Звезда Аделаида - 2
Шрифт:
Полагаю, Вы, сэр, предпримете все меры, чтобы помочь известной нам с Вами персоне. Я, со своей стороны, уже завтра начну работать в этом направлении на фуршете для сливок общества у благороднейшей благотворительницы графини Мэддок. Она только по недоразумению мужскому большинства членов Попечительского Совета, не входит в него. Уж при неё-то Хогвартс расцвёл бы пуще прежнего. Но нет, так нет. Не судьба, видимо, даме и в двадцать первом веке войти в состав... О, простите, господин Директор, поспешу, а то... сын, сами понимаете.
– Да где уж мне, бездетному, понять... Между прочим, я уже начал, пока Вы так
– Это всего лишь сигареты, профессор Дамблдор, французские, так и называются Gauloises.
Альбус обезоруживающе улыбнулся во все свои двадцать восемь.
– Вижу, вижу я пачку из-под сигарет ентих. Ну, да Вам, уважаемый милорд, не пора ли, всё же?
Малфой молча раскланялся перед господином Директором, повернулся и отвесил короткий кивок Люпину, после чего стремительно покинул гостиную Ремуса.
Тот так и остался сидеть, опустив руки, крутящие бычок, выкуренный наполовину и потому нещадно воняющий, но он хранил на себе отпечатки таких эротичнейших и оказавшихся столь недоступными губ лорда Люциуса Абраксаса Малфоя.
Последнее слово осталось всё-таки за господином Директором, а в разговоре с лордом Малфоем такое многого стоит… Стоит не спать ночь, чтобы только урыть Малфоя. Стоит после напряжённого заседания редактировать статью профессора Люпина, отлынивающего за своими заранее обречёнными сексуальными увлечениями от Общего Дела.
– Evanesco!
– произнёс Дамблдор безжалостно.
Он очистил прекрасную раковину, как он знал, работу его пропавшего мальчика. Тот, насколько помнил Дамблдор, был настолько не силён в Трансфигурации, что для создания этой раковины потребовалось один кругосветный тропический вояж на красивом белом теплоходе и несколько проб на ракушках Ирландского моря.
Ну, главное же - результат! Севочке удалось трансфигурировать ракушку в такую же раковину, которую он подобрал где-то во время купания и ныряния в тропиках, этих дальних отсюда широтах.
Заседание «Ордена Феникса» проходило необыкновенно шумно - оказывается, у Северуса здесь были даже сторонники. Но их было, разумеется, значительно меньше тех, кто так и не оценил вклад Снейпа в общее дело во время противостояния малыми силами целой орде немереной Пожирателей в последние три-четыре года. Сторонники действий Дамблдора сбились в плотную кучку и яро отбрёхивались от многочисленных противников идеи: «Уйти министра» за одну лишь свободу передвижений и занятий отыгравшего свою партию «грязного шпиона и убийцы детей», иначе Севочку не именовали его противники.
– Вдумайтесь только, за кого вы ратуете!
– Он - самый харизматичный маг нашего тайного общества, да и вообще он очень силён. Его даже в свете принимают! А детей он травил ради нас с вами, наших незаслуженных, ничтожных жизней!
– Ничтожных?! Да мы боролись из последних сил. Вспомните, как мы потеряли Арабеллу! Это именно Снейп подставил её, как живую мишень, как пешку в магических шахматах!
– Ари Фигг сама пошла на это опасное дело! Она знала, что погибнет из-за одного лишь неосторожного слова, вот и прокололась! Допустила какую-то оплошность! План был одобрен всеми, здесь присутствующими, всеми! Без исключения!
– Значит то, что Ари выпила Оборотное зелье
и предстала в облике Гарри Поттера перед Сами-Знаете-Кем в образе парня, было запланировано нами всеми, как вселенская глупость?..– Да вы, вы до сих пор боитесь произнести имя чудовища - Волдеморт его прозвище, да будет вам известно! Да его уже и в живых-то нет, а вы-то, трусливые овцы…
– А вы - тупоголовые бараны!
Замораживающим голосом уставшего от бесполезных перепалки и ора произнёс, казалось бы, непоколебимый глава Ордена.
– Прошу тишины.
Осмелюсь предположить, что овцы, как и бараны - представители одного и того же вида животных, и вы все со мной, конечно, согласны. Опоровержений не будет? Нет? Вот и хорошо.
Итак, я утверждаю необходимость программы «Уйти министра» не только даже ради безопасности Сево… Северуса Снейпа, нашего отважнейшего бойца - чужого среди своих. А, вспомните-ка, у кого память грифоны не отъели, лишь за его выдержку такого тяжелейшего положения в обоих лагерях мы должны быть ему благодарны. Если бы не эта выдержка, его постигла бы куда более ужасающая кончина, чем Авада, выпущенная в Арабеллу Фигг, да будет добрым её Посмертие!
– Но Ари…
– Попрошу не перебивать. Что Вы, мистер Подмор, так прицепились к потере, да, одного из лучших наших бойцов, понимаю, но это же - дело дней прошедших, и я скажу, вооб…
– Но…
– Стёрджис! Да что же это такое?! У нас поминальный день, что ли, сегодня объявлен в Ордене?
Годовщина гибели Арабеллы?!
Нет?! Тогда все, кто хотят выслушать меня, пусть останутся здесь, на кухне. И будем обсуждать программу, о которой я говорил ранее, и далее конструктивно и с вашими предложениями. Также я расскажу интересующимся, в чём заключается полный смысл данного нововведения в наше давно уже затхлое, дрянное болотце.
А кто за вспоможение министру, попрошу в гостиную и обсуждайте там, да потихоньку, как сильно вы его обожаете, хоть до потери пульса. Там уютно и даже, я бы сказал, интимно. Свечи уже зажжены. Как раз под разговоры о большой и чистой любви…
… Северус так страдал по лобстерам и омарам, да и просто по домашним карпам из Вустера, запечённым в обычной домашней сметане, изготовляемой домашними эльфами Гоустл-Холла на такой кулинарной высоте, что слюнки текли, в переносном смысле, конечно, так, что можно было язык проглотить.
А лобстеры, форель, омары, русская, разумеется, осетровая икра, столь вкусная, которая подавалась в специальной широкой чаше со льдом и лимонным соком, бывали частыми гостями на столе в мирном, послевоенном Малфой-мэноре, когда Люц подлечился после родовой мести Снейпа, и все страсти, кроме одной, извечной - лорда Малфоя к графу Снейп, поутихли. в специальной чаше со льдом и лимонным соком, бывали частыми гостями на столе в мирном, послевоенном Малфой-мэноре, когда Люц подлечился после родовой мести Снейпа, и все страсти, кроме одной, извечной - лорда Малфоя к графу Снейп, поутихли. Северуса всё так же с распростёртыми объятиями, от которых приходилось уворачиваться, встречал пылкий, располневший кум, а спокойная, грациозная, тонкая, как свеча, миледи Нарцисса смотрела на этот цирк с твёрдостью женщины и великосветской дамы, повидавшей на своём - о, конечно же, таком коротком веку! (А кто бы спорил?) - ещё и не такое...