Звезда спасения

— Нейна!

За плечи тряхнули, и она распахнула глаза. Вспомнить, в какой момент они закрылись, не получалось.

— Прекрати это! — Джеймс кивнул в сторону библиотечных коридоров.

Туман густой волной хлынул из-за стеллажей, будто прорвало плотину, затопил помещение, оставив место только внутри пентаграммы. Словно Нейна с Джеймсом сидели в огромной колбе.

— Я не знаю как, — растерянно ответила Нейна. — Это иногда случается… Не помню…

— Когда речь идёт об Эддерли? — уточнил Джеймс. В ответ на его вопрос туман уплотнился, став больше похож на жидкость, чем на дым. — Ясно. Видимо это и есть та часть, которую ты не можешь выдержать. Плохо, но решаемо. Надеюсь.

Голова заболела. Какое-то воспоминание кололо, просясь наружу. Она, вроде, уже бывала в этом тумане. И не одна. Кто там был с ней? Не человек.

— Там кто-то есть, мне кажется. — Нейна всмотрелась в белую, клубящуюся мглу. — Кто-то есть… — Память подкинула ощущение рук в густой шерсти. — Волк. Там волк.

— Март? — Джеймс удержал дёрнувшуюся в сторону тумана Нейну. — Это не может быть он. У демонов есть только тело, а оно лежит в изоляторе.

«Что же ты, Огонёчек? Мы ведь так тебя берегли…» — всплыло в памяти.

— Он называл меня Огонёчком.

— Получается всё же Март, — хмыкнул Джеймс. — Надо же. Неужели от заклинаний исцеления он настолько изменился. Тогда мой план по его пробуждению вряд ли можно считать рабочим. Хотя, кто знает…

— А какой был план? — Нейна затаила дыхание, надеясь, что Джеймс найдёт решение, до которого не додумалась она сама.

— При моём развоплощении часть силы вернётся к хозяину. Он станет более… м-м-м… демоническим и, возможно, справится с изменениями, которые нанесла ему магия целительства. Но если у него появилась душа, всё уже не так однозначно. Как минимум её надо как-то вернуть.

— Это я виновата. — Нейна обняла колени и уткнулась в них лицом. Заговорила, не думая, слышит ли что-нибудь Джеймс. — Если маму и Тейлора я не смогла спасти, то Марта попросту убила. Забыла, что порождения Бездны меняются от заклинаний целительства. Точнее, не забыла, а… Никогда не думала о нём так. Он всегда казался своим. Родным. Привычным.

— Ты всё сделала правильно. — Джеймс погладил её по плечу. — Его либо добила бы демоница, либо утянуло в нижние миры, либо уничтожил надзор. Думаю, ни один из этих вариантов никого из вас не устроил бы. А сейчас ещё остаётся шанс, что Март вернётся. Когда я уйду.

Спорить Нейна не стала. Она могла опять сказать, как не хочет расставаться, но это не поменяло бы решения Джеймса. И не изменило бы того, что она пойдёт и нарисует эту демонову пентаграмму. Хотя совершенно не хочет этого делать. Но жизнь словно издевалась, выполняя те желания, которые потеряли всю свою ценность, и лишая того, что было действительно нужно.

— Туман рассеялся.

Нейна подняла голову. Библиотека выглядела как обычно: стеллажи с книгами, коридоры, в которых жила темнота, линии пентаграммы, начерченные восемнадцать лет назад и сохранившиеся на энергетическом уровне библиотеки. И не было никакого тумана.

— Пойдём сейчас, пока я не передумала. — Тяжёлый выдох вырвался из груди. — Давай, буди меня.

— Никогда не предполагал, что буду будить дочь, находясь в её сне, да ещё и по её просьбе, — Джеймс фыркнул. — Обычно родители делают это извне и против воли ребёнка.

Нейна закатила глаза.

— Эти шутки… то, по чему я не буду скучать, — заявила она, когда призрак замолчал.

