Звездная роль Владика Козьмичева
Шрифт:
Постепенно Козьмичев становился постоянным автором театра Салмина. И не только. Его пьесы, благодаря договору с Министерством культуры, начали ставить во многих театрах страны. Уже не надо было писать только ради заработка.
Время шло. Вере уже исполнилось три года. Анна Семеновна перебралась в Москву, поз-волив Лене продолжить работу в школе. Они даже купили "Жигули" и теперь могли насла-ждаться жизнью не только в городе, но и на даче. Писалось ему в те годы легко. Были и пьесы, и новая книга. Можно было сосредоточиться на собственном творчестве. Но склонность Влада к критическому взгляду на окружающую действительность и духовную атмосферу в стране, утихшая было после ухода из газеты,
Разорение страны, пытавшейся соревноваться с Америкой в военной сфере, усугублялось резким падением цен на нефть, составлявшую основу экспорта. Экономика трещала. После смерти Брежнева пошла череда смертей руководителей партии и государства. Страна явно нуждалась в переменах. Не видеть этого Владик не мог. Некоторые надежды на улучшение руководства появились с приходом Андропова. Но методы, которыми новый Генеральный секретарь пытался встряхнуть страну, вызывали у Владика недоумение и неприятие. Чего только стоила андроповская практика укрепления трудовой дисциплины, когда по всей стране пошла волна отлавливания тех, кто в рабочее время оказывался в магазине, на улице! Тех, у кого не было больничного листа, могли уволить за прогул. Это было ужасно и мало чем отличалось от сталинских методов. Ужесточилась цензура книг, журналов, фильмов, музы-кальных произведений. Влад это чувствовал на себе. Именно тогда он пережил два кризиса - творческий и семейный.
Наверное, с полгода он не мог заставить себя закончить новый сборник повестей и рас-сказов. В основном занимался доработками уже готового и сопровождением репетиций "Воспитания по деду Трофиму" в театре Салмина. Свободное время в основном уделял внимание Павлику и Вере. Лена уже активно работала, и он взял на себя все обязанности по дому, исключая кухонные. Там властвовала Анна Семеновна. Но и это не выводило его из состояния хандры.
Глава 27
Прелесть и последствия оздоровительного бега
Все говорило о необходимости возобновления регулярного бега. На троллейбусе доезжал до конечной остановки и бежал в лесопарковую зону. Бегалось там много легче, чем в городе. Со временем дистанция удлинялась. Если первые месяцы он бегал в одиночку и лишь встре-чался с такими же, как он, "бегунами", то со временем начали появляться знакомые. В большинстве своем это были представители интеллигенции, ученые и другие кабинетные работники, для которых бег был единственным способом давать себе физическую нагрузку. Встречались на парковых дорожках и женщины. В основном они бегали компанией и в контакты с коллегами по увлечению старались не вступать. Все ограничивалось мимолетными приветствиями и перебрасыванием шуточками.
Вскоре, когда необходимость преодоления себя стала уступать место ощущению радости от бега, он поймал себя на том, что в это время ему легко думается. В такие дни он писал столько, сколько в последнее время удавалось сделать за неделю. Успокоился и обрадовался. Как-то раз, боясь нарушить устоявшееся правило бегать утром, он оказался в лесопарке лишь в полдень. Несмотря на позднюю осень, присыпавший дорожку ночной снежок подтаивал. Бежать по расползающемуся
под кроссовками мокрому снегу было неприятно, и Влад уже хотел повернуть обратно, когда впереди себя вдруг увидел сидящую на скамейке у дорожки фигуру. Видать, что-то случилось, - подумал он.Подбежал ближе и увидел женщину. Она держалась за ногу.
– Что с Вами?
Женщина подняла глаза. На вид ей было лет около тридцати.
– Красивая!
– подумал он.
– Поскользнулась вот. Либо растяжение, либо голеностоп подвихнула. Ни бежать, ни ид-ти не могу! Хорошо, что Вы остановились. До Вас один меня увидел - и в обратную сторону подался. А Вы не убежите?
– Не бойтесь! Хотел уже было возвращаться, да смотрю - женщина сидит... Ну, что будем делать?
– Я хирург. Если хотите помочь, делайте так, как я скажу. Попробуем вправить. Надеюсь, получится. А Вы меня не бросите? Спросила она вновь.
– Конечно, нет! Такое могло и со мной случиться...Скользко сегодня.
После несколько попыток, к счастью, сустав привели в порядок. Но идти было очень больно.
– Значит, так! Можете опереться на меня - и вперед, до троллейбуса. Вам далеко?
– Три остановки. А там рядом.
– Ну и прекрасно! А мне шесть. Так что мы почти рядом живем. Двинулись?
Она оказалась одного роста с ним. И не очень легкой. По пути к троллейбусу они не-сколько раз давали ноге отдохнуть.
– Вот дожила... Пациенткой стала. Вы бы представились дорогой спаситель! Как-то не-удобно.
– Козьмичев.
– А Вы кто?
– Потом еще попросите телефон...
– Не попрошу. И так доведу. Уже близко.
– Шучу! Евгения!
Уже в троллейбусе она вдруг спросила.
– Я недавно в театре была. Смотрела "Провинциальные страсти". Там автор Ваш однофа-милец - Козьмичев. Такое совпадение... Странно...
– Ну и как? Понравился спектакль?
Она сначала не поняла, что он уходит от ответа.
– Вы тоже его смотрели? Мне - очень. Особенно Леонидов. Как он там играет! А Вам по-нравилось?
– Мне? Ну, как сказать? (Не мог же он первому встречному афишировать свое авторство). В общем, понравился. Разве что автор, как Вы его назвали?
– Козьмичев, - вставила она.
– В чем-то недоработал.
– А вот и моя остановка!
Он помог ей встать и выйти из троллейбуса.
– Ну как я выполнил функции костыля?
– Замечательно! Теперь уж доковыляю... Тут рядом. Вон мой дом.
– Нет, я Вас обещал не бросать. У Вас там лифт есть?
– Есть. Но мне на первый этаж.
– Вот и хорошо!
Ей, видимо, уже стало легче. Помог дойти до квартиры. Возле двери она сняла шапочку и, тряхнув головой, распустила волосы. Наконец он смог ее рассмотреть. Перед ним стояла красивая молодая женщина с карими глазами, длинными пушистыми ресницами и каштано-выми волосами. Нет! Красавица! Теперь было видно, что лет ей примерно двадцать пять -двадцать шесть. Он даже успел удивиться тому, что не увидел этого ни тогда, когда шли до троллейбуса, ни в троллейбусе.
– Теперь я спокоен! Вы дома. А мне еще ехать. Выздоравливайте, Евгения, и до встречи на дорожке!
– Ой, как я Вам благодарна! Слов нет! По идее, я должна Вас пригласить войти и напоить кофе. Но мне нужно заняться собой, и это будет неудобно... Вы не обидитесь?
– Что Вы? Это ведь чрезвычайное происшествие! Я был обязан Вам помочь! Может, и Вы мне когда-нибудь поможете?
– Не напрашивайтесь! Я ведь сказала, что я хирург.
– Не бойтесь! Только вот на Вашем месте я бы побоялся там одной бегать.
– А я не боюсь! Я ведь еще и каратистка...
– Ну, тогда я выздоравливайте! Может быть, еще и увидимся на той дорожке. До свида-нья!