Зов пустоты

– Если в Париже что-то взорвут, а СМИ узнают, что мы не провели обыск у одного из террористов, нас распнут! – всполошился Гильем.

– Тогда он считался жертвой убийства, – перебила Людивина, – и мы проявили уважение к его вдове. В любом случае расследование ведут не СМИ. Я попрошу Меррика отправить людей для обыска – лучше поздно, чем никогда. Начнем сначала. Брак – посредник Фиссума. Возможно, он помогает с оружием или взрывчаткой. Что еще?

– Если его убили, значит он слишком много знал, – заметил Сеньон. – Можно предположить, что он знал террористов лично, знал, где они прячутся. Может, сам подыскал убежище.

– Неплохо. Нужно проверить все его перемещения, просмотреть звонки и выплаты, хоть отдаленно похожие на комиссию или залог. Что еще? Думайте, парни!

– Геолокация? – предложил Гильем.

Людивина указала на него пальцем:

– Можно попробовать. Посмотрим на его перемещения и проверим, не было ли на пути интересных точек. Гильем, среди его вещей был мобильник, ты сумел его взломать? Нашел что-нибудь? Может, фотографии?

– Ничего особенного не видел, но могу перепроверить.

Людивина встала и принялась ходить по кабинету, то есть без конца мерить шагами крошечное пространство между трех столов.

– О чем ты думаешь? Мечешься, как львица в клетке.

– О налаженности.

– Чего?

– Их методов работы.

Сеньон с Гильемом переглянулись.

– Что ты имеешь в виду?

Людивина остановилась и пояснила:

– Это террористическая группа, которой руководят из-за границы; по крайней мере, их лидер, НТ, как его называет ГУВБ, нездешний. Они готовятся давно, не меньше года. За это время разведка успела выйти на Фиссума, что не помешало операции, поскольку у них все четко разделено. У каждого есть конкретная роль, все максимально непрозрачно. Брака наняли в качестве посредника, но…

Людивина размышляла вслух, высказывая мысли по мере того, как они приходили в голову.

– Но? – переспросил Гильем.

– Всего один уровень безопасности между Фиссумом, стоящим в центре структуры, и исполнителями на местах!

– В смысле? Не понимаю, к чему ты клонишь…

– Они все делают строго по правилам, принимают все меры предосторожности, действуют медленно и терпеливо. У них отдельно пешки, отдельно тот, кто отдает приказы, отдельно координатор, головорез, связной, отдельно ячейка, которая нанесет удар. Но в последний момент Фиссум оказывается всего в одном шаге от собственно террористов. Оба конца цепи соединяет единственное звено безопасности. Разве такое возможно?

– Но их же не семьдесят человек. Не так легко найти тех, кто готов предать свою страну и убить мирных людей во имя какой-то там религии.

– В одной только Франции «дела S» заведены на десять тысяч исламистов! Когда ты так хорошо организован, как Фиссум, когда в запасе куча времени, точно наберешь столько людей, сколько душа пожелает. И потом, ему не нужны сотни – всего с десяток человек, включая обычных последователей. До конца пойдут трое или четверо – ну, надеюсь, что не больше.

– Ладно, допустим. И что ты думаешь? – спросил Сеньон.

– А вдруг Браку поручили нанять еще одного посредника? Человека, которого не видели в компании Фиссума, которого не в чем заподозрить. Он бы передал членам ячейки информацию, чтобы их активировать. Второй слой защиты, на всякий случай. Они настолько осторожны, мне просто не верится, что Брак сам играл столь важную роль. Фиссум же наверняка подозревал, что находится под наблюдением ГУВБ, пусть даже и временным. Им нужен был невидимка. Кто-то из удаленного круга. Кто никогда не встречался с Фиссумом.

– Хорошо. Но кто? У Брака почти не было друзей. Мы собирались опросить его окружение, но поняли, что он общался только с женой.

– Брак общался с другими верующими в своей мечети. Кто-то же познакомил его с Фиссумом.

– Только он был бы явно связан с обоими, это неразумно, – заметил Гильем.

– Тюрьма! – воскликнула Людивина. – Там он и обратился в ислам! Гильем, достань список заключенных, с которыми он сидел. В камере и в блоке. Мне нужны все имена. Затем позвони в тюрьму и спроси у сотрудников, с кем он тусовался во дворе. Они должны знать, кто его радикализовал. А мы с Сеньоном пробьем по базам имена, которые ты узнаешь, и посмотрим, что нам удастся найти.

– Не сбрасывай со счетов тех, кто еще не вышел, – заметил Сеньон. – Лучший связной – это заключенный, который передает информацию в комнате для свиданий.

Меньше чем за три часа они выделили из списка два имени. Двоих заключенных, с которыми был близок Лоран Брак. Они тоже исповедовали ислам и оказали на него сильное влияние. Оба уже отсидели свой срок.

– Первого я нашел, – без особой радости объявил Сеньон. – Четыре месяца назад он попал в серьезную аварию на мотоцикле, ноги парализованы, сейчас в реабилитационном центре в Нормандии. Вряд ли это он.

Людивина покачала головой:

– А второй?

– Вот адрес, – сказал Сеньон, повесив трубку, и показал им стикер.

– Что на него есть?

– Ничего с тех пор, как он вышел десять месяцев назад. Не попадался на глаза органам правопорядка. Я позвонил в ФСИП [29] и в полицейский участок по его официальному адресу, но нигде ничего не сказали. Похоже, они вообще не знают, кто это.

– Безработный?

– Он встал на учет на бирже труда, как и положено после выхода из тюрьмы, но с тех пор о нем ничего не было слышно. Подал заявление в соцслужбу, чтобы получать пособие. И все.

29

 Федеральная служба по вопросам интеграции и пробации.

– Пособие получает?

– Вроде да.

– Значит, он хотя бы жив.

– Живет по прежнему адресу? – спросил Гильем.

– Нет, – ответил Сеньон. – Оставил в полиции адрес какой-то глухой дыры.

Гильем поморщился:

– Если его никто никогда не видел, откуда мы знаем, что это он раз в месяц получает пособие?

Людивина вытащила свой пуленепробиваемый жилет.

– Давайте подышим воздухом, – предложила она.

– Засада вечером в пятницу? – скривился Сеньон. – Ты уверена?

– Не засада, мой дорогой, у нас на это нет времени. Скорее встреча. Вопрос в том, кто откроет нам дверь.

57

В болезненном свете грязных прожекторов на спортивной площадке вдоль дороги дети играли в футбол. Небольшой спальный район с другой стороны шоссе таращил глаза-фонари, следя за своими солдатами.

Конец дня, конец недели, конец всяких сил: прохожие тащились по домам, глядя под ноги, ссутулив плечи. Лишь некоторые аномальные элементы бодро шагали, улыбаясь.