Зона Надлома

— Ты красиво танцуешь! Словно лесная фея! — радостно выпалила Яна. — Правда, Ярослав? А ты жаловался, что потанцевать не с кем!

Она помнила, она все помнила. Каждую фразу, каждый жест, каждый взгляд. А, возможно, драконица помнила только то, что хотела: все, что связано с ним. По-другому не могло быть. Яну такой создали, как и всех драконов, от начала сотворения мира и до того, как с губ последнего из них сорвется прощальный вздох. Их связь с другом, повелителем, — это больше, чем любовь, больше, чем верность.

Она помнила тот весенний вечер. Когда городской воздух наполнили тонкие нити аромата цветущих садов, такого разного: пьянящего, сладкого, чуть горьковатого. И едва различимую струйку тоски, что так неправильно, неуместно разлилась в сгущавшихся сумерках, когда лениво открывали глаза неоновые светила. Когда звучала до боли знакомая, чарующая мелодия вальса… А вокруг лишь разукрашенные девицы в миниатюрно коротких юбках; их мысли одинаково пусты и доступны.

Яна никогда не ревновала. Может быть, оттого, что душа Ярослава всегда была для драконицы открыта. Достойных она старалась полюбить, если любил он, а остальные для нее просто не существовали.

С ветки дуба Яна наблюдала, как кружится в вихре вальса Ярослав и светловолосая девушка с большими синими глазами. Ее шаги неумелые и неловкие, в руках мужчины она как опущенный белый флаг: покорна, инертна. Ни одного щита, открытая книга… В нее даже не нужно заглядывать, чтоб угадать, что скрывается внутри. Колдуну скучно. Он помнит другую: сгусток живого огня, что когда-то держал в ладонях, помнит загадочную улыбку. Помнит, каким должен быть вальс, когда танцуешь с равной. Он чужой, чужой среди этих людей.

Почему весной так мучительно хочется любить? Или это слабость, просто минутная слабость?

— Благодарю, — тихо произнес Ярослав и выпустил хрупкую руку девушки. Пока она искала слова, мужчина незаметно исчез.

Драконица спустилась на траву, пристроилась рядом.

— Пусто, Яна, как же пусто! Даже не с кем просто потанцевать!

Подруга колдуна смотрела с таким обожанием, что весь остальной мир попросту исчез, и улыбка возникла сама собой.

— Спасибо, Яна!

— Расскажи о лесных феях, — попросил Яшка. — Какие они?

— Волшебные, — мечтательно выдохнула драконица, — стройные и грациозные, нежные и изящные, как Оля.

Я только хмыкнула, а Яшка продолжил расспросы, даже голову поднял с моей ступни.

— Ты их видела?!

— Нет, конечно! Так в легендах говорится. Кстати, Оля, а ты принца отшила.

— У него что на спине табличка болталась?

Это заявление не произвело на меня ни малейшего впечатления. Лучше б она раньше на глаза мне попалась, а не принцев разглядывала! Разговор незаметно снял напряжение, но сердце все еще билось тревожно и неровно.

— Нет, перстенек был один интересный.

Да, на что еще может обратить внимание дракон!

— Отлично, раз все хорошо провели время, с принцами познакомились, кольца рассмотрели, идем дальше, — вмешался Ярослав и неспешно направился вперед.

Лучше б он этого не говорил.

— Хорошо? — взорвалась я. — Оказаться неизвестно где, потерять дракона! Хорошо?! А, между прочим, это все из-за тебя! Руки нужно меньше распускать!

— ?!

В первый раз он не нашел, что ответить, только удивленно на меня посмотрел. Может, на солнышке перегрелась?

— Зачем было играть на рояле? — спросила уже спокойно.

Сначала мужчина виновато пожал плечами, но быстро нашелся:

— А зачем было вводить в искушение?

Теперь я глядела на него непонимающе. Делать больше нечего!

— Крышку поднимать, демонстрировать — инструмент рабочий. Так всегда, — добавил колдун с притворно тяжким вздохом, — сами заманиваете, а потом кричите — я не виновата. Ты все не так понял!

Я рассмеялась. Вспомнила несколько занятных историй, но рассказывать не стала. Женская солидарность — страшная вещь.

— По крайне мере, теперь у нас будет нормальная дорога, — заключил Ярослав.

Да, это весомый аргумент. К сожалению, ненадолго… Переход, как и в прошлый раз, настиг мгновенно, неуловимо. Я оступилась и застыла. Голос куда-то пропал, а глаза… им было сложно поверить.

— Отпусти, — попросила тихо.

Сначала мужчина не услышал, потом молча выпустил мою ладонь.

Я безумно хотела, чтоб это оказалось просто видением! И едва я сделаю следующий шаг — исчезнет церковь с золотым куполом, просторная поляна, вековые дубы, сломанные двери и… люди. Кровь уже запеклась, я понимала: они мертвы, прошло не меньше пяти часов, но упрямо продолжала искать выживших. Зеркальце оставалось чистым, сердца не бились. Я дрожала, как осиновый лист.

— Твари! — голос прозвучал хрипло, в горле застрял ком. — Твари!!!

Даже в древних городах были неприкосновенными храмы. Они искали защиты, а встретили смерть. Старики, женщины и дети. Голубоглазый мальчик, со светлыми кудряшками, в рубашке, украшенной узором. Девочка с венком из трав и пробитым черепом.

— Ярослав, — позвала тихо, бесцветно, в глазах стояли застывшие слезы. Они обжигали, но я не могла плакать, — мы должны их похоронить.

— Они уже похоронены, — ответил он мягко. Я отчаянно замотала головой. — Это прошлое, уже ничего нельзя изменить.

Но я не хочу слышать. И снова стелется путь по залитой кровью поляне. Меня никто не окликал, не мешал. Может быть, я ошибалась, возможно, за кустом бузины, тихо стонет раненый человек. И я пришла сюда, чтоб помочь, а не созерцать бесполезную жестокую бойню и черных птиц. То, что уже ничего нельзя исправить, разум воспринимать отказывался.

Под покровом первых деревьев лежало еще одно тело. Перерубленное мечом на четыре части, но все равно я его опознала. Маленький, чуть больше Яши, лазурный дракон. Это стало последней каплей, но я держалась. Слезы катились беспорядочными ручьями, а я спешила прочь от страшного места, чтоб не увидели они. Яшка и Яна.

— За что?! — хотелось кричать, но вырвался едва слышный шепот.

У озера стоял глиняный дом, покрытый камышом. В комнату стремительно, словно смерч, ворвалась стройная светловолосая женщина. На ней было легкое белое платье, а на поясе прикреплен меч.

— Нас предали! Нас предал князь! — ее голос сорвался. — Никого не осталось, все погибли!

Мужчина пошатнулся, оперся об угол стола, словно тяжелораненый зверь. Все ошибаются, но как страшно платить за ошибки.