Звезда спасения

Шелли резко обернулась. Лёгкое мерцание у двери усилилось и уплотнилось. Мигнуло. Чтобы через секунду стать вполне материальным человеком.

— Ты жив! — Это был удар. Раньше она не знала, что радость тоже лишает сил. Пришлось схватиться за раковину, чтобы удержаться на ногах. Мир перевернулся, и быстро пересобрать его не получалось. Она не знала, куда деть глаза, что сказать и как реагировать.

***

Шелли Эридан

Хотелось обнять Джеймса, разреветься от облегчения у него на плече, но она не могла. Он был призраком, отцом её подруги, любил погибшую невесту. А главное знал о её — Шелли — чувствах. И это было невыносимо. Ей и так было сложно их скрывать, но непроизнесёнными они хоть как-то защищали хозяйку. Сейчас же, казалось, что с неё сорвали одежду, оставив обнажённой. Униженной, раздавленной и беззащитной. Эта встреча, ещё насколько минут назад казавшаяся невозможным счастьем, оказалась чем-то мучительным и непереносимым.

— Мне надо попросить у тебя прощения. — Джеймс сделал шаг, а Шелли попыталась отступить, но только сильнее вжалась в раковину, ни на миллиметр не увеличив расстояние между ними. — Я зацепил тебя своими эмоциями, а ты слишком хорошо их восприняла.

— О чём ты? — Она замотала головой. Понемногу отпускало. Кажется, её не собирались допрашивать и вынуждать к признанию. И появилась надежда, что удастся сохранить хоть каплю достоинства.

— Ты очень тонко чувствующий человек, а я так и не научился до конца контролировать способности призрака. Не считал необходимым. Как всегда самонадеянно. — Он остановился на расстоянии нескольких шагов. Словно знал — пересеки невидимую границу, и Шелли снова сорвётся в страх и панику. Хотя почему словно? Наверняка знал.

— Я не понимаю. — Холод должен был заморозить чувства, а заморозил мысли. Они ощущались неподъёмными камнями, и сил их ворочать не было. Зато обжигающий стыд от неспособности понять то, что говорил Джеймс, кипятком плескал в крови, ошпаривая щёки краской смущения.

— Ты так совсем замёрзнешь. Подожди минуту.

Призрак пропал. А может, всё это с самого начала только привиделось, и Шелли просто сошла с ума? Внутри царапала боль. Острыми ледяными гранями резала душу. Сейчас, когда Джеймс исчез, снова стало невыносимо думать, что его нет в этом мире. Но если он объявится, опять захочется исчезнуть, лишь бы не раниться ещё больше.

Скрипнула дверь. В умывальную зашёл ворох одеял, скрывающий несущего их человека. Только по голубой мантии можно было догадаться, что это воздушник.

— Одеяла, к сожалению, не могут проходить сквозь стены. — Джеймс бросил вещи на пол возле окна и махнул рукой. — Иди сюда. Тут встроены тепловые заклинания. А тебе надо согреться.

Шелли растерянно смотрела на всё происходящее. Но завернуться в одеяло очень хотелось. Как будто так можно было спрятаться от всего на свете. Она сделала первый нерешительный шаг, затем второй. А через пару секунд уже сидела у тёплой стены и заворачивалась в одеяло, стараясь зарыться в него с головой, чтобы только нос наружу торчал.

Джеймс сел рядом, но при этом на расстоянии. Так, чтобы даже случайно не коснуться. От этого было одновременно и обидно, и хорошо. Шелли окончательно запуталась в том, что происходит. В коконе из одеяла было тепло. Согревающиеся ступни кололо, пальцы на руках тоже. Всё вокруг приносило какие-то двоякие чувства, разобраться с которыми не представлялось возможным.

— Давай я сам расскажу, что случилось. Думаю, так будет проще. — Джеймс обречённо вздохнул.

В этом звуке Шелли услышала бесконечную усталость. Кажется, «так будет проще» только для неё, но не для призрака. Она всё ещё не чувствовала готовности ни к каким разговорам и предпочла бы их отложить. Но выбора ей никто не оставил.

