех этих сообщений, забытых мною, в отличие от телефона, у которого таких проблем никогда не бывает. Его памяти можно только позавидовать. Или же наоборот. Всё зависит от обстоятельств.

«Где ты?»

«Я знаю, что ты не дома, так как в нём проводится обыск, и после дверь будет опечатана. Просто ответь. Пожалуйста».

«В доме, выделенном мне, больше комнат, чем необходимо. Ты можешь занять вторую спальню. Настолько, насколько будет нужно. Я всё равно не пользуюсь ею».

«Мэл, пожалуйста, напиши хоть что-то. А лучше перестань игнорировать мои звонки и возьми трубку».

«Нам надо поговорить об этом. Ты так быстро ушла… Я не должен был позволять тебе делать это».

Я читаю все эти сообщения почти семимесячной давности и не верю, что тогда воспринимала их, лишь как проявление некоторого долга, соблюдение как бы негласного кодекса чести и братства, существующего в нашей среде. Теперь они кажутся мне наполненными истинным беспокойством и даже тревогой. Переживанием личного характера, никак не связанным с работой и морально-этическими нормами, продиктованными ею. Наверное, будь всё обусловлено лишь этим, Олдридж не был бы столь многословен, но он звал меня к себе. На полном серьёзе предлагал мне крышу над головой. Очевидно до тех пор, пока не решится моя судьба. А ему наверняка пришлось бы очень долго ждать. Ведь, исходя из личных мотивов, я бы всё равно не вернулась туда, где тогда жила. Благо, как и в случае с ним, это тоже было служебным жильём. Оно стало частью расследования лишь из-за того, что Джейк переехал ко мне.

Впрочем, ничего из тех событий уже не имеет первостепенного значения. Ни то, что я ответила Олдриджу скупое и официальное «я в гостинице и собираюсь выключить телефон», а после, как только было позволено, собрала все чемоданы разом, чтобы уже точно больше никогда не иметь необходимости возвращаться в тот дом, и покинула Теллурайд на время до суда. Ни то, что та жизнь, которая могла бы у меня сейчас быть, уже никогда не возникнет в реальности. Она уже другая. В ней нет ни Гленна, ни ребёнка от него. Ребёнка, которому пришлось бы что-нибудь врать в ответ на его вопрос об отце. И жить с этой ложью до конца жизни. Влачить всё это за собой буквально до бесконечности. Успев выйти замуж, когда бы я подала на развод? На следующий же день? Или я вообще боялась бы выглянуть на улицу?

Ты так быстро ушла… Я не должен был позволять тебе делать это. Я представляю себе, как Олдридж набирает этот текст, отправляет его и, может быть, уже отчаявшись получить хоть какую-то реакцию, чувствует облегчение, когда читает всё-таки приходящий ответ. Но вскоре узнаёт про мой отъезд, и это, возможно, автоматически отбрасывает его назад. К ощущению тревоги, бессилия и неизвестности. Вот что, вероятно, испытывала бы я, думая, что человек, вызвавший во мне сильные эмоции, потерян для меня навсегда, когда у нас не было и шанса, а я только-только начала считать возможным его обрести и использовать.

От дальнейших размышлений меня отвлекает стук в дверь. Он звучит незнакомо, так что я даже не начинаю думать, что это может быть Олдридж. Он уехал и не вернётся, если я не соглашусь попробовать. Это ясно читалось в его взгляде, в котором словно что-то потухло и угасло.

– Кирстен?

– Привет, Мэл.

– Привет.

– Прости, я без предупреждения, но мы с Беном проезжали мимо, и я попросила его остановиться.

Она оглядывается на машину, припаркованную на обочине, и я ясно вижу мужчину за рулём, который не смотрит в мою сторону лишь только потому, что обернулся назад и пытается за чем-то дотянуться. Хоть мы и не близки так, как могли бы быть, замужество коллеги вовсе не секрет для меня. Трудно не сделать однозначных выводов, когда, дежуря совместно, то и дело видишь золотое кольцо на том самом пальце. Некоторое время я тоже носила подобное. Только не торопилась со свадьбой. Жизнь показала, что правильно сделала.

