Зона Надлома

— Тебе помочь? — участливо спросила Яна.

Ох, лучше б она промолчала!

Зверь наклонился, сорвал пучок травы. Образовалась «лесенка». Ярослав проследил за моим взглядом, улыбнулся. Хоть у кого-то сегодня хорошее настроение! На этой оптимистичной ноте я, наконец, взобралась наверх. Между прочим, порядочные олени не бывают такими большими! Сидеть жестко и неудобно, держаться не за что! Я поерзала, стараясь устроиться комфортнее. Показалось, или в глазах зверя промелькнуло сочувствие?

«Экзотическая туристическая поездка, — сказала себе решительно. — Бесплатная туристическая поездка, мне удобно и хорошо!» Олень обернулся и фыркнул, птичий крик напомнил взрыв смеха. «Но ведь это же лучше, чем идти пешком!» — больше никто не решился спорить.

Небо сноровисто затянули серые тучи, позади нас, в горах, шел дождь. В обед выглянуло солнышко, и Яна радостно воскликнула:

— Горы дымят!

От земли поднимались белые клубы пара. Густой, молочный туман скрывал вершины, уходил ввысь и, будто, стало два неба — и сверху, и снизу причудливые облака. Они изменялись каждое мгновение, а через несколько минут и вовсе исчезли — вода испарилась.

На ночлег остановились в просторном и светлом буковом лесу. Под ногами шуршали прошлогодние листья, корни стелились по земле, образовывая удобные «лесенки» на склонах. Трава почти не встречалась: мощные кроны пятидесятиметровых великанов неохотно пропускали солнечные лучики. Казалось, что высокоочищенные от сучьев светло-серые стволы касаются облаков.

Животные разбрелись пастись, Александр заснул. Он постоянно спал после беседы у озера. Разговоры с ним выходили короткие, бессвязные, мужчина быстро уставал. Тем не менее, несмотря на тяготы пути, ему становилось лучше. Ярослав говорил, что через несколько дней больной совсем поправится, пока в это верилось с трудом.

В лесу царила тишина. Весело резвились, обнимая котелок, язычки пламени. По дороге колдун нарвал травок, и мы сидели вокруг костра в ожидании чая. Стадо диких кабанов обошло лагерь стороной, донесся только топот угасающих шагов. Яшка лежал, приспособив один из корней под подушку. Раньше он предпочитал рюкзак, но в дороге ткань запачкалась, обтрепалась.

Спокойствие, умиротворенность дремлющего леса передались и его случайным визитерам. Саше снились яркие, красочные и добрые сны. Ярослав, улыбаясь, любовался огнем, а Яна вспоминала лунную дорожку и радовалась, что желание так быстро начало исполняться.

— Как вкусно, — выдохнула я.

Чай пах душистым разнотравьем: чабрец, мята, листья малины и что-то еще, дарующее напитку неповторимый вкус. Я зажмурилась, вдыхая нежный аромат, чашка обжигала пальцы.

Яна довольно похвасталась:

— А готовит он еще лучше.

Мне почему-то вспомнилось серое месиво в котелке, словно прочитав мои мысли, бескорыстная пиарщица добавила:

— Диетическая еда на вид всегда критики не выдерживает. Ты грибной суп не пробовала, а еще лучше пирожки с ягодами.

Она тихонько вздохнула, вспомнив дом и противень с выпечкой. Я отпила еще один глоток, улыбнулась:

— Миллионы женщин о таком мечтают: готовит, убирает, миллионер, маг.

— «Читающий» мысли? Не смеши меня, — ответил Ярослав. — Кто захочет жить, словно на ладони?

«Все равно, если любишь», — промелькнуло в голове.

— Разве это помеха?

— Для измен неразрушимая помеха.

«Не простил», — поняла внезапно.

— А ты бы простила? — тихо спросила Яна.

Знать все наперед… Знать, как она придет утром, как ветер растреплет волосы, как попробует поцеловать при встрече. И будет отчаянно врать, кричать, что он ее не любит.

Видеть красный шелк простыней и его. Невысокого, небогатого. С огромным самомнением и набором лживых слов. Что и кому она хотела доказать?

И ветер… Холодный ноябрьский ветер. Разбитый стул, отголоски ее голоса, соленые капли ее слез…

— Нет. Никогда.

Хрустнуло, сломалась под весом оленя сухая ветка.

— Говорят, это неправильно, — добавила я тихо.

«С таким подходом у тебя никогда ничего не будет. Мужику, как корове, нужен длинный поводок, попасется и обратно придет, погреться. Так живут миллионы семей», — твердили подруги. Я не спорила — ничего им не докажешь, но не изменяла своим принципам. Возможно, зря.

— Правильно, — глухо произнес Ярослав. — По-другому не может быть.

Олени излучали спокойствие, умиротворенность. Очаровывали красотой и грацией. Возможно, поэтому в древности на их спинах ездили божества. Сейчас сложно найти того, кто верит, что олень является посредником между небом и землей. Однако этот зверь до сих пор олицетворяет жизненные силы, достоинство, мужественность и быстроту.

От каждого живого существа исходит тепло. Мы грелись, и нам был очень нужен этот свет. Преданные медовые глаза (в них отражались любовь и понимание), внимание маленьких оленят, которым я незаметно скармливала сухарики на привалах. Это все добавляло яркие краски. Я наслаждалась шелестом листвы и птичьими трелями, белыми барашками облаков, скрывшим палящие солнечные лучи.

Мы давно минули страшное приграничье и тоннель с проклятыми Стражами, но эти земли представали открытой книгой, невозможно касаться ее страниц и не видеть строк. Прошлое, здесь такое близкое и осязаемое, догнало на закате солнца. На горизонте показались крепостные башни — сначала одна, стрелой уходящая в небо, затем еще две, полуразрушенные. Деревья расступались, чтоб обнажить высокие каменные стены и лазурь реки.

— Нам сюда, — оповестил Ярослав. — Они там останавливались.

Олени покорно повернули направо, с каждым шагом приближаясь к старинному бастиону.

— Расскажи мне что-нибудь, — попросила мужчину.

— О крепости? — спросил он рассеянно, всматриваясь вперед, желая разглядеть, что-то скрытое, недоступное для меня.

— Да. Когда построена, когда разрушена.

— Давно. Подойдем ближе — расскажу.

Но ближе оказалось то, что на время заставило забыть о башнях, шпилях и бойницах, а также о многом другом. На самом подступе к стенам дубы окружали просторную поляну с вытоптанной травой. Под самым высоким деревом чернел холмик, обложенный камнями. Земля около могилы еще хранила едва заметные отпечатки ботинок.

— Они потеряли почти половину! Чего они хотят? Куда идут? Почему не вернутся назад? — засыпала вопросами Яна.

В зеленых глазах дракона плескалась самая настоящая человеческая грусть. Яна не понимала, почему там, где проходят люди, остаются только кресты. Каменные, железные или деревянные, совсем простые, как здесь.

— Если б я знал, что ему нужно! — ответил колдун, не скрывая горечи. — Они не могут вернуться, пока он не получит желаемое.

— Почему люди не могут жить спокойно? Просто любить, радоваться каждому дню и позволить, чтобы их любили, — едва слышно произнесла Яна.