Золотые земли. Сокол и Ворон
Шрифт:
– Посмотрим, – проговорила она мрачно.
– Посмотрим. Ты не спеши, – посоветовала Чернава и поднялась. – Ну что, сокол, пойдём лечить тебя? Здислава припасла разные отвары, они быстро вернут силы.
Милош равнодушно помотал головой. В изумрудных глазах потух былой огонёк.
– Я спать, – сказал он. – Когда баня будет готова, тогда и зовите.
Чернава заглянула на пыльную полку под самым потолком.
– Сейчас, выпьешь одно средство и спи. И ты тоже, Дара. А когда время придёт, я вас разбужу.
Но куда раньше Дару подняла сестра. Веся держала
– У тебя рана на щеке, – прошептала она.
Дара присела, осторожно придерживая левую руку.
– И на ладони, – сказала она слишком громко.
– Т-с-с, – зашипела Веся.
Было темно, из угла доносился громкий храп. В тесной хате у каждой стены стояло по лавке, и на каждой кто-то лежал, Даре отвели место на сундуке, и она спала, поджав ноги, отчего теперь с трудом их разогнула.
– Баня растоплена, пойдём туда, – позвала сестра.
Тихо они прокрались на улицу. Веся накинула Даре на плечи старый полушубок, пропахший пылью и сыростью.
Солнце ещё не поднялось, небо закрыли тучи, и с северо-запада дул промозглый ветер. Веся нырнула на тропку, ведущую в огород, и Дара поспешила за ней. Вдали от хаты стояла покосившаяся старая банька. Из чёрной трубы шёл тонкий дым, а сквозь щели рассохшейся двери светил огонёк.
Они с сестрой зашли в тёплый предбанник. Вдоль стен стояли лавки, а посреди шаткий стол, и на нём горела светлица с двумя лучинами. Потолок в бане был низкий, с него свисали сохнущие полотенца. Всё было такое старое и ветхое, что Даре сделалось противно. На родной мельнице мачеха никогда бы не позволила так запустить хозяйство, никогда не допустила бы, чтобы всё вокруг пропахло тленом.
Дара прошла вперёд, макушку задел веник сухих трав. Ломкие листья запутались во взъерошенных волосах, и Дара принялась выпутывать их, бросая прямо на пол.
– Я сначала испугалась ночью в бане одна оставаться, – сказала Веся. – Из-за анчуток. А потом подумала, чего бояться? У меня жених чародей.
Сестра улыбнулась, но Дара не смогла ответить тем же.
– Он тебя замуж позвать успел?
– Пока нет.
Веся пожала плечами и поставила миску на стол, расплела свою длинную косу. Медовые волосы рассыпались по плечам. Дара кинула мешок в угол, прислушалась. Вокруг не было ни души. Сестра торопливо разделась.
– Я скорей в парилку, – сказала она. – Тебя потом полечим, да? Сначала грязь смоем.
Она сложила рубаху на лавку и наконец посмотрела на Дару.
– Раздевайся, помыться же надо. Мне Чернава такой настой для волос хороший дала…
Вдруг Веся запнулась, потянулась к взлохмаченным волосам Дары.
– Жалко твои косы. Что с ними случилось?
– Что с твоим лицом?
Веся поёжилась под её взглядом.
– Это случайно вышло…
– Что именно?
– Охотники поймали нас с Ежи, они решили, что я ведьма.
Душа заныла от одной только мысли, что пришлось испытать Весе. А сестра подняла изувеченные ожогами руки.
– Смотри, у меня тоже на запястье теперь след как у тебя. И на щеке. Правда, у тебя заживёт…
Дара молча прижала сестру к себе, уткнулась в шею носом.
– Прости, прости, что ты из-за меня так пострадала. Ах, Веся, зачем только тебе вздумалось идти в Рдзению? Да на кой тебе сдалось всё это?!
–
Ради Милоша, – простодушно ответила Весняна.Дара отпрянула.
– Ради Милоша?! Сколько раз тебе повторять, что он не любит тебя и никогда не полюбит. Он игрался с тобой, а отсюда не прогнал потому, что не хотел один оставаться в этом ужасном месте…
– Хватит! – взвизгнула Веся. – Хватит, Дара. Ты вечно говоришь гадости. Я рада тебя видеть, но ты Милоша не знаешь совсем…
– А ты, значит, знаешь?!
– Да! Он очень добрый и нежный, вот! А ты всех по себе меришь.
– Я не хочу, чтобы тобой, дурочкой, воспользовались. Подумай, что о тебе в Заречье говорят. Сбежала одна с парнем. С рдзенцем! Какой честный мужчина тебя теперь замуж возьмёт?
– А мне не нужен никакой мужчина, кроме Милоша. И мной никто пользоваться не будет. Своя голова на плечах есть. И… и чтобы ты знала, Милош во мне нуждается. Он ценит, что я о нём забочусь.
– Это не значит, что он тебя любит, – в отчаянии воскликнула Дара.
Она всё надеялась, что сестра по обыкновению своему расплачется и сдастся, признает наконец её правоту.
Но Веся тяжело выдохнула, отбросила копну волос назад и взяла миску с настоем со стола.
– Хватит зря собачиться. Всё равно я не хочу твои гадости выслушивать, – сердито сверкая глазами, сказала она. – Пошли мыться.
Веся хлопнула дверцей парилки и скрылась.
Дара стянула полотенце, висевшее на натянутой верёвке, и пошла за ней. Они мылись молча, и Дара прикусывала губу, чтобы не шипеть, когда горячая вода попадала на раны. Пар стоял густой, как молоко, но она не чувствовала тепла. Было холодно.
Ближе к утру пошёл дождь. Он барабанил по крыше, забирался в щели и силился проникнуть в каждый угол, задушить влагой, но в натопленной бане было жарко. Дара сидела на серой от старости лавке, дышала пахучей мазью, смолой и дымом, тянувшими из старой печки. Нужно было подняться и нагнать свежего воздуха в парилку, только не осталось сил. Мокрые волосы прилипали к потному лбу, дышать стало горячо, и сердце сушил жаркий воздух.
Но внутри, под рёбрами по-прежнему стоял холод.
Из предбанника доносился звонкий смех Весняны. Дара старалась не прислушиваться, но душу резало чужое счастье.
Было мерзко. От себя и от остальных, от всего на белом свете было мерзко, и хотелось убежать прочь, скрыться среди тёмных елей леса и никогда не выходить более, не ощущать осуждающих взглядов, не читать в чужих глазах ненависть.
Она всхлипнула от обиды, но не заплакала, зашипела от бессилия. Дара прижала к груди ноги, упираясь пятками в грубые доски лавки.
Там в предбаннике радовалась Веся, отдыхала Чернава, приходил в себя измученный Милош, а вокруг него суетился преданный Ежи. Рядом с ними не было места лесной ведьме.
Из печи повалил чёрный дым, заклубился, поднимаясь к потолку. Из ведра с водой, где отмокали берёзовые веники, выглянули златоглазые духи. Дара покосилась на анчуток.
– Послужите мне в одном деле, – попросила она едва слышно. – Покажите, что желаю.
Анчутки шустро разбежались по парилке, пролетели под потолком, проползли по стенам, нырнули под лавку и выглянули уже у самого лица Дары.