– Что-то случилось?

– Нет, вовсе нет. Я просто подумала, может быть, ты хочешь провести День благодарения с нами? Это через два дня. У тебя тут никого нет, но лучше, наверное, быть с кем-то, чем совсем одной. Прости, если я лезу не в своё дело, – Кирстен осекается на полуслове, становясь внезапно пристыженной с отражением явного сожаления на лице, но я качаю головой. Она не сказала ничего дурного или обидного. Я здесь действительно сама по себе. А к родителям поеду только по случаю новогодних праздников. У меня был выбор между ноябрём и декабрём. Я предпочла провести в кругу семьи Рождество, а эти несколько свободных дней скоротать перед телевизором или с книгой в руках.

– Не хочешь зайти ненадолго? Или вы торопитесь?

– Я с удовольствием.

Она снова обращает всё своё внимание на автомобиль, наверняка желая предупредить мужа, чтобы он её не терял. Но мужчина всё ещё занят. Тогда Кирстен просто переступает через порог и прикрывает за собой дверь.

– Может быть, чего-нибудь хочешь? Чай или воду?

– Нет. Не беспокойся. Без меня эти двое всё равно долго не выдержат.

– Двое?

– Да. У нас с Беном сын. Три года. Это он на заднем сидении. Ненавидит сидеть смирно и ровно.

– Я и не знала.

Между нами возникает неловкая пауза, которую я совершенно не нахожу, чем занять и заполнить, но меня выручает Кирстен. Впрочем, это и неудивительно. Я не лучший собеседник в последнее время и уж тем более разучилась заводить друзей или хотя бы налаживать общение с новыми людьми.

– Ничего страшного. Сможешь познакомиться, если решишь прийти к нам на ужин. О, чуть не забыла. У меня для тебя небольшой подарок, – она опускает руку в сумку, свисающую с плеча, и протягивает мне почтовую карточку и маленькую коробочку. – Это серёжки, изготовленные живущей здесь мастерицей. Если не понравятся, можем обменять. Ну а на открытке немногочисленные интересные места. Мэрия, библиотека, галерея, кафе, пекарня, церковь, музеи и отель.

Я и сама узнаю последнее здание, что упоминает Кирстен. Историческое, являющееся памятником архитектуры и стоящее там, где центральная улица совершает поворот на второстепенную, и наоборот. Глядя на изображение, мне начинает казаться, что, обречённая помнить, я только убью себя, если постараюсь переступить через всё, что было, и отвергнуть это.

– Спасибо большое, но мне нечем тебе ответить.

– Я не ради этого приехала, Мэл. Просто захотелось, чтобы ты поняла, что можешь на меня рассчитывать. Если тебе нужна будет помощь, или захочется выговориться, например. И подумай по поводу моего предложения. Номер телефона у тебя есть.

– Да, спасибо. Я обязательно дам тебе знать, что решила, – я открываю дверь Кирстен. Ступая на крыльцо, она уже даже делает первый шаг в сторону дороги, когда слышит мой, наверное, нелепый вопрос. – Как ты поняла, что, скорее всего, если и не любишь Бена, то, по крайней мере, способна почувствовать это к нему и хочешь быть с ним?

– Теперь это кажется странным, но первое время он мне совсем не нравился, – если девушка и хочет проявить любопытство относительно природы моего вопроса, то ничем себя не выдаёт и просто отвечает мне будто давно заготовленной речью. – Впрочем, это не останавливало его от того, чтобы постоянно звонить и писать. А потом он уехал. На месяц или даже два. Я уже точно не помню. На работу. Но то время будто длилось вечно. Складывалось ощущение, что эти недели никогда не закончатся. Бену стало резко не до разговоров. Я поняла, как сильно мне его не хватает. И осознала, что, когда человек постоянно рядом, мы можем и не чувствовать того, что любим его. Но стоит ему оказаться далеко, как в голове многое тут же встаёт на свои места. Я бы сказала, что надо попробовать прожить без него хотя бы пару недель. Совсем без общения и контактов.