Звезда заводской многотиражки 2

Разумеется, среди всей этой толпы нашлась парочка пассажиров, которым надо было выходить на несколько остановок раньше. И они, ясен пень, еще и умудрились как-то занять сидячие места. Поэтому, когда они принялись пробираться к выходу, это получился тот еще... гм... квест.

Официально остановки «Барахолка» не существовало. Там даже никакого павильончика не было, только желтая табличка с буквой «А» в кружочке. Официальной название этой остановки было «имени Красного Октября». Что это было такое — неизвестно, может тут неподалеку какая-то база отдыха, или в каком-нибудь тысяча девятьсот лохматом году посреди нигде установили памятную стелу в честь очередной годовщины революции, а потом как-то повелось, что ее стали использовать как ориентир разномастные торговцы и покупатели. Чтобы обстряпывать свои не вполне законные дела по переходу собственности из одних рук в другие в стороне от глаз служителей порядка в серой форме.

Мои детские воспоминания о барахолке были одним сплошным кошмаром. Ясен пень, мои родители таскали меня в это же самое место, и вспоминал я об этом, мягко говоря, с содроганием. Как оказалось, это моя память еще дорогу до барахолки милосердно не запечатлела.

Во всем же остальном барахолка была в точности такая, как я и помнил. Сначала здоровенный пустырь-парковка, а потом, собственно, само святилище спекулянтов и фарцовщиков всех мастей. На первый взгляд, никакой упорядоченности во всем этом столпотворении не было. Ну, кроме главного правила — если кто-то стоит на месте, как прибитый, значит что-то продает. А если топает и шарит глазами во все стороны — это покупатель. Здесь не было лотков, как на рынках. Большая часть торговцев вещи раскладывали прямо на земле, на тряпочках и картонках. Особо продумчивые приволокли с собой ящики из-под овощей и фруктов. А уже на них положили сверху газеты и тряпочки. Ну а сверху — вещи. Пальто и шубы лежали по соседству с радиодеталями. Здесь у нас были трусы-носки в картонной коробке, а рядом на газетке — помады, тени и еще какая-то косметическая мелочевка. Спортивные костюмы и детские платьишки. Мохнатые шапки и уродливые туристические ботинки. Грампластинки и вязаные кружевные салфеточки. Хрустальные салатники и... В общем, реально все подряд. Без какой бы то ни было системы. И чудовищная тьма народу при этом. Мы встроились в поток людей, медленно движущийся вдоль импровизированных прилавков. В отличие от меня, Веник тут явно разбирался лучше. Пару раз он останавливался и перебрасывался несколькими словами с продавцами.

А дальше...

Дальше все было, как я и с детства помнил.

— О, Жаныч, вот отличный джемпер! — Веник выхватил из окружающего пространства какой-то кусок цветного трикотажа и помахал перед моим носом. — И еще ботинки можно померить. Для таких не сезон, но в сезон будут дороже. Давай, снимай пальто!

И вот я балансирую на картонном квадрате, размером с носовой платок, пытаясь замерзшими моментально пальцами завязать шнурки на ботинках. Потому что рожка для обуви у продавцов обуви конечно же нет... Впрочем, может я и несправедлив, и где-нибудь у другого газетного прилавка стоит вежливый и предупредительный продавец, который озаботился зеркалом и стульчиком. Но найти такого нам, видимо, не судьба.

— Жмут, не подходят, — сказал я, скидывая ботинок.

— Это натуральная кожа, они разносятся! — тут же визгливо выступает продавщица, замотанная в пуховый платок поверх шубы.

— Барышня, а на размер меньше у вас нет? — спросил я, уже примерно представляя, что услышу.

— Что ты, что ты! — она замахала руками. — Для сына брала, но большие оказались. Из Москвы привезла, югославские! Бери, не пожалеешь! Три дня походить, и будут как влитые сидеть!

Эту чушь я перестал слушать уже довольно давно. Обувь не должна давить, жать и тереть. В ней не должно быть нужно поджимать пальцы и терпеть боль. И точка. Никаких «разносится», «надо привыкнуть» и «нужно покупать на размер меньше, а то растянутся и будут хлябать». Эту бабуйню придумали такие вот ушлые продавщицы.

— Не, Веник, я лучше в валенках буду ходить, — решительно сказал я и двинул дальше.