— Будешь. — Он развернул её к себе, на секунду обнял, а потом легонько щёлкнул по носу. — Пора вставать. Встретимся в зале стихий. И не забудь всё необходимое.

Глава 32

Шелли Эридан

Шелли проснулась от чужих всхлипов. Кто-то находился в её комнате! Рядом. В темноте. Крик застрял в горле, а тело парализовал ужас. Взгляд метнулся по сторонам. Наткнулся на тканевую ширму. Замер. И только тут всё встало на свои места — это был лазарет. И там, за тонкой перегородкой кто-то плакал.

Спать расхотелось. Чужое хныканье мешало погрузиться в дрёму. Сердце всё ещё быстро билось, сомневаясь, что угрозы нет. Да и можно ли было в это поверить после всего, что произошло днём? После того как объявилась демоница…

Губы задрожали, но Шелли сдержала слёзы. Ограничилась судорожным вздохом, надеясь, что никто этого не услышит. Плакать с кем-то хором она не собиралась. Делиться своими переживаниями тоже. Больше всего на свете хотелось умереть, забыться, погрузиться в сон или стереть себе память. Стереть память… В темноте перед ней закружились образы из Храма. Ментальный блок слетел окончательно, возвращая запертые отцом и братом воспоминания об одержимости. Хорошо, что Шелли была к этому готова. Кто мог предположить, что она когда-нибудь возблагодарит кошмары за подготовку к реальности?

Хотя та, давняя реальность, сейчас казалась не такой страшной. Во всяком случае, Шелли не убила никого из родных, как это неоднократно случалось во сне. А в этот раз…

Боль переполнила настолько, что Шелли даже не смогла вздохнуть. Словно разучилась. Грудь лихорадочно поднималась, но воздух не попадал внутрь. Мир вращался. На миг пришла мысль, что это и есть смерть. Но страшно не стало. Наоборот, стало легко и радостно. И тут же прекратился приступ. Воздух со свистом ворвался в лёгкие, голова закружилась ещё сильнее. В этом бесконечном хороводе образов не было никакой опоры. Не за что было схватиться. Единственная мысль, за которую смог зацепиться разум, словно ножом изнутри резала: «Джеймс умер». Спас её, а сам погиб. И жить без него не хотелось.

Словно во сне, Шелли встала с кровати. Надо было сходить умыться, холодной водой стереть страхи и глупые мысли. Плачущий сосед затаился, а, значит, тоже не искал компании и не увяжется следом. Босые ноги сразу замёрзли, едва коснувшись деревянных половиц. Они лёгким скрипом выдавали шаги. Но все спали. Никто из целителей не объявился проверить, куда направилась адептка.

Плитка в умывальной была ледяной. По сравнению с ней, пол в главном зале показался даже тёплым, но Шелли и не хотела согреваться. Она выкрутила кран до предела и подождала, когда кончики пальцев под струёй воды замёрзнут до потери чувствительности. Вот бы также онемела душа. Почему нельзя перестать чувствовать? Стать льдинкой? Чтобы потом растаять по весне, впитаться в землю, давая жизнь всходам. Или испариться на солнце, подняться ввысь, стать мягким, пушистым облаком. И пролившись дождём, забыть обо всём, что произошло.

Шелли набрала в ладони воды и плеснула в лицо. Щёки и лоб обожгло холодом, а изо рта вырвалось непроизвольное аханье. Это вызвало злость. На себя. Она набирала воду снова и снова. Яростно тёрла лицо, пока оно не покраснело. Словно боль внешняя могла уменьшить внутреннюю. Но теперь болело и там, и там.

— Шелли, не надо, — раздался тихий голос. А она замерла, не доверяя себе. Бросила в зеркало взгляд, но там, кроме неё, никого не было. Растрёпанная, с больными, блестящими глазами и красным лицом. Дрожащая то ли от холода, то ли от собственных мыслей. Ещё и со слуховыми галлюцинациями. — Это не твои эмоции.