Зверь

– Он не даст тебе то, что могу дать я.

Она тяжело выдохнула и мягко оттолкнула меня.

– Нет Макс, это ты не сможешь мне дать то, что сможет дать он. Секс ничего не значит, вот, – она указала на уродливое помолвочное кольцо на своем пальце, – это значит многое. То, что случилось, было ошибкой. Я не позволю этому повториться и не позволю больше так легко запудрить мне мозги. Найди себе другую игрушку.

***

Мы обошли Торонто и заняли первое место в Восточной конференции. Команда вернулась в Ньюарк.

Во время выездного матча произошло одно неприятное событие – Даррелл получил травму колена. Теперь ему предстоит потратить две недели на восстановление. Не могу сказать, что огорчился. Когда мы вместе играли в Королях Лос-Анджелеса, он был неплохим результативным игроком. Но сейчас его статистика ухудшалась, Дьяволы заключили контракт с балластом, ведь если он не исправится, то повиснет на шее клуба.

В понедельник мы готовились в нашей раздевалке к игре, когда туда запустили журналистов. Мой взгляд сразу выхватил рыжую макушку и маленькую фигурку в толпе журналистов-мужчин. Перри, даже не взглянув на меня и прикусывая нижнюю губу от волнения подошла к Эшбруку, который находился в двух метрах от моего места.

Она продолжала избегать меня, даже запретила себе смотреть в мою сторону. Наш последний разговор в аэропорту ни к чему не привел. А мое тело требовало определенной разрядки. И я решил насытить вновь распалившийся организм. Сделать это было не сложно, ведь меня всегда окружали фанатки. И дело тут не только в хоккее. Я знал, что был очень хорошо сложен, девушки с ума сходили от моей внешности и от накаченного тела. Но я никогда не зазнавался на этот счет. Да, в том, как я выглядел, была преимущественно моя заслуга, ведь я проводил в тренажерном зале большое количество времени, но черты лица, голос, взгляд, все, на что покупались девушки, появилось исключительно благодаря генетике.

После того, как Утконос ясно дала мне понять, что спать со мной больше не намеренна, я попытался присмотреться к другим девушкам. Но ни одна не смогла меня хоть немного заинтересовать, мысли все время возвращались к рыжеволосой «беде».

– Ник, скажите, как вы оцениваете свои шансы на этот сезон? Были выиграны четырнадцать из шестнадцати игр, это хороший результат. – Перри наставила динамик телефона на Эшбрука.

– Не могу сказать, что не рад. Но и расслабляться рано, мы пока только в начале пути. – Так ответил бы и я. Но с журналистами я теперь предельно осторожен.

До меня вдруг донесся приятный тонкий запах чего-то сладкого, вроде зефира или… клубники со сливками. Я вскинул голову и взглянул на Утконоса. От нее шел этот приятный запах, такой нетипичный для мужской раздевалки. И от этого аромата моя голова налилась свинцом.

Она закончила с интервью и искренне улыбнулась Эшбруку. Видимо Ник один из тех немногих в этой раздевалке, кто с самого начала хорошо к ней относился.

– Удачи тебе сегодня на льду, – сказала она.

О нет. Эшбрук, как и многие другие хоккеисты был слишком суеверен, и из его списка запрещенных фраз Утконос выбрала ту, что стояла на первом месте.

Ник замер, прекратил затягивать свою защиту для плеч и взглянул на Перри. Его суровое с искрами страха выражение лица вызвало у меня улыбку.

– Нельзя желать удачи на льду. Я могу прокатать всю игру как в фигурном катании и не забить ни разу. Нужно говорить «хорошей игры».

– Прости-прости, – спохватилась она. – Хорошей игры! Всем вам. – Кивнула остальным.

– Черт! Ты сбила меня! – воскликнул Басс.

– Сбила с чего? – непонимающе нахмурилась она.

– Я забыл, сколько раз обмотал клюшку!

– А сколько нужно?

– Широкая лента, тринадцать раз, – буркнул Сойер. – Номер капитана.

Перри удивленно округлила глаза.

– Что? Ни разу не слышала? Ты же живешь с хоккеистом! – воскликнул он.

– Да, у Майка тоже есть парочка суеверий, но твое выглядит удивительно. Многие вообще не обматывают клюшку, – сказала она.

– А потом проигрывают и ломают конечности, – добавил Эшбрук, натягивая на себя джерси.

– Погоди, а если бы номер капитана был девяносто девять, ты обматывал бы девяносто девять раз? – недоуменно спросила она.

Сойер бросил на нее раздраженный взгляд, но не ответил.

Рядом переодевался Назаров, Перри взглянула на него. Могу представить, что творилось в этой симпатичной голове. Тема суеверий – повод для статьи.

– Вик, у тебя есть какие-то суеверия или ритуалы?

– Во время разминки я три раза обвожу шайбу за воротами, – с ярким русским акцентом ответил Вик.

– Это так важно? – нахмурилась она.

– Очень.

– А что если не обвести? – полюбопытствовала она.

Вик прижал палец к горлу и полоснул по нему, словно лезвием.

– Смерть, – ответил он.

Парни засмеялись, слова Назарова заставили даже меня улыбнуться. Перри испугано округлила глаза и остановила свой взгляд на мне. Это было так непривычно, словно из всех присутствующих в этой раздевалке, поддержки она ждала именно от меня.

– Он имеет в виду проигрыш, – объяснил Эшбрук, посмеиваясь.

Утконос пожала плечами. Она раздумывала несколько секунд обращаться ко мне или нет. Любопытство победило.

– А какое у тебя суеверие? – спросила она.

Я покачал головой.

– Его нет.

– Да брось, практически у всех есть, – уверенно заявила она.

– Значит, я отношусь к тем немногим, у кого его нет. Я не суеверный.

Джерси застряло, цепляясь за края щитков для плеч, и мне никак не удавалось расправить ткань.

– Давай помогу. – Перри подошла и потянулась своими тонкими пальцами к джерси, за секунды приводя его в порядок. Готов поспорить она делала это не один раз, ведь встречалась с хоккеистом, с Дарреллом. И от этой мысли меня моментально окатило волной раздражения.

– Не стоило, – буркнул я.

– Мне не сложно.

В раздевалке появился тренер. Пора было на лед. Парни стали покидать комнату, и я собирался последовать за ними. Утконос мялась около меня, так и не решаясь выйти вперед хоккеистов. Она выглядела такой взволнованной и беспокойной, что я решил немного развеселить ее, подошел ближе, пригнулся и шепнул на ухо:

– Ты как всегда одним своим появлением сбила настрой моих парней. Если сегодня они проиграют из-за глупых суеверий, то спрошу я с тебя.