Звезда Аделаида - 1

– Братишка, - начал заплетающимся языком Квотриус, - ты чего это с подушкой спишь, а не со мной?

– Построить им перегонный куб, что ли, чтобы самогоновкой не травили и без того бедные мозги?– мрачно подумал зельевар.

Вслух же самым едким тоном сказал:

– Это у тебя уже в глазах двоится, полукровка, что ты высокородного брата и своего Господина, братишкой посмел назвать? Ты, наверное, когда дрочишь, называешь так своего «дружка»? Ты и вправду его «братишкой» кличешь?

Вся эта ядовитая реплика, которая должна была поставить на место пьяного брата, произнесена была Северусом на народной латыни. По расчётам Снейпа, такая фривольная фраза из уст старшего брата должна было привести Братика в чувство. По-иному сейчас разозлённый профессор не мог подумать о своём любовнике - только, как прежде, когда Квотриус казался ему лишь полукровкой, позоряшим честь рода Снепиусов просто своим наличествованием, своей непутёвой жизнью.

– П-прости, Северус.

Невменяемый на этот момент человек, нимало не смутившись, продолжал надвигаться на зельевара.

– Что взбрело Квотриусу в голову?– с обречённой тоской подумал профессор.
– Никакие, даже самые пошлые высказывания на него не действуют.

– Да ты не в себе, иди - проспись и ночью что б ноги твоей у меня не было, - решил воспользоваться удачной ситуацией Северус.
– Видеть тебя не желаю, скотина пьяная и мерзкая притом.

Но брат неумолимо надвигался раскачанным телом, да ещё и, видимо, для пьяного куража поигрывая мускулами, на более щуплого, тонкокостного, хотя и высокого Снейпа.

И тогда нечего стало противопоставить волшебнику Северусу притив грубой физической силы, и использовал он магию.

Палочка мгновенно оказалась в руке, и с губ уже слетело:

– Stupefy!

Жёлтая вспышка, луч направился прямиком в грудь Квотриуса, в воздухе запахло тонким ароматом магии, но… какой-то неправильной, слишком неуправляемой, похожей на стихийную, и луч… отразился от некоей оболочки, возникшей и укутавшей, как кокон, тело брата. Тот лишь растерянно и испуганно смотрел на волшебную палочку Северуса, мгновенно протрезвев и прикрыв ладонью грудь.

В момент, когда луч поразил его необъяснимо возникший кокон, Квотриус пошатнулся, да так, что чуть было не упал - такой силы Сногсшибатель послал в него Снейп из опасения за свою то ли жизнь, что вряд ли, а вот честь… Профессор видел… какими голодными глазами вперился в него пьяный брат.

– Protego!
– воскликнул рефлекторно Северус, видя, что луч направляется ему в живот.

Заклинание Щита сработало, и луч поглотился им.

– Ч-что э… эт-то было?
– выдавил изумлённый сверх меры брат.
– Северу-ус! Восхотел ты убить меня?

– Нет, иначе бы луч был зелёным, но разбираюсь я как в заклинаниях, так и в цветах.

Бросил Северус язвительно, сохраняя маску стоика, а вовсе не человека, испуганного и одновременно восхищённого пробуждением магии в брате, «Братике», простом маггле. Так вот, от кого пойдут маги в роду Снепиусов!

– Тогда что же хотел ты сoделать со мной, возлюбленный брат? Я почувствовал удар в грудь, сильный, очень.

– Хотел привести я тебя в чувство, чтобы перестал зажимать ты меня в угол с одному тебе понятными целями, - практически не солгал Северус.
– Испугал ты меня своими нечестивыми намерениями.

Признавайся - что тебе было нужно от меня? Ты смотрел на меня так, словно голодный на лепёшку хлеба.

Квотриус упал на колени и уткнулся лбом, ну и конечно, фирменным носом Малефиция тоже, в пол и пополз так, стараясь облобызать туфли зельевара.

Снейп торопливо заговорил изменившимся голосом, похожим на молящий:

– Встань, Квотриус! Противно мне видеть, как тот, с кем делю я ложе, так унижается предо мною. Встань, прошу тебя, милый мой. Зачем пачкаешь ты в земле прекрасное лицо своё? Подымись!

Квотриус не поднялся с колен, но поднял голову и пристально, блестящими от слёз глазами посмотрел прямо на брата:

– Так ты… Прощаешь ты меня, Северус, великодушный мой возлюбленный брат? Я так виноват пред тобою.

Да, хотел я тебя и пришёл с желанием сиим соединиться с тобой. Но появился незваным я, да ещё выпив для храбрости. Виноват я, безмерно, но я так люблю тебя.

Признаюсь - этой ночи было мало мне, вот и явился я за продолжением. Но, прийдя, увидел я, что не возжелал ты быть со мной, и обида взыграла в пьяном уме, особенно, когда услышал я, что и ночью не пожелаешь ты побыть со мною.

Я виноват, позволь облобызать хотя бы ноги твои, Северу-ус!

– Встань, желанный мой - хочу я поцеловать тебя.

Ты прощён и знай, ты есть чародей теперь, и буду я учить тебя всей премудрости, которую знаю сам - как обращаться с волшебною палочкою, как произносить заклинания, всему, всему!

Теперь мы - равные, если не по происхождению, то по обладанию магией, и я счастлив за тебя, Квотриус.

– Скажи - а наша ночь, ночь… будет?

Брат вопросил умоляющим голосом, всё так же, не вставая с колен.

– Прости, брат мой, нет. Мне нужно побыть одному.

– Но… разве тебе не понравились наши ночи?

Квотриус спросил, дрогнувшим от волнения голосом, а потом вновь уткнулся лбом в носки ботинок Снейпа и обхватил его лодыжки.

– Понравились. Очень.

Задумчиво водя по губам указательным пальцем, медленно, как-то слишком уйдя в себя, словно не замечая Квотриуса, ответил Северус.

– Даже слишком, а я всё же - стоик. Необходимо мне немного воздержания. О, совсем немного, полагаю я, что ночи сей мне хватит.

От этого бессознательного жеста Снейпа у молодого человека, вновь поднявшего голову и с надеждой взглянувшего на высокорожденного брата, затряслись поджилки из-за внезапно вспыхувшего сильного желания, и он устремился в свою опочивальню удовлетворять себя до изнеможения, всё видя, как Северус, его странный, всё же не от мира сего, возлюбленный очерчивает свои сухие, такие сладкие губы тонким пальцем, бывшем… в нём, Квотриусе, внутри.

– Почему ты ни разу не назвал меня «возлюбленным» своим?! Я же так превелико люблю тебя!