Звездные войны. Записки Темнейшего

Дарт Мол ловит сенатора за шиворот и волочет обратно в подвал.

— Может, дождемся Айсарда? Он профессионал, — кричит вслед Дуку.

— Не волнуйтесь, граф. Я тоже.

Айсард нам сейчас не нужен. В нашем задушевном разговоре могут всплыть такие имена, которыми я с бюро безопасности делиться не готов. Самому пригодятся. А вот каким цветом сейчас отливают мои глаза, меня совсем не волнует.

Чего нельзя сказать об Органе, который начинает орать, когда Мол его даже вязать толком не закончил. Хотя, он все правильно понял. Вообще-то сенатору не повезло. Ломать сознание, не засветившись в Силе, я не умею. Привлекать джедаев — не желаю. Да и Джинн с Дуку так себе менталисты. И развязывающей язык химии с собой нет. Придется работать просто ножом. Для ученика Дарта Плэгаса хорошее знание анатомии и физиологии основных разумных видов — базовое. Пыточный навык при этом обязателен. Так что, поехали.

А Бейл Органа оказался крепким орешком. Не ожидал. Стоп! Кто это такой наглый, чтоб мне Силой движение ножа подправлять? Кому-то показалось, что лезвие может зацепить крупный сосуд, и клиент помрет раньше времени? Мол, советник хаттов, рога пообломаю! Нет, это не Мол. Он стоит в дверях, как и положено — мастеру внимает. А вот докторенок его джедайская из-под локтя выглядывает.

Только не джедайская. Она действительно абсолютно спокойна. И не только внешне. Но где-то внутри, в том месте, что некоторые называют душой, у нее пылает огонь ярости, который не дает ей отвести глаза от того, что я делаю, заставляет слушать то, о чем рассказывает сенатор.

— Когда мне было тринадцать, меня послали на практику в детский наркологический центр, — все так же спокойно поясняет, перехватившая мой взгляд Око.

Вот тут я Органу едва не прирезал. Рука дрогнула от мысли о провокации. А что еще я должен подумать о джедаях, которые ухитрились направить природного целителя, для которого стремление спасать — врожденная базовая потребность, туда, где спасти кого-то практически невозможно? Уж лучше военно-полевой госпиталь с его тазами ампутированных конечностей, гноем и нехваткой анестезии. Там можно драться за жизни, пока ноги у операционного стола держат. Драться и побеждать. А в детской наркушке победить практически невозможно. Потому что после лечения пациент вернется в прежнюю жизнь, и все начнется заново. Смотреть на то, как мир убивает своих детей их собственными руками, не всякий взрослый сможет. У чувствительного к Силе подростка шансов не сорваться во Тьму отчаяния просто не было. Вопрос: зачем?

— Вы сумеете достать всех тех разумных, про который говорил этот?..

— Обещаю.

Не вру, что показательно. Компромат на Хего Дамаска отсутствует. А остальных я сдам не Айсарду, так Дуку. Без проблем.

— Только уж и вы, деточка, помогите мне.

— Что?..

Испугалась. Но виду старается не показать.

— Мол, заканчивай здесь. А мне от вашей вынужденной жестокости что-то дурно сделалось.

Тщательно вытираю руки, бледнею и, опираясь на руку девушки, выбираюсь наружу.

Наверху же народу значительно прибавилось. Я бы сказал — кардинально. Почему-то мне казалось, что наняться на плантацию должны были только здоровые калишские мужики. Ну, специально я над этим не задумывался. А образ возник именно такой. Ошибся. Внушительная толпа больше чем на треть состоит из женщин и подростков. Зато оружие в руках практически у каждого. Похоже, эти рассерженные ребята далеко уходить и не собирались: ждали прибытия помощи к наркоторговцам с тем, чтобы похоронить здесь и их.

Тревожно всматриваюсь в лицо Энакина. Выход калишцев — не результат переговоров Юларена или Айсарда. Тут без внушения не обошлось. Сразу несколько тысяч человек — опасная перегрузка для детского организма. Нет, детский организм весел, румян и в меру упитан. Парню хватило благоразумия очаровывать не всех, а только лидеров. Впрочем, в лихом благоразумии на грани фола Скайуокеру никогда отказать было нельзя.

