Золотой век

Проходя усадьбой и селом, Григорий Наумович, громко произнес такие слова:

— Кто жив человек? Откликнись!..

Но только одно эхо было ему ответом, как будто и усадьба, и село вымерли и застыли, — ни единого отклика. Впрочем, несколько собак голодных, исхудалых встретили старика-камердинера на околице села с громким лаем, но он взмахнул на них палкой, и собаки разбежались.

LXI

Теперь расскажем, что произошло в казанской вотчине князя Полянского и куда подевались ее обитатели, в том числе приказчик с своею семьей и заключенный молодой офицер Серебряков.

Несмотря на все угрозы приказчика Егора Ястреба, крестьяне села Егорьевского чуть не десятками бежали к Пугачеву, покидая свои избы и свои семьи; а некоторые из беглецов забирали жен и детей и в ночную пору оставляли свое родное село.

Тянула их к Пугачеву обещанная им привольная жизнь, так что большое село все пустело да пустело. Старик-приказчик принимал строгие и крутые меры к поимке беглецов, наряжал за ними погоню, но они безуспешно «пропадали», то есть не возвращались домой. Егор Ястреб просто потерял голову, не знал, что делать, на что решиться. А между тем грозные слухи о том, что Пугачев с своею многочисленною оравой в недалеком будущем очутится у Казани и непременно возьмет этот город, становились все тревожнее и тревожнее; старый приказчик уведомил о том письменно князя Полянского и, как уже знаем, просил у него подмоги.

Но князь Платон Алексеевич не придавал большого значения тем слухам, которые ходили про Пугачева, и медлил послать «подмогу», а послал туда только, как уже сказали, своего доверенного камердинера и двух дворовых.

По прошествии нескольких дней по отъезде Григория Наумовича в казанскую вотчину, князь Полянский, наконец, решился послать туда человек сорок дворовых, вооружив их ружьями и саблями.

Этим дворовым князь приказывал беспрекословно слушаться как приказчика Егора Ястреба, так и камердинера своего Григория Наумовича; но этот отряд тоже опоздал; приди он вовремя, может быть, тогда бы княжеские дворовые сумели отстоять усадьбу и спасти ее от разграбления и пожара, потому что на усадьбу напала шайка, состоящая не более как из ста человек, во главе с Чикою.

Емелька Пугачев внял просьбам двух мужиков Пантелея и Демьяна и отправил в село Егорьевское в усадьбу своего «главного адъютанта и министра» Чику, дав под его начало из своей шайки с сотню мятежников.

— Да будет ли какой толк? Может, своих ребяток я понапрасну измучаю и в княжеской усадьбе пожива будет грошевая? — сказал Пугачев, обращаясь к коленопреклоненным пред ним егорьевским мужикам Пантелею и Демьяну.

— Как толку не быть, ваше царское величество? Толк должен быть беспременно, потому самому наш князь на всю губернию славится богатством, и погреть руки около его усадьбы можно, батюшка-царь! — проговорил Пантелей с земным поклоном самозванцу.

— Амбары-то да кладовые от княжеского добра ломятся! — добавил мужик Демьян.

— Да сам князь ваш где живет? ведь не в усадьбе? — спросил Пугачев.

— Не-е… не в усадьбе! где ему жить в усадьбе? в Питере, слышь, а может и в Москве наш князь пребывает, — пояснил старик Пантелей.

— Хорошо бы изловить самого князя.

— Хорошо бы, знамо, батюшка-царь! Да где его изловишь: хитер! к нам в усадьбу и не заглядывает.

— А если бы я изловил вашего князя, то беспременно отдал бы его вам на потеху: что бы хотели вы, то с ним и делали.

— Мы бы его прямехонько на сук, батюшка-царь! — с злорадной улыбкой проговорил Демьян.

— А то в мешок, да в воду, — добавил Пантелей.

— Что ж? Здесь в усадьбе не отыщешь вашего князя — постараемся в Москве его найти, от наших рук не уйдет; я всех князей и графов сиятельных в свои руки заберу и вам на потеху отдам! — хвастливо крикнул Пугачев.

— Уж и потешились бы над ними — во как бы потешились!.. Они над нами потешались, а мы над ними — любо будет!

— И потешайтесь, детушки, потешайтесь на здоровье, всех ваших ворогов живыми вам выдам, — крикнул Пугачев, обращаясь к окружающим его казакам и мятежникам.

— Буди здрав на долги годы, государь! — громким раскатистым эхом раздалось в их стане.

Старик Пантелей и мужик Демьян взялись быть вожаками шайки, которую вел в казанскую вотчину князя Полянского отъявленный вор и разбойник Чика.

Путь им был не малый; по дороге Чика останавливался в селах и деревнях, возмущая народ, рассказывая различные сказки про «объявившегося амператора» Петра Федоровича и объявляя его именем мужикам волю и разные льготы.

Мужики, недовольные своими помещиками и их приказчиками, рады были этому посулу и приставали к шайке, которая все увеличивалась и увеличивалась.

Навстречу им кой-где высылались слабые отряды, происходили стычки, которые всегда кончались в пользу мятежников.

Казанский губернатор занят был приготовлениями к обороне города, да к тому же он и не знал про шайку Чики, которая беспрепятственно и подошла к усадьбе князя Полянского.

LXII

Старик Егор Ястреб и дворовые, находившиеся в княжеской усадьбе, не подозревали, что грозная туча готова была на них обрушиться, хотя в усадьбе и знали, что невдалеке бродит всякий сброд, составлявший отдельные шайки, этот сброд нападает на усадьбы и уводит с собою из сел и деревень мужиков.

Но Егор Ястреб и находившиеся у него в подчинении дворовые не особенно боялись этого: во-первых, они думали, разбойники не дерзнут напасть на усадьбу князя, так как она расположена невдалеке от города, в котором находится войско; а еще потому, что сама усадьба почти неприступна, по причине своих высоких каменных стен и железных ворот.

Но все-таки Егор Ястреб принял некоторые меры предосторожности: он перевел человек двадцать здоровых мужиков и парней из села Егорьевского в усадьбу, вооружив их ружьями, пиками, топорами и вилами. Приказчик уверен был в благонадежности этих мужиков. Ворота и днем и ночью постоянно находились на запоре.

На сторожевой башне, находившейся у стены, сторожевые днем и ночью зорко смотрели на дорогу, не появились бы какие-либо незваные, непрошеные гости.

Однажды, перед рассветом, на сторожевой башне дремал молодой парень Игнатка. Он, чтобы прогнать свою дремоту, мурлыкал какую-то песню и таращил глаза на дорогу, которая ведет из села в барскую усадьбу.

Вот ясно слышатся ему отдаленные крики, голоса, конский топот, и, наконец, ружейные выстрелы, но их было немного. Вскоре наступила опять тишина.

— Что это такоеча? Кто-то палит. Уж не лиходеи ли?.. Да не-е!.. Может, заезжие охотники охотятся в лесу да в болоте. Лиходеи к нам не пойдут, потому взять с нас нечего: ведь лбом каменную стену не прошибешь! — так вслух рассуждал Игнатка, прислушиваясь к отдаленным выстрелам и крикам. Но то и другое, как уже сказали, вскоре замолкло. Наступила опять тишина, прерываемая только пением птиц, которые приветствовали наступающее ясное, летнее утро.