Мы вырвались из этого филиала ада на земле, кажется, через целые сутки. Во всяком случае, мне так показалось. Когда я глянул на часы, там было всего-то половина десятого.

Зато по настоянию Веника я купил себе тот самый джемпер и цветастую попугайскую рубашку. И от себя еще прикупил самый простецкий синий спортивный костюм. Штаны с лампасами и олимпийка с грубо вшитой белой молнией. Приценивался к джинсам, но мне продавец не понравился. Он все время смотрел куда-то вбок и был какой-то нервный. Наверняка с ним выйдет какая-нибудь такая же фигня, как и у Даши в тот раз получилось.

На радостях, что пытка барахолкой закончилась, я чуть было не согласился пойти к Венику и отметить покупки. Но вовремя вспомнил о том, что на самом деле у меня дела в Закорске. Так что поблагодарил приятеля за науку, хлопнул его по плечу и помчался на автовокзал. Автобусы до Закорска ходили каждый час, но вот в какое точное время, я не помнил.

Автовокзал Новокиневска я запомнил совсем другим, конечно же. Серым монументальным кубом с тревожно-красными буквами. Там еще с последней «К» были какие-то постоянные проблемы. Она то прямо целиком отваливалась, то повисала косо... Но построят это чудо архитектуры еще только через три года. В восьмидесятом автовокзал представлял собой уютный краснокирпичный домик размером чуть больше деревенского сортира и три пронумерованные платформы без всякого намека на крышу. Внутри домика пряталась билетная касса, а вторая представляла собой будку у дальнего края платформы. Если не знать, что она там есть, то можно было и не сообразить, что она там есть.

Билет обошелся мне в целый рубль, надо же, какой грабеж! Зато к платформе подъехала не трясучий пазик, каких на парковке стояло большинство, а элегантный красно-серый икарус. Ехать до Закорска часа примерно полтора, значит можно даже успеть вздремнуть...

На самом деле Закорск был довольно милым городком. У него имелся центр с полноценным проспектом и аллейкой, большая елка на площади перед местной управой, кинотеатр, несколько магазинов, в общем, все как надо. Только вот где местная психушка, я помнил плоховато. Вроде, на какой-то окраине...

Блин, а как просто в теории-то выглядело!

Ладно, ерунда, что я растерялся-то? Просто надо спросить в справочном.

Забавно, но автовокзал райцентра был куда внушительнее, чем в столице области. И касс было штук пять, и платформ добрый десяток, и навесы над ними имелись. Хотя, логично. Закорск — это такой автобусный хаб, соединяющий Новокиневск со всякими глухими отдаленными местами Новокиневской области, куда не ходят поезда и электрички. Тут еще где-то аэродром должен быть. Откуда рейсовые кукурузники летают...

— Девушка, добрый день! — я сунул нос в окошечко с надписью «Справочная. Администратор». — А как бы мне в Закорске психушку найти?

— Улица Кирова, дом двадцать три, — с интонацией механической гадалки произнесла девушка. Ну как, девушка... Ей, было, наверное, лет сорок пять уже. Если не больше.

— Это в какую примерно сторону мне нужно идти? — не отставал я.

— На северо-восток, — отозвалась сотрудница справочной. Вооот как, а у дамочки на самом деле не так уж плохо с чувством юмора...

Через несколько минут я уже знал, что чтобы добраться до местной психиатрической лечебницы, мне нужно либо сесть на автобус номер один (единственный маршрут, но номер обязан быть!) и ехать минут пятнадцать. Так долго, потому что маршрут был петляющий и объезжал практически весь город. А второй вариант — пойти пешком через дамбу. И займет это у меня минут примерно десять. Ну либо вон там рядом с вокзалом дежурят Петрович и Михалыч, один на голубом москвиче, другой на красной «копейке». Домчат за пять минут. Или даже меньше.

Я выбрал пойти пешком, и всю дорогу обдумывал, что бы такое сказать поправдоподобнее, чтобы меня пустили поговорить с бабушкой. И желательно наедине.

Здание психлечебницы стояло на отшибе. Приземистое, деревянное, похожее на двухэтажный барак сложной геометрической формы. В принципе, его можно было принять за школу старого образца, если бы не решетки на окнах. На других домах их не было. На обнесенной забором территории росли старые деревья и имелась обширная беседка со следами ярких красок. По зимнему времени явно неиспользуемая — засыпана снегом, тропинки к ней тоже не было никакой.