Золотые земли. Совиная башня
Шрифт:
Вячко долго ждал Неждану и пил кисловатую настойку, заедал засохшим сыром, когда же велел хозяйке принести что получше, та призналась, что на постоялом дворе не осталось больше никаких напитков – всё утащили разбойники.
Зашёл Синир, доложил, что разместил всех по ложницам, фарадалов надёжно запер, а коней накормил, и Вячко дал ему денег, чтобы тот расплатился с хозяевами. Когда спала ярость и разум просветлел, Вячко испугался самого себя. Он точно помешался на лесной ведьме, одна мысль о ней заставляла его потерять себя и забыть обо всём на свете. Ненависть лишала его воли и силы.
Долго Вячко сидел на одном месте, пытаясь
– Как он? – спросил, стоя у дверей, Вячко.
Девушка подскочила тут же на ноги.
– Я совсем забыла о твоей руке, прости, – она собрала суму, взяла со стола чистые тряпицы и подошла к Вячко. – Пойдём, я помогу.
– Так как Горазд?
– Жив я, – послышалось с печи. – Но как только встану, надеру этому мелкому засранцу уши.
Вячко облегчённо вздохнул.
– Значит, скоро встанешь, – заключил он.
Неждана увела его с кухни, и они оказались наедине в полупустой ложнице, где горела одна лишь лучина. Девушка молчала, пока колдовала над сломанным плечом, и Вячко скоро почувствовал, как медленно затихла боль.
Прошло немало времени, и лучина почти полностью прогорела. Вячко разглядывал серые глаза и рыжие пряди на лбу, что выбились из причёски Нежданы, и думал, что совсем не знал эту девушку, не знал ничего о ведьме из восточных земель, кроме того, что она выросла в пещерах, вдали от солнечного света, среди камней, теней и навьих духов.
– Как тебя зовут? – спросил Вячко.
Неждана подняла на него взгляд, замерла, держа в руках повязку, которой собиралась перемотать плечо.
– Нельзя говорить своё настоящее имя…
– Кому? Врагу? Но я тебе не враг.
– Не враг, – эхом повторила девушка.
– Тогда кто?
Неждана не выдержала его прямого взгляда, улыбнулась широко.
По напряжённому плечу бегали её тонкие пальцы, с их кончиков будто стекала блаженная прохлада. Медленно Вячко успокаивался, пока наконец рваная дёргающая дрожь в плече не прошла совсем и распрямились скрюченные пальцы. Неждана умела быстро залечивать даже переломы.
– Я должен найти её, – сорвалось с губ.
– Знаю, огонёк, – у самого уха прошептала Неждана.
– И убить.
– Я обещала, что помогу с ней справиться, – напомнила девушка едва слышно. – И помогу.
Лучина почти потухла, и Вячко с трудом смог различить стену перед собой и длинные худые ноги в портах сбоку. Он обернулся, чтобы лучше разглядеть Неждану. Она сидела совсем рядом и робко смотрела ему в глаза, словно оленёнок на охотника, который держит зверя на прицеле.
– Я убью её, – проговорил Вячко. – Убью.
– Ох, огонёк, какой ты…
– Какой? – прошептал он почти ей в губы.
Девичьи пальцы провели по обнажённой коже плеча, шеи, груди, другой рукой Неждана коснулась высокого лба княжича, разгладила морщины, убрала непослушные кудри с глаз.
Она не нашла что ответить, потянулась вперёд, набравшись смелости, но Вячко поцеловал её первым.
– Тогда кто я тебе? – прошептал он, когда свет в ложнице совсем погас.
Глава 18
Лютый мороз стоял в ту ночь. Месяц трескун царил в ратиславских землях, и не было по ночам от него спасения. Всякий зверь и человек искали тепла, прятались от холода, только не у каждого существовал выбор.
На городской стене, дрожа от холода, стоял часовой Тишило, всматривался в ночной мрак, но не видел ничего, кроме спящего под покровом снега и льда леса, ничего, кроме пустой дороги, по которой гулял ветер.
Не мог Тишило разглядеть, как беспокоен был лес, как едва верхушки деревьев шевелились и расступались, пропуская одинокого путника.
Часовой лишь стучал зубами от холода и косился с недоумением на чёрного ворона, что сидел на городской стене и наблюдал за дорогой, точно ещё один часовой города Лисецка. Странно было видеть птицу в этот час, да ещё в такой мороз. Порой забредала мысль, что ворон вовсе окоченел до смерти, но время от времени угольные крылья чуть шевелились, и птица едва заметно крутила головой, всматриваясь внимательно в черноту.
Тишило тоже почти не шевелился, берёг тепло и ждал с отчаянием, когда подойдёт к окончанию его смена.
– А в столице кто останется? – донеслось снизу. – Одни скренорцы, что ли?
– Великая княгиня едет из Снежного, будет править от имени мужа.
– Я и говорю: скренорцы, – недовольно фыркнул голос.
Тишило перегнулся через ограждение, чтобы разглядеть болтунов. По ступеням на стену поднимался его сменщик, а от стены торопился к избам и теплу неизвестный собеседник.
– Лис, я думал, что уже не дождусь, – сипло проговорил Тишило. – Чё как долго?
– Ну, прости, опоздал, – сказал Лис. – Окоченел, небось?
Тишило лишь промычал неразборчиво, не в силах от холода говорить чётко.
– Эх, теперь мой черёд жопу морозить, – вздохнул Лис. – Ну, чеши поскорее в тепло.
– Что… скр-р-ренорцы? – проговорил с трудом Тишило.
– Нос свой суют куда не надо, – в своей вечной манере говорить много, да при том ничего не пояснять, ответил Лис.
– Чё?
Сменщик похлопал Тишило по спине, подталкивая к лестнице, и тихо засмеялся.
– Да ничё. Вышеславичи все из Златоборска к нам едут, говорят, княжич Вячеслав со дня на день объявится в Лисецке, за ним Ярополк с дружиной, а в столице одни скренорцы теперь, и правят ими бабы. Тьфу! Да ещё одна с Благословенных островов, другая со Скренора – ни одной ратиславки на престоле. И чего князьям на наших бабах не жениться?
Позади встрепенулся потревоженный громким голосом ворон, но Тишило не обратил на него никакого внимания и стал спускаться на негнущихся ногах с крепостной стены, спеша поскорее оказаться у печи в родном доме.
А ворон слетел со стены и полетел к западу от северных ворот.
Лес гудел еле слышно, ворчал, встревоженный медведем-оборотнем. Ворон вслушивался в недовольные голоса скрипучих сосен, и голос тот казался песней старого знакомого, что слышал он некогда, греясь у костра такой же холодной ночью, как эта.