Звезда Аделаида - 1
Шрифт:
Фу, какая гадость лезет в голову…
Лучше думать о прекрасном Квотриусе, в крайнем случае освобожу себя от спермы сам, как привык делать с двенадцати лет.
А что в этом зазорного? Ровным счётом, ничего.
Кроме того, что этот грешок - от полного и одуряющего одиночества, которым была пропитана вся моя жизнь с самого раннего отрочества.
Что послужило тому причиной?.. Быть может, мой нелюдимый характер, пришедшее в школе ранее увлечение зельями, страсть к Тёмным Искусствам,
… О, как льёт, вот сейчас и ополоснусь, только разденусь. Всё равно все, кроме, наверное, Квотриуса, спят.
Разделся, а теперь босиком, боги, как же я люблю ходить босиком по траве, но здесь тёплый, сухой земляной пол. Как приятно ступать на него босыми ногами, как летом в Хогвартсе, когда идёшь купаться, или в Гоустле, на лугу около затейливых излучин Устера, стреножив пегаса и заклинанием слепив ему крылья.
Брр, ветерок, однако, но надо же душ принять.
Всё, я под ливнем, гроза ушла и погромыхивает где-то на востоке, куда через день мы отправимся на боевых квадригах в поисках неприкаянных врагов, неведомо, как - а я - ведомо, что ли?
– заброшенных в эту эпоху. И купаюсь я, как последний варвар - под дождём…
Так, потереть поясницу руками…
Мерлин всеблагой! Какой же я грязный! Нет, завтра с утра я встаю пораньше, готовлю себе лепёшки, штук пять, да сколько влезет на две сковорды, уж не меньше. Буду нажираться, как дикарь, сразу и много, а потом весь день всё равно ведь не есть, вот, как сегодня до ночи, когда спать не хочется из-за голода, пришедшего, как всегда вовремя - на ночь глядя. Худею, понимаешь, на диете сижу, а то толстый такой, аж в дверь не пролезаю…
Итак, потом, взяв сопровождение, захожу на торжище и прикуплю имбирный корень - буду надеяться, торговец не обманет меня и ещё затемно ему привезут его из Вериума. Это же такая выгодная для торгаша сделка, хоть и пришлось посылать кого-то, кто у него в услужении, наверное, всё-таки раба, в соседний город, но бритты хорошо ездят верхом даже на неосёдланной лошади - сёдел-то ещё со стременами не придумали. Это удел ромеев - византийцев.
Эх, если бы не ветер, то совсем хорошо было бы…
После покупки имбиря я таки направлюсь в термы - пусть опытный банщик займётся уринотерапией, хотя, если честно, после вида этой кадушки со стоялой, воняющей на весь двор мочой мыться ею как-то не хочется. Ведь нельзя приносить в термы мыло, «ибо есть сие», как сказал бы Квотриус, анахренизм, на хрен его, к Дементору!..
Значит, придётся всё же отдаться уринопомыванию под руководством опытного раба. Уж он-то должен соскоблить с меня всю эту липкую пакость.
– Кто здесь? Кого демоны привели?! Не сметь подсматривать за Господином дома! А ну, назовись!
Да что же это такое? Идёт сюда, как ни в чём не бывало.
– Северу-ус!
– Квотриус! Зачем ты здесь? Я же сказал, чтобы не приходил
ты ко мне сегодня ночью. Почему ты ослушался?– Северу-ус! Не можно было мне спать, ибо молился я Юпитеру - Громовержцу, дабы отвёл он милостью своею грозу от дома твоего, а после, не сумев заснуть… мастурбировал я с именем твоим на устах. Словно бы по наитию, бросил я взгляд в окно и увидел тебя… нагого. Не смог я больше оставаться в опочивальне одинокой, неприветливой, наполненной скорбью лишь единой по тебе, о, высокорожденный брат мой!
Северу-ус, люби меня!
– Брат, отойди от греха подальше.
– Северус, о каком ещё грехе ты говоришь, ведь мы уже согрешили.
– Не с-стоит больше заниматься этим. Всё же мы братья и… маги.
– Говорят, занятие любовью с мужчиной-магом - это нечто невероятное по ощущениям,– подумал вдруг Северус.-Я хочу, да, хочу попробовать, каково это. Но кто говорил? Девственный похабник Ремус. Стоит ли нарушать свои же для себя установленные правила, чтобы?.. Стоит.
Решив так, Снейп обнял мокрого, как и он сам, Квотриуса целомудренного своего и страстно поцеловал, потом прижался к нему трепещущим от уже нарастающего вожделения телом, потёрся пахом о бедро брата и почувствовал, насколько тот возбуждён.
– Пойдём, пойдём, - зашептал он горячо, - к тебе. Да, пойдём к тебе, туда, где оказался ты первым за всю мою жизнь человеком, кроме матери, которую почти и не помню я - так мал я был, когда умерла она - коснувшимся моих губ поцелуем, хотя я и не ожидал его от тебя. Ты же не был с мужчиной до меня.
О, зачем ты сделал это, брат мой? Почему не сдержал себя тогда?
Ведь растлеваю же я тебя, а нужно тебе жениться, заводить семью, в общем, не с мужчиной спать, а с женщиной, чтобы народила она тебе сыновей, чтобы не прервался в веках род Снепиусов.
– Я не могу думать ни о какой женщине, когда рядом ты. Я и без тебя не желал жениться, а теперь, познав любовь взаимную и разделённую, с тобой, о брат мой Северус, как могу думать я о том, чтобы отказаться от тебя?
– А если я исчезну? Просто однажды утром ты не найдёшь меня в библиотеке, - говорил Северус, покрывая короткими, страстными, обжигающими поцелуями лицо брата, - обыщешь весь дом, более того, город, и нигде не окажется меня. Что тогда?
– Тогда отворю вены я себе и умру без тебя, но буду до последней капли крови, пока ещё останусь я в сознании, звать тебя, чтобы пришёл ты обратно, ко мне.
Нет! Не говори так. Это слишком жестоко.
О-о, Северу-ус, ты сводишь меня с ума поцелуями. Скажи, почему ты так нежен со мной? Я же не девица.
– Я… люблю тебя, Квотриус, но этот мир - не мой. И я должен буду вернуться в своё вре… в свой мир, мир магии и чародейства. Поверь, это обязательно произойдёт, но если ты убьёшь себя, не оставив потомства, меня никогда не будет. Нигде. Ни в моём вре… мире, ни в этом, чужом мне, поверь. Ты хочешь, чтобы я никогда не родился?
– Так ты… из другого времени, брат мой, из будущего, да?
– Да, брат мой, я из очень далёкого будущего.
– Для чего же мне жить без тебя?!
– в отчаянии воскликнул младший брат.
– Для того, чтобы я был, жил в своём времени. Ведь скучаю я по тому миру, но знаю, что буду снова одинок там, без тебя.
– Возьми меня с собой, прошу, нет, молю, как божество.
Квотриус опустился на колени прямо на размокшую землю нечистого захоженного двора, превратившуюся почти что в глину.