Звезда Гаада

Но если он учёл, что я могу его простить, поняв его цель, что я могу и Свет использовать для него, то почему моя сила оказалась настолько бесполезной?!

Вместе с тем парень затеял это жестокое дело ради моей пользы и — его мира. Как хранитель, более того, единодушно избранный чёрными хранителями Старейшиной, он считал себя ответственным за сохранение своего мира. И одновременно пожалел меня, трусливую и беспомощную, захотел, чтобы я научилась использовать свой дар. При всей моей наивности, глупости, а так же ненависти к нему, я прекрасно понимала, что оба его желания — помочь своему миру и сделать меня сильной, чтобы мне самой стало легче жить — неотделимы и нельзя исключить ни одно из них. А ещё он верил в меня… единственный, кто верил. То есть, Камилл тоже верил в меня. Но Камилл мне только снился. Да и хранители говорили, что его убили давным-давно. Может, Камилл мне только снился?.. А Гаад и правда заботился обо мне. И когда задумывалась об этом, о его грубоватой заботе обо мне, на душе становилось подозрительно тепло. Вот и этой ночью, сидя напротив его кровати, рассматривала бесчувственного хранителя и чувствовала что-то непонятное в своей душе…

Я очень завидую звёздам: их свет, сотканные из него мелодия и песня, мечта о них, то единственное, что для него свято. Гаад за все века, пока нёс бремя дара хранителя и его обязанностей, продолжал любить звёзды и их свет, не бросил свою прекрасную мечту, хотя, возможно, уже перестал верить в её осуществимость. И будучи тяжело раненным, понимая, что любое его слово может стать последним, парень опять говорил о звёздах. Далёкие, чужие, равнодушные, прекрасные — они занимали самое важное место в его душе с того дня, как он потерял родителей. А может, ещё до того.

Часть 3.24

Это случилось рано утром, когда даже Тайаелл и Карст отлучились во двор по нужде, а следившие за ними чернокрылые убежали звать других, на смену, чтоб самим поесть или слетать в мир людей, где тоже была нужна их помощь.

Я, прислонившись к краю кровати лбом, заплакала. Просто устала. Спать на жёстком полу. Выгонять Карста, который мне тёплое одеяло принёс, чтоб мне мягче было. Устала смотреть на Тайаелла, который старался помочь своим врагам ради меня, а эти изверги всё смеялись над ним да продолжали грозить его убить. И Гааду всё никак не становилось легче, хотя мы столько сил уже в него вложили.

Чьи-то пальцы вдруг осторожно сжались на моём запястье. И голос, тихий, хриплый, вдруг произнёс:

— Не плачь.

Дёрнулась. Пальцы чужие сразу разжались. Я оглядела комнату — не было никого. Так непривычно! Но…

— Ещё и руку мне хочешь теперь оторвать?

Растерянно повернулась к кровати. К Гааду. Он очнулся и сейчас серьёзно смотрел на меня. Очнулся!

Всхлипнув, поднялась, отчего стала ещё немного дальше от него. А он как будто погрустнел, но смолчал. Плюхнулась на край постели, на грудь Гааду. И руку, между его спиной и подушкой протянув, обняла его.

— Не надо, — тихо попросил парень, — Я же тебя мучил.

Всхлипнув, возразила:

— Но ты же не со зла! Ты же меня учил.

Несколько мгновений тишины. Потом его ладонь осторожно опустилась на мою голову. Гаад легонько похлопал меня по волосам.

— Так могла сказать только ты.

Сердито отстранилась и проворчала, мрачно смотря ему в глаза:

— А всё-таки, ты — гад!

— И ещё какой, — грустно улыбнулся парень.

Тут мне уже стало совестно.

— Но, ты, всё-таки, только притворялся.

— Долго я тут?.. — поморщившись, он приподнялся на локтях.

Кинулась подсовывать под него подушку. И вторую, что Карст притащил для меня, когда я опять уснула на полу. Гаад, взгляд скосив на одеяло на полу, с которого я подняла другую подушку, вздохнул. Устроившись полулёжа, тихо поблагодарил. Живой. Снова живой! Так неожиданно! Так радостно!

И я почему-то опять потянулась его обнимать.

— Слушай… — Гаад осторожно потянул за прядь моих волос у виска, легонько, — Я рад, что ты рада тому, что я очнулся. Но, может, не будешь мучить Тая? Он, кажется, где-то рядом. И, судя по потоку Света, который в меня залили, его тоже заставили меня спасать.

Недоумённо уточнила:

— И что?

— Девушка, ради которой он старался, обнимается с другим. Хорошая награда!

— Ну, знаешь! — отстранилась, нажав ладонью ему на грудь.

Лицо раненного перекосилось. Кажется, ещё не полностью плоть зажила.

— То есть, я…

— Пойду поем, — проворчали у окна.

Мелькнули белые крылья. И возмущённая физиономия в обрамлении рыжих волос. Взмахнули и опустились вниз другие белые крылья.

— Но он же ж очнулся! — возмутился местный белокрылый уже у земли.

— Может, уже не помрёт! — проворчал Тайаелл уже в направлении кухни.

— Всё-таки, увидели, — серьёзно сказал Гаад.

— А меня, между прочим, обещали без пыток убить! — проворчал пленник уже из кухни.

— Но ты сказал… — возмущённо с кровати спрыгнула.

Гаад осторожно подхватил мою руку. Вздрогнула, почувствовав, как его пальцы сплелись с моими. На миг стало спокойно. Уже он…

— Силы береги для себя! — рявкнула я, поворачиваясь к очнувшемуся.

И смущённо замерла, натолкнувшись на его серьёзный взгляд. Мы долго-долго смотрели в глаза друг другу. Стояли с переплетёнными пальцами. Он всё не хотел мою руку отпускать. А я… мне не хотелось, чтобы он мою руку отпускал.

«Даже при том, что твоя звезда дороже тебе, чем я» — в какой-то миг обиженно подумала я.

Его рука, державшая мою, напряглась. Испуганно спросила:

— Что-то болит?..

— Ну, чё там?.. — бодро спросили снизу, со стороны кухни, — Чё жрёте?

— Я даже могу сказать, откуда ты припёрся! — проворчал Тарай, примерно оттуда же.

Пространство всколыхнулось. Заныло. Похолодело. Кажется, кто-то злился?..

Хотя я не чувствовала это. Я чувствовала только тепло его пальцев.

— Да, я от баб! — жизнерадостно объявил Отрад снизу и, судя по шуршанию перьев по дереву, через окно на кухню перелез, — Я снова от баб! И мне вообще не совестно! Оо! Салат! — послышался возмущённый вопль, кажется, повара, и смачное чавк-чавк.

Тишина. Нехорошая.

— Слышь, Тарай… — невозмутимо добавил Отрад, прожевав украденное, — Судя по морде пленника… ты мне пять золотых проиграл?..

За сим последовал яростный вопль, гул металлического таза по дереву, плеск воды, два мужских вопля.

— Вон из моей кухни! Изверги! — провыл оскорблённый повар.

Прошуршали перья куда-то над лесом: кто-то катапультировался подальше от разгневанного парня.

— Бабу бы ему! — не унимался, очевидно, Отрад.

Под полом провыли — за окном промелькнул огненный шар, поднимающийся в небо. И, чуть погодя, ветер занёс в комнату на втором этаже вонь от горелых перьев. Но было подозрительно тихо.

Я было дёрнулась к окну, но Гаад придержал меня.

— Если бы кто-то упал на землю от боли, мы бы почувствовали, — сказал, улыбаясь, парень, — Или услышали бы.