Зверинец Джемрака

— Все равно, — сказал я, — будет о чем порассказать.

— Только никто не поверит, — фыркнул Тим.

— Что мы видели драконов, которые жрали своего собрата на острове, — напомнил я.

— Умеешь ты складно говорить, Джаф.

— Интересно, сколько он может проплыть?

— Далеко, наверное. Хотя не знаю, — ответил Тим и вздохнул: — Бедняга Скип! Сидит там внизу. Он же не виноват в том, что сумасшедший.

Я думал о драконе, отважно плывущем по морю на запад, к своему дому. Представлял себе, как он перебирает в воде упругими кривыми лапами. Сколько ему нужно проплыть? Сотни миль. Возможно, он уже мертв. Нет больше этой древней дикости и силы. Все-таки он был всего лишь животным — таким же смертным, как и другие. В зверинце у Джемрака я видел, как умирают животные. Это всегда происходит одинаково: огонь постепенно тускнеет, потом гаснет совсем. Единственным умершим человеком, которого я знал, был отец Тима, но в его случае все впечатление было такое, будто старое кресло, долгие годы стоявшее в одном и том же углу, вдруг выбросили.

— Думаешь, он уже мертв? — спросил я.

— Может быть. — Тим сгонял шваброй грязную воду на палубу. — Понятия не имею.

Мне больше нравилось думать, что дракон будет плыть дни напролет, строго на запад, время от времени вылезая на какой-нибудь островок и питаясь чем-нибудь, например рыбой, а потом плыть дальше, пока наконец не доберется до своего острова. Домой.

— Нам теперь ни одного кита не попадется, — сказал Даг Аарнассон.

Девять склянок, воздух раскалился, ни единого дуновения. Океан выглядел тревожно.

— Почему это, Даг?

— Проклятие дракона. Так говорят, — ухмыльнулся он.

— Здесь я во все что угодно готов поверить, — сказал я. — В любом случае дракона уже нет.

— Что верно, то верно. — Джон Коппер был весь мокрый от пота. — Давайте больше не поминать мерзкую тварь, а?

Билли подал сигнал с марса. Капитан закричал: «Аврал! Свистать всех наверх!» Я услышал топот бегущих ног.

Лицо Тима, глядевшего через мое плечо, вдруг приобрело выражение крайнего удивления.

— Господи, что на этот раз? — тихо произнес он.

Я обернулся.

Темный полог туч на западе, вздувшись, вскипел, и в одном месте вспыхнуло зловещее яркое пятно. От него до поверхности океана тянулась, грациозно покачиваясь, длинная белая змейка.

— Что это?

— Водяной смерч, — ответил Даг.

— Все на ют! — заорал Рейни. — Все до одного! Габриэль, на руль!

Молния раздвоенной трещиной рассекла тучу глубоко внутри.

— За работу! — Рейни гнал нас к корме. — Билли, вниз!

Смерч подходил все ближе, прекрасный призрачный вихрь скользил по воде с огромной скоростью.

— Грот на гитовы! Грот на гитовы! — кричал капитан.

Так странно: приходится прыгать и тянуть канаты, когда хочется просто молча смотреть. Я видел много чудес с тех пор, как покинул дом, но с этим ничто не могло сравниться. Казалось, смерч несся на нас, но остановился примерно в миле от судна, чтобы понаблюдать за нами. Туча будто бы высасывала море через вертящийся столб светлого тумана.

— Грота-галс травить, грота-шкот травить! — закричал капитан Проктор.

Огромное сияние полыхало, как пожар в небе.

— Хватит глазеть, мистер Линвер, за работу!

Мы развернули корабль. Смерч находился с подветренной стороны. Мне удалось рассмотреть его: у подножия водяного столба образовалось сильное волнение, сам столб сделался светлее, будто там плыл какой-то призрачный корабль. Затем смерч снова сделался похож на серебряную колонну, стоящую на серебряной базе. Он карабкался и карабкался в небо, как бобовый росток в старой сказке, как мировое древо, соединяющее землю и небо. Какого он был размера? Не знаю. Исполинского. Здесь все было исполинским.

— Марса-фалы отдай!