— Ты же знаешь, что призраки транслируют свои эмоции. Именно поэтому мы находимся вне закона. Умершие люди обычно не фонтанируют любовью и счастьем. Скорее погружают всех в тоску, отчаяние и вполне могут случайно довести до самоубийства. Или не случайно…

Джеймс замолчал, а Шелли скосила на него глаза. Про призраков она, конечно, помнила. Но сейчас примеряла эти знания к сидящему рядом парню, и всё сказанное обретало новые, очень личные смыслы.

— Когда меня вернули к жизни, единственное, что я мог — выть от тоски и осознания собственной беспомощности. В академии никто не повесился исключительно потому, что после вызова демона, всех адептов и преподавателей каждый день проверяли на внушение. И обвешали блокирующими внешнее воздействие амулетами. А пока шло следствие, я успел разобраться, как своими чувствами управлять.

Снова пауза. Ещё длиннее, чем прошлая. Шелли скосила глаза на призрака и наткнулась на его взгляд. Быстро опустила голову, хотя надежды на то, что он не заметил, не было никакой.

— Тебе сейчас будет больно, но иначе этот рассказ не имел бы смысла. Мне и самому не хочется говорить. Но если не вытащить занозу, она будет мешать тебе жить дальше. — Джеймс коротко вздохнул и, не откладывая, продолжил. — Призраки не меняются. Я умер, любя Мариссу — свою невесту, мать Нейны. Я люблю её также сильно и сейчас.

***

Шелли Эридан

Хотелось зажать уши руками, но Шелли только крепко зажмурилась, пережидая, когда хоть немного утихнет боль в груди. Да, это было жестоко. И совершенно непонятно, как должно было помочь в будущем. Слышать от любимого о его чувствах к другой… Пусть даже никто этого и раньше не скрывал… Но так и не проговаривал вслух! Словно молчание можно было трактовать как угодно. И горечь от осознания правды вырвалась всхлипом, утонувшим в складках одеяла.

— Тейлор оказал всем дурную услугу, когда попросил меня проводить тебя. Помнишь, ты сидела на подоконнике, а я рассказывал про заклинания? — Джеймс спросил, но ответ явно не требовался. — Ты так напомнила мне Мариссу, что я на какое-то время позволил себе упасть в прошлое. Представить, что не было этих восемнадцати лет одиночества. Что нет никаких призраков, демонов, кучи смертей. — Горечь в его словах отозвалась в сердце Шелли. И слёзы от понимания того, что ему пришлось пережить, хлынули из глаз. Из-за себя она больше не плакала. — Это не ты в меня влюбилась. Это я не сдержал свои чувства, а ты просто… подхватила их. Ты ведь именно тогда и испытала всё это?

Матушка Софи тоже решила, что дело в воздействии чужих эмоций, но Шелли уже тогда поняла, что это не так. Она хотела сказать, что призрак ошибается. «Всё это» она почувствовала гораздо раньше. В тот миг, когда пришла в столовую. Замерла, глядя, как солнечные искры осыпали Джеймса. Когда играла в шахматы, забыв, чему учил отец, едва помня, как ходят фигуры. Когда смотрела, как он отнимает у Нейны перо, чтобы что-то начертить на клочке бумаги. Тогда. А не в комнате.

То, о чём говорил Джеймс, тоже, конечно, было. Воспоминания об изумлённо-восторженной радости, лёгкости и словно бы полёте Шелли и сейчас хранила в своём сердце. И никому об этом не рассказывала.

Расстраивать призрака тем, что тот неправ, она не стала. Кажется, эту занозу он вытаскивал не только у неё, но и у себя самого. И в чём-то это помогло. Пусть все считают, что Шелли просто получила эмоциональный удар, с которым не справилась. Приняла чужую любовь за свою. Пусть. Этот секрет она сохранит. Освободит всех от чувства вины и сама защитится от жалостливых взглядов. Действительно, стало легче. Она даже высунула из одеяла нос и посмотрела на Джеймса. Уже не боясь встретиться ним взглядом.