Звездная роль Владика Козьмичева

– Какая еще причина?

– Они эмигрировать хотят...

– Это что-то новое! И куда?

– В Израиль...

Самое интересное, что такой ответ его не удивил - Вот оно откуда тянется!

Вспомнились слова, которые она произнесла после конфликта со старой учительницей, назвавшей ее жидовкой. В ответ на его уговоры все забыть она вдруг бросила. "Вам, русским, легко так говорить..." Тогда он не придал им особого значения. А потом эта брошюра про Израиль... Все сходилось!

– А ты хочешь?

– Нет! Так и сказал! Я в Суриковский хочу! И зачем мне от папы уезжать? Вот мама и взъелась... Я правильно поступил?

В душе Владика появилась такая нежность к нему, что стало трудно дышать...

– Ты ведь уже взрослый. И я не хочу тебе давать совет, с кем тебе быть. с мамой или со мной. Но ты должен отдавать себе отчет в том, что, оставшись здесь, можешь надолго, а может быть, и навсегда проститься с ней и с Верой. В Израиль выпускают только на постоянное местожительство. Так просто туда не попадешь... Подумай хорошо, очень хорошо! Как решишь - так и будет! Потому и насчет Верочки не знаю, что сказать твоей маме.

Несколько дней этот разговор не выходил у него из головы. Позвонил знакомому из Ин-ститута государства и права Академии. Спросил, как может разведенная мать вывезти из страны несовершеннолетнего ребенка. Тот объяснил, что это возможно лишь в двух случаях. либо с согласия его отца, либо тогда, когда ребенок усыновлен ее новым мужем. Стало ясно, зачем Лене срочно понадобилось его согласие на удочерение Верочки новым мужем.

Тогда он рассказал об этой проблеме Жене.

– Владик, я вижу, как ты любишь детей. Ты знаешь, как я к ним отношусь. С Павликом ты поступил мудро. Мальчик взрослый. Пусть сам решает свою судьбу. Если захочет остаться здесь, то я не только не скажу ни слова против, но и сделаю все, чтобы ему было хорошо. А вот по поводу Веры скажу следующее. Все равно, она уже не будет твоей в той степени, как Павлик. Ты его воспитывал одиннадцать лет, а ее только три года. Теперь у нее новый отец. И как это тебе ни горько и обидно, ты должен дать согласие на ее удочерение. Пусть она будет счастлива! Если Павлик не уедет, а я поняла, что так и будет, ты все равно будешь знать о ней через него. Из писем его матери. Не думаю, что дело у них дойдет до разрыва...

У него уже появлялись подобные мысли. А тут еще и Женя...Так он и поступил. Тем бо-лее, что Павлик твердо решил остаться в Москве. Летом этого года он стал студентом Суриков-ского института. Лена уехала спустя год. Козьмичев их не провожал. Павлик остался в квартире один. Владик и Женя предложили ему переехать к ним. Но тот отказался.

Глава 30

Выбор

Между тем в репертуаре многих российских театров постоянно появлялись пьесы Козь-мичева. В журналах, в основном в "Литературном мире", регулярно печатались то его расска-зы, то повести. Последнее и сыграло с ним злую шутку. Горбачев еще пытался оживить издыхающую советскую экономику. По стране шла череда бесконечных широкомасштабных экономических экспериментов. На этом фоне началось поветрие, названное "производствен-ной демократией". Среди инноваций того неординарного времени большую популярность получили выборы директоров предприятий. Первым избранным народом директором стал некто Виктор Давыдович Боссерт, возглавивший автозавод в Латвии. И понеслось, покати-лось... Докатилось и до культуры.

Как раз в это время остался без главного редактора "Литературный мир". В ЦК партии, озабоченные необходимостью замены, размышляли о кандидатуре. В итоге наиболее демокра-тично настроенные советники предложили секретарю по идеологии подобрать на эту долж-ность человека. а) обладающего авторитетом в писательских кругах, б) хорошо знакомого читательской общественности, в) молодого, г) беспартийного и д) русского. Последние два условия, в силу исторической необходимости и национальной политики партии, были главными. А как же! Партия сама отказывается от идеологического контроля за литературой! За этими, как их когда-то назвал отец народов, "инженерами человеческих душ". Было решено предложить эту кандидатуру редакции! В сотрудничестве с руководством Союза писателей такую личность нашли. Поиски были весьма нелегкими. Хотя проводились они в условиях обычной для партии скрытности, вызвали ажиотаж и склоки в писательской братии. Желаю-щих возглавить один из ведущих литературных журналов страны оказалось немало. В итоге наиболее подходящими кандидатурами оказалось две, и среди них - Владлен Васильевич Козьмичев, сорока одного года от роду. Русский. Беспартийный. Хотя операция эта проводи-лась в условиях обычной для партии строгой конспирации, слух о ней дошел и до Козьмичева. Узнав об этом, он не поверил, Но вскоре его пригласил к себе Первый секретарь правления Союза писателей СССР - Виктор Ефимович Генералов. О том, как он попал на этот пост. рядовые члены Союза могли только догадываться. Правду знали лишь он сам и приближенные к новому Генсеку партии чиновники из числа его помощников и советников. А раз так, то можно было изображать из себя приобщенного к великой тайне человека. В таком образе он и предстал перед Козьмичевым.