— Я — Шив Палпатин — благодарю храбрых сынов Кали за то, что они практически полностью сделали работу, которую должны были сделать мои люди.

Я не называю должностей — все они ничего кроме ненависти у калишцев не вызовут. Я не извиняюсь — мои извинения им не нужны. Я не спрашиваю, что здесь произошло. Чтобы узнать это мне хватило взгляда.

Единственное, чего я не понимаю (калишцы сами этого не знают, а у перебитой охраны уже не спросишь) зачем ночным сестрам понадобилась заставлять работников снимать ритуальные маски, в которых обязан ходить любой уважающий себя житель Кали. Неужели, просто забавы ради? Завербовавшиеся на Эндор понимали, здесь будет не курорт. Но терпеть бессмысленное унижение не смогли. Вариант побега отпадал. Охрана специально подсаживала на наркоту окрестных эвоков, чтобы за новую дозу отлавливали беглецов. Тогда калишцы стали готовить восстание. Помог случай: появление джедаев. Ночные сестры отвлеклись на незваных гостей и проморгали атаку собственных рабов. Недооценили дамочки тот факт, что наняли они бывших бойцов элитного отряда извошра. Или просто об этом не знали. В общем, шансов у атакованных, пожалуй, не было. При всем уважении к датомирским ведьмам. Джедаев же сперва хотели убить, но потом продали эвокам.

Только собравшимся совсем необязательно знать о том, что я об этом знаю. Пока им достаточно запомнить имя.

— Я, Шив Палпатин, обещаю каждому из воинов-извошра обширные угодья на одной из восьми аграрных планет центрального сектора. Я знаю, вы являетесь ханами своих племен. Угодья будут достаточно обильными, чтобы прокормить и их. Я все сказал.

Обозначаю легкий поклон и делаю шаг назад. Восемь лидеров калишцев сдержанно кланяются в ответ. Или я ничего не смыслю в родоплеменных отношениях, или года не пройдет, как в тихом аграрном подбрюшье Корусанта, буквально в паре часов лета от Республиканской у меня появится собственная армия и не только. И даже к лучшему, что прежний лидер и герой Кали сейчас отрабатывает долги планеты, ишача коллектором на межгалактический банковский клан. Тем легче его народ станет моим.

* * *

Оказавшись на борту «Черной каракатицы», я вновь принимаюсь изображать боли в сердце. Давно планировал запустить слух о проблемах с собственным здоровьем. Даже пачку милдроната в сенатской аптеке купил. Есть правда не рискнул — в унитаз выкинул. Сейчас же мне нужен повод не отвечать на неудобные вопросы.

Сижу, безвольно развалясь в кресле, грудь массирую и слабым голосом сообщаю Айсарду и Дуку имена сенаторов и магистров Ордена, замешанных в эндорском героиновом проекте. На меня смотрят с испугом, слушают почти как завещание и ртов лишнего не открывают. Наконец, подчиняясь слабому движению руки, все удаляются. Выходящий предпоследним Дарт Мол захлопывает дверь перед самым носом семенящей следом Око. Та пожимает плечами.

— Вообще-то об ваш миокард, канцлер, крайт-дракон зубы сломать может.

Тем не менее девушка извлекает из аптечки пузырек и капает в стакан с водой несколько капель. По каюте распространяется странный запах.

— Что это?

— Валокордин. Древнейшее из известных седативных и спазмолитических средств. Ваш случай: запах держится несколько часов.

— Внутрь пить обязательно?

— Вам — без разницы.

— Спасибо, спасительница вы моя.

Осторожно беру девушку за руку. Она не возражает. Интуитивно чувствует, что контакт со мной избавит ее от накопившегося негатива. Начинаю осторожно выкачивать гной из души.

— Вы… вы чувствительны к Силе? — Око не сразу, но понимает, что я делаю.

— Совсем немного. МХ-тест полторы тысячи — это ни о чем. Но кое-что я чувствую. О многом читал.

Опять не вру. Я — уникум: форсюзер с аномально низким уровнем мидихлориан в крови. Они у меня в моче. Но девочка думает о другом.

— Вы видите?..

— Что именно?

— Я — ситх? — в глазах неподдельные ужас и облегчение в равных долях. Говорить о собственном изъяне ей невыносимо, но носить это в себе сил нет.