Золотой век

Скрипнула дверь, и вошел незнакомый ему казак, рослый, плечистый, с добродушным выражением лица.

Войдя, казак низко поклонился Серебрякову.

— Тебе что?.. Может, ты к Чике — его нет дома! — сказал Серебряков вошедшему казаку.

— Он мне не надобен… — громогласно ответил вошедший.

— Так кого же тебе?

— Твою милость…

— Меня! — удивился Серебряков.

— Да!.

— Зачем?

— Поговорить мне с тобою надо!..

— Что ж, говори!

— Ты, барин, не знаешь, кто я, а я тебя знаю…

— Едва ли, я в первый раз и вижу-то тебя…

— Знаю, барин, знаю, как тебя и звать. И про то знаю, что ты ждешь не дождешься случая улизнуть отсюда.

— Вот как, да ты, казак, всезнайка!

— И твою зазнобу я, барин, знаю!..

— Ну уж это ты врешь!

— Ой не вру, барин! Любишь ты княжью дочь Наталью свет Платоновну.

— Казак, да кто же ты?.. Ты проник в мою душу, узнал мою сокровенную тайну!.. — с удивлением воскликнул молодой офицер.

— Изволь скажу: холоп я дворовый, звать меня Мишкой, а прозвище Труба.

— Чей же ты дворовый?

— Князя Платона Алексеевича Полянского.

— Князя Полянского!.. Ну, теперь нетрудно догадаться, почему ты знаешь мою тайну: тебе рассказал кто-нибудь из дворовых. Но как ты очутился здесь, ты бежал от князя?

— Зачем бежать… велика ли радость из холопа разбойником стать?..

— Так зачем же ты здесь?

— Князь меня послал…

— Решительно ничего не понимаю!.. Князь тебя послал сюда, к Пугачеву?..

— Ради тебя, барин, князь прислал меня!

— Что такое?.. Ради меня!..

Удивлению Серебрякова не было предела.

— Да, барин, ради тебя его сиятельство отрядил меня сюда… Немалого труда мне стоило добраться до этого логовища; прикинулся я беглым, бухнул в ноги проклятому самозванцу и слезливо говорю: — «Прими меня, батюшка-царь, в свое воинство, рад я за тебя, царя, живот свой положить». Пугач-то поверил, потому ловко провел я его, супостата!.. Вот я и стал здесь жить, стал разведывать, барин, про тебя, а тут мужик Демьянка, княжеский крепостной, со мною повстречался. Издавна знаком я с Демьянкой: он, слышь, из Егорьевских крепостных будет, он-то мне и указал тебя. Демьянка-то, барин, с нами заодно… — рассказывал Мишка Труба Серебрякову.

— Вот мы выберем времячко, да все втроем и дадим отсюда тягу! — добавил он.

Мишка Труба, рассказывая Серебрякову о своем пребывании в стане мятежников, говорил правду.

Немалых трудов ему стоило добраться из Москвы до Пугачевского стана.

Множество различных препятствий встретил он на своем пути.

Так же трудно было ему добраться и до самого Пугачева и притвориться преданным ему слугою.

Пугачев был хитер и обману не поддавался.

Интересна была встреча двух княжеских крепостных: Демьянки с дворовым Михалкой Трубою.

— Мишуха, ты ли! — тараща свои глаза, задыхающимся от волнения голосом проговорил Демьян, совсем, неожиданно встретя княжеского дворового, с которым был давно знаком.

— Я, я!..

— Ты как сюда попал, Мишуха?

— А ты-то как, Демьянка? — в свою очередь спросил княжеский дворовый.

— Воли, братец ты мой, захотел!

— И я того же…

— Стало быть, ты бежал от князя-то.

— Знамо, бежал…

— Ох, сердяга!.. Напрасно сделал ты это!

— А почему напрасно, ведь ты же, Демьянка, бежал!..

— Не я один, а много нас бежало-то… Из огня, братец ты мой, да в полымя мы попали. От злых господ бежали, да к самому что ни на есть злодею угодили… Эх, видно таковд наша судьбина мужицкая, горькая!..

Демьян тяжело вздохнул.

— Никак ты раскаиваешься? — спросил у него Труба.

— А то нет, да еще как раскаиваюсь-то…

— Ну?.. Стало быть, здесь плохое житье?..

— Уж какое житье, одна мука… кто Бога помнит, тому человеку не место здесь.

— Зачем же ты-то здесь?

— По глупости, по дурачеству; живучи здесь, изныло во мне сердце, не придумаю, как и вырваться из омута-то!..

— Хочешь, в этом я помогу тебе, Демьян?

— Помоги, Михалушка, помоги, родной, будь отцом, заставь век Бога молить, не то я утопну здесь, тина-то меня втянет в самую глубину болота смрадного! Выручи, помоги Христа ради!.. — Демьян чуть не в ноги поклонился княжескому дворовому. — Только не меня одного, барин несчастненький тут один есть, он тоже бежать хочет и ему уж помоги.

При этих словах Демьян рассказал Трубе про Сергея Серебрякова, как он томился в казанской вотчине и как его разбойники-пугачевцы увели с собою.

Мишухе Трубе только то и нужно было. Воспользовавшись свободным случаем, когда Серебряков находился один, он не замедлил к нему явиться и объяснил, как и зачем он очутился в стане у Пугачева.

— Так ты с Демьяном бежать собираешься? — после небольшого молчания спросил у княжеского дворового Сергей Серебряков.

— Чай, и ты, барин, с нами тоже, неужели в этом омуте останешься…

— Где остаться… Только трудно убежать-то… Не знаю, как за вами, а за мною смотрят во все глаза… Куда я вздумаю идти, и за мной следом идут! — печально проговорил молодой офицер.

— Об этом, барин, не заботься, пусть смотрят да следят разбойники, а мы все их проведем…

— Расскажи, Михайла, что твоему князю от меня нужно, или мало ему моего мытарства, может, опять он меня задумал в неволе держать?

— И, что ты, барин, наш князь соболезнует о тебе, жалеет… Призвал меня князь и говорит: «Если, Мишуха, выручишь ты мне от Пугачева господина офицера и привезешь его невредимым в Москву, вольную тебе дам и награжу деньгами»…

— Вот как, твой князь, снявши голову, по волосам плачет?..

— Мне не приходится, барин, судить вас с князем, кто из вас прав, кто виноват — не знаю. Одно только скажу тебе: князь кается в том, что он тебя в неволе держал, и хочет вину свою перед тобой загладить! — проговорил Серебрякову верный слуга князя Полянского.