– Конечно, уважаемый Владлен Константинович, Вы догадываетесь о цели Вашего при-сутствия в этом кабинете. Совместно с товарищами из ЦК мы провели серьезную работу. Есть мнение предложить Вашу кандидатуру для участия в выборах Главного редактора "Литератур-ного мира". Вторую кандидатуру должны выдвинуть работники редакции. Но участие в выборах требует Вашего согласия. Я, со своей стороны, хотел бы видеть на этом месте Вас. Подумайте! Надумаете - дайте знать. Пары деньков хватит?

– Да, Виктор Ефимович, слух о таких намерениях до меня дошел. Не скрою, это большая честь. Ведь путь в большую литературу начался в "Мире". Но возглавить журнал, овеянный такими фамилиями? Встать с ними в один ряд? Это немыслимо! У меня большие планы, расставаться с которыми мне совсем не хочется. Потом, я никогда не работал в журналах. Я по своей натуре отшельник. Мне вполне хватает площади стола и моих вымышленных героев. Я никогда в жизни не отвечал ни за кого, кроме моей семьи. А редакция - это ведь целый коллектив... Надо думать...

И он начал думать. Женя отнеслась к такой новости в своей обычной манере.

– Владичка, само по себе это очень приятно. Такой журнал! Такой пост! ... Но я не риск-ну давать советы. Ведь такая ответственность... Скажу одно - я с тобой, и это главное.

Двое суток ушло на размышления. А потом он набрал номер Генералова... Через неделю, Козьмичева пригласили в ЦК, к секретарю по идеологии и культуре Санникову. Его он знал не только по портретам и телевидению, но и по выступлениям на встречах с писателями и работниками культуры. У него был репутация последовательного сторонника демократизации в стране и в партии. Разговор у них был долгий и интересный. Свелся он к одному. стране нужна новая демократическая культура. Не только в политике, но и в духовной сфере. А он, Козьмичев, относится к тем, кто по своему интеллектуальному потенциалу и мировоззрению соответствует должности Главного редактора "Литературного мира". Но больше всего его удивило, когда Санников открытым текстом сказал, что нельзя доверять такой журнал партийным функционерам. Даже если они имеют большой редакторский опыт. Что сейчас нужно нечто другое.

– Вы же видите, как мы стараемся изменить роль партии. Да, она должна остаться правя-щей партией. Но не более того. В том обществе, которое мы начали строить, назовем его гражданским, не может быть идеологического однообразия. Вам я могу сказать, что уже работает инициативная группа, которая скоро объявит о возникновении еще одной политиче-ской партии - Либеральной.

– Позвольте, Георгий Семенович. Вы так убеждены, что я чем-то лучше других, что не допускаете мысли, что меня не изберут? На мой взгляд, в редакции такие люди есть. И я их лично знаю и уважаю. Разве я не прав?

– Пусть так, Владлен Константинович. Но давайте доверим выбор коллективу редакции. Мы свое слово сказали. Надеюсь, что он сделает правильный выбор.

Сказать, что общение с Санниковым произвело на Козьмичева впечатление, значит не сказать ничего. Настолько необычно было то, что он услышал. И дело было не в том, что его, беспартийного, и, прямо скажем, аполитичного писателя прочат в главные редакторы одного из лучших толстых журналов. Честно говоря, не это тронуло и всколыхнуло его душу. Он вспоминал не только деда Трофима... Свои долгие размышления о роли партии, о ее диктате над народом и литературой... Вспоминал о Сереге Голубеве, так и не смирившимся с фальши-востью той жизни... Интересно, какова его судьба? Жив ли?

Размышления шли за размышлениями... Но главное было в том, что та самая партия, от распростертых рук которой он столько раз уворачивался, приглашает вступить с ней в союз и строить новую демократическую культуру... Хотя он уже был сорокалетним человеком и опытным писателем, понадобилось много душевных сил, чтобы понять - настало время решать. Ведь он так долго мечтал о переменах! И решение пришло - оставаться в стороне от событий, происходящих в стране, значит предать деда Трофима, себя и свои мечты, мечты таких, как Серега... Значит, он просто обязан бороться за пост, который может дать больше, чем все его книги, пьесы и статьи. Главное - как его использовать.

Редакция "Литературного мира", до которой уже докатилась информация о Козьмичеве, бурлила. И добурлила до раскола. Одни ратовали за Козьмичева, другие - за исполняющего обязанности Главного редактора Зуева. В конце концов решили заслушать самих претендентов и определили дату общего собрания.

Разумеется, никакого опыта публичных выступлений у него не было. Всю свою взрослую жизнь он либо подчинялся, либо руководил исключительно сам собой. Не брать же в расчет встречи с читателями! Если следовать утвердившемуся официозу, текст или тезисы надо было писать и зачитать. Уступив настойчивой просьбе Жени, он не только подготовил текст, но и взял его собой.