Потом появился второй, тоже с запада, красивый, жемчужного цвета столб, внутри его как будто поднималось бледное облако. Затем третий, он был шире в верхней части, подобно раструбу горна, и сужался книзу. То место, где он касался воды, было похоже на серое пламя. Оба новых смерча приблизились к первому. Они стояли покачиваясь, изгибаясь, победоносно крутясь с подветренной стороны «Лизандра». Я никогда в жизни не видел ничего прекраснее. Можно даже сказать, что это зрелище стоило любых испытаний. Сначала смерчи танцевали величественный придворный танец, будто три стройные девицы, свиваясь друг с другом, приближаясь к нам, удаляясь, кланяясь, сходясь, чтобы разойтись и изящно крутануться, ловкие и грациозные в каждом движении, будто нимфы или феи, но сильные, как Геркулес. Все это время мы бегали, убирая брамсели и марсели, а рангоуты раскачивались и скрипели на ветру, который все набирал силу.

— Это возмездие, — сказал Билли, — вот что это такое.

— Пожалуй, — глубокомысленно согласился Феликс.

— Не пори чушь, — сказал Тим. — Это природное явление.

Мы аккуратно совершали поворот оверштаг. Небо на западе было черным, в складках туч что-то двигалось. До нас долетали отголоски пронзительного пения. Лицо капитана Проктора выражало беспокойство, и от этого я сам начал нервничать. Тучи содрогались от молний. Мистер Рейни шагал по палубе, выкрикивая команды, а мы летали вокруг, как привидения. Каждые несколько секунд беззвучная вспышка в небе освещала наши лица, и в этом жутковатом свете все дрожали от возбуждения.

Мы уже довольно быстро и уверенно шли прочь от этого места, когда наступила развязка. Три колонны замерли на мгновение, мелко трясясь и будто собираясь с духом, затем, одна за другой, описали широкую дугу — и снова собрались с подветренной стороны от нас, где без дальнейших церемоний самая младшая из них — и, как казалось, самая по-девичьи стройная — отделилась от остальных и помчалась прямо на нас. На невероятной скорости, с ревом она прошла у нас за кормой, не более чем в ста футах. Поднявшаяся волна яростно качнула корабль и захлестнула палубу. Нас резко развернуло. Хлопанье парусов было подобно раскатам грома. Гигантский излом молнии прорезал небо на западе. Пока мы пытались справиться с управлением, вслед за сестрой пришла вторая колонна и вихрем закрутила «Лизандр». Палуба накренилась. К звуку горного обвала, сопровождавшему второй смерч, присоединился грохот сундуков и ящиков, которые попадали в трюме один на другой, треск бьющихся на камбузе горшков и кувшинов, вой ветра в снастях и крики людей.

Но добил нас третий смерч. Пока мы пытались устоять против первых двух, он собирался с силами, засасывая гневное небо в широкий раструб, похожий на гигантский растрепанный цветок лилии. Первые два смерча уже умчались, унося с собой ветер. Мы внезапно очутились в полном штиле, онемев и затаив дыхание. Затем небо снова вспыхнуло, и третий смерч двинулся на нас. Была в нем какая-то устрашающая торжественность, непоколебимая мощь, от которых кровь застывала в жилах.

Верх его был похож на раструб горна или шляпку гриба вроде лисички, на рог изобилия, из которого, подобно пене, вырывались плотные тучи. Сам столб, похожий на могучий серый ствол дерева, из которого вырывались стрелы молний, опирался на мерцающую темноту морской поверхности.

— Все фалы отдай! — раздалась команда, но выполнять ее было уже некогда.

Смерч набросился на нас. Впереди него с ревом шел ветер. Вообще говоря, мы должны были давно уйти от него: мы меняли галсы так быстро, что и летучая мышь не успела бы взмахнуть крылом, — но вихрь повторял все наши движения, словно играя с нами, поворачивая туда, куда мы повернули, меняя курс вслед за нами. Я был готов поклясться, что у этой штуки есть разум. Теперь я знаю, что они всегда так делают. Я разговаривал со многими моряками, которые видели подобное. Смерчи преследуют свою жертву — не знаю как, но преследуют. Впрочем, тогда я этого не знал, и смерч, неотступно следовавший за нами по пятам, пугал меня не только в физическом смысле. Меня переполнял сверхъестественный ужас, будто нас преследовало живое чудовище.