Зверь

А вот Рей Уилсон настораживал меня. Капитан Островитян был известным ловеласом. Его голос был особенно мелодичен, прямо как песни сирен, он был веселым и постоянно флиртовал. Он знал, что его внешность – преимущество и пользовался этим. Девушек привлекали его потрясающие мышцы, светлые волосы, и синие глаза, а еще невероятные харизма и обаяние.

Однако самой большой моей проблемой в этот вечер был Пауэлл. Когда я говорила с Реем или Далласом, чувствовала пронизывающий взгляд на своей щеке или шее. Да и в целом сидеть в компании трех здоровенных хоккеистов было смущающе для меня. Поэтому когда двое из них решили уйти, я не возражала.

Попрощавшись с Уилсоном и Беллом, Пауэлл схватил мою куртку со стула и попытался одеть меня.

– Пойдем, я прослежу, чтобы ты безопасно добралась до отеля, – строго, словно мой папочка, сказал он.

Я рукой отодвинула от себя свою же куртку и взглянула на него, протестующе изогнув одну бровь.

– Извини, Пауэлл, но я только пришла. Мне не удалось сделать то, чего бы я хотела, а хотела я танцевать.

– Танцевать? – удивился он.

– Ага, так что верни куртку на место и можешь идти. Удачи, – сказала я и, заправив выбившуюся из прически прядку волос за ухо, вышла в центр зала.

Свет давно приглушили, воздух разогрелся, хоть снаружи и было прохладно. Музыка была не та, что я слушала обычно, но сойдет. Остальным все нравилось, хотя трудно сказать: в полумраке я едва различала лица людей, что было лишь на руку мне. Никто не узнает, никто не будет задавать вопросов. К тому же Нью-Йорк – это восточное побережье, а раньше я работала преимущественно на западную аудиторию.

– Я угадал с напитком? – От мужского бархатного голоса по всему моему телу забегали мурашки. А когда теплые руки накрыли мою талию, и вжали меня в крепкое большое тело, я растеряла все навыки речи. Я узнала бы обладателя этих рук даже будучи слепой и глухой. Только Пауэлл был словно гора, только ему моя макушка едва доставала до ключиц.

Я хотела отстраниться, ведь зареклась не позволять ему воплощать в жизнь свои желания за мой счет. Но тело противилось противиться ему.

– Ага, – выдохнула я, чувствуя, как его руки поглаживают мои бедра и начинают управлять ими, подстраивая под ритм музыки. – Попал в самую цель. Хорошо, что без алкоголя, я стараюсь избегать его.

– Почему?

Я задумалась на секунду: рассказать ему или нет? Мне часто говорили, что я много болтаю, но раз он сам спросил, значит, мой ответ не будет таким уж неуместным.

– Во-первых, моя мама. Какое-то время она имела проблемы с алкоголем и сильно страдала из-за этого. Я чувствую себя виноватой, когда выпиваю. Во-вторых, у меня плохая реакция на спиртное. Мне достаточно малого количества вина, например, чтобы полностью опьянеть. Не знаю, как это работает. На одной вечеринке, еще, когда я только поступила в колледж, придурок со старших курсов чуть не воспользовался этим. Рядом была Кирби – моя верная и самая близка подруга, она его чуть на клочки не разорвала.

Его руки на моих бедрах замерли, я обернулась, чтобы заглянуть в его глаза. Лучше бы я этого не делала, потому что голубые омуты напугали меня.

– Все обошлось, – заверила я, обвивая руки вокруг его шеи.

– Тебе нужно быть осторожной, – ответил он. – У парней бывают по-настоящему отвратительные мысли на уме.

– Как у тебя? – ухмыльнулась я.

– Я никогда не сделал бы чего-то, что ты не хотела бы.

– Да ну? – продолжала забавляться я.

Его лицо изменилось, стало обеспокоенным и даже немного виноватым.

– Ты же не, но ты же…

– Расслабься, Здоровяк, – рассмеялась я. – Все было по обоюдному согласию. Сама хотела этого.

Сегодня на мне были обычные ботинки на плоской подошве, я была совсем низкой, поэтому держать руки так высоко было неудобно, я переместила их ниже, оборачивая вокруг Пауэлла и располагая ладони на его лопатках. Со вскинутой головой, подбородком мне пришлось упереться в его грудь, чтобы видеть озадаченное, но такое по-мужски красивое лицо.

– А сейчас хочешь? – спросил он.

– Это не имеет значения, потому что ничего из того, что было, не повторится.

Я говорила одно, а делала другое, прижималась к нему и покачивалась с Максом, наслаждаясь ритмом музыки и его касаниями к моему телу. Но отойти сейчас от него я не могла. Не хотела.

Всего один танец. Мне нужны его объятия.

– Никогда бы не подумала, что ты танцуешь. Второй раз, между прочим.

– Я не танцую, но для тебя готов сделать исключение, – ответил он.

Его глаза неотрывно следили за мной, насколько это возможно делать в темноте зала.

– Скажешь, что я особенная, назовешь не такой как все? – с ехидной улыбкой, но замершим в груди сердцем, спросила я. И думала, что он не ответит.

– Да.

Я удивленно распахнула глаза, не в силах поверить, что он все-таки сказал это.

Большая рука аккуратно освободила мои волосы от заколки и те рассыпались по плечам и спине небрежными завитками.

– Эй! Зачем ты это делаешь? – спросила я. Макс тем временем положил заколку к себе в карман.

– Мне нравится, когда ты не прячешь волосы. Ты очень красивая, не скрывай этого и не стесняйся.

От этого признания моя грудь наполнилась светом.

– Я хочу знать кое-что.

Когда Рей вышел на улицу, а Макс решил заказать для меня еще один напиток и отошел к бару, мы поговорили кое о чем с Далласом.

– Между вами ведь что-то происходит, – заметил он.

Меня бросило в жар. И Рей и Даллас знали Майка, если я сейчас скажу, что между мной и Максом что-то есть, то за кого они меня примут?

– Нет. Если ты не забыл, я помолвлена.

Даллас улыбнулся и кивнул головой.

– Вы переглядываетесь весь вечер, – сказал он, и я собиралась уже жестко запротестовать, но Даллас добавил: – И это неудивительно. Ты понравилась ему еще до того, как переехала в Ньюарк.

– Нет, такого не может быть. Я не понравилась ему. Уж не знаю, что у него произошло, но Зверь ясно дал мне это понять в первую нашу встречу.

– Макс может быть придурком, однако, он не подонок. Да и потом, пришел бы он к тебе на студию, если бы не почувствовал что-то в баре?

– О чем ты говоришь? Он не приходил ко мне на студию, – зашептала я.