Звездные войны.Записки юного целителя

Наверное, я легкомысленная, но слова про вероломную агрессию Конфедерации Независимых Систем, начавших войну с Республикой, меня особо не тронули. Наверное, потому что я уже и так чувствовала: в галактике стряслась беда. Главное я знала, а детали о том, что Сенат уже заготовил агрессору достойный ответ в виде какой-то ВАР, которая под мудрым руководством рыцарей-джедаев малой кровью, могучим ударом… правду сказать, я ничего в этом не поняла. В голове только и крутилось растерянное: «Мир уже никогда не будет прежним. Никогда, никогда, никогда…»

***

Сегодня утром нас опять построили на площади. Быстро поделили по группам и отправили делать всякие нужные для победы в войне вещи. Нашей группе досталось убирать строительный мусор на законченной стройке новых палат исцеления.

– Уф, чисто дроиды службы благоустройства и озеленения, блин, - недовольно бурчит Йошка, волоча со мной на пару носилки со строительным мусором.

– Отставить разговорчики, юнлинг!
– весело кричит пробегающий мимо нас командир Ксенен.

Его высокая по сравнению с нами – юнлингами - фигура с задорно задравшейся падаванской косичкой мелькала и там, и здесь, и везде. Вот кто уж точно ни капельки не испугался и не растерялся. Вот что значит падаван рыцаря-джедая.

– Ага. Ему хвостиком за мастером бегать полагается, а его командиром над нами поставили, вот он и радуется, - продолжает ворчать Йошка.

– Можно подумать, ты на его месте не гордилась бы, - примирительно отзываюсь я.

– Наверное, - не стала спорить та. – Только отряд мастера Джурокка послали фрукты для столовой разгружать, а нас – мусор. Сечешь разницу?

Ну вот, что за неугомонная? Все-то она знает, обо всем-то судит. Словно ситх, который черпает силу из эмоций. Только вы не думайте, это я совсем по-доброму о Йошерузе подумала. И вслух такое никогда не скажу, даже в шутку, чтобы не обиделась. Поэтому говорю о другом.

– Подумаешь, фрукты. Зато мы сделаем здесь красиво. Раненые увидят, обрадуются и скорее поправятся.

Дальше работали молча. Пока над нашими головами не заскользили тени заходящих на посадку транспортников.

– Летят! Летят!

– Наши возвращаются!

К посадочной площадке рванули все. Тут бы нас не то, что Ксенен, а и привратник Джурокк не удержал. Да что там, Ксенен сам в первых рядах рванул. Вон его белобрысая косичка опять впереди мелькает.

– Ой, что это?

Первая машина опускается прямо на лужайку у корпуса исцеления. Из нее выкатывается вереница самоходных носилок. Один, два, три… много. Очень много. А стоило первой машине закончить разгрузку, как ее место заняла вторая. Вон и третья очереди ждет.

– Сила! Этого не может быть! Как… Ну, как же… - Йошка мертвой хваткой вцепилась в мой рукав. Даже пальцы побелели. – Смотри, еще один борт. Если и он с ранеными…

Рядом кто-то совсем маленький заплакал. Но четвертый корабль не стал заруливать к госпиталю. Ушел в сторону и опустился на заметно уменьшившемся в размерах пустыре. Сбившаяся в плотную стайку наша группа юнлингов, не сговариваясь, метнулась туда. Я не знаю, что думали другие, я просто бежала от увиденного кошмара. Бегущие первыми замерли на полпути. Благодаря проворству Йошки мы почти сразу пробились в первый ряд.

По опущенной аппарели здесь тоже съезжали носилки. Только они уже никуда не торопились. Тела складывали на краю площадки. Погребальный костер будет братским.

Назад мы брели молча и ни на кого не глядя. Страшно уже не было. Было тошно. Видеть кого бы то ни было просто невозможно. Именно поэтому мое путешествие закончилось столкновением с препятствием. Стоило поднять глаза, и препятствие оказалось пожилой, но по-прежнему изящной тви'лечкой, чье голубое лицо буквально светилось спокойствием.

– Госпожа Вокара Че? – мямлю я, пытаясь сделать шаг назад.

Но старший целитель Храма удерживает меня, положив руку на плечо.

– Не знаете, что делать?

– Да, мэм.

– Не знаешь, что делать – делай, что должно. В палатах исцеления лишние руки всегда нужны. Идемте.

Хватаю за рукав затормозившую было Йошку и иду следом за целительницей. Входить внутрь, честно сказать, было страшно. Настолько страшно, что коленки дрожали, и ноги заплетались. Но отстать от Вокары Че показалось стыдно. Наконец мы внутри. И этот шаг стал шагом через порог войны и мира. Дороги назад нет. К миру мы теперь попадем только через войну.

Глава 2 Сестричка милосердия

В просторном вестибюле – приемном покое дроиды сортировали прибывших раненых. Только носилок, несмотря на бешеную суету дроидов, меньше не становилось. Ага, поняла: красный сигнал над дверьми операционных – знак о том, что все они заняты.

– Обычные протоколы сортировки раненых не справляются, мэм. Пострадавших слишком много, - тихо произнес всклокоченный целитель.

– Да, я вижу. Меняем схему. Первыми на освобождающиеся столы легких и на ампутацию. Остальных по возможности вводим в лечебный транс в экспресс-режиме.

– Но мы не успеем перепрограммировать…

– Значит, в ручном режиме. Девочки, включайтесь: завозите в освободившиеся операционные те каталки, которые дроиды-диагносты отмаркировали зеленым или желтым. Голубую маркировку – в перевязочные. А мы пока попробуем облегчить страдания «красных».

Мы сорвались с места. Несколько минут неимоверной суеты, потом муторное ожидание того, когда наконец перевязочные и операционные освободятся от первых тяжелых. Дальше все заработало как конвейер. И у нас появилось время и желание оглядеться вокруг чуть внимательнее. Практически все лежащие на носилках раненые, даже те, кто, по мнению дроидов, считались легкими, находились в забытьи. Несмотря на гул кондиционеров, в помещении пахло горелым мясом и, несмотря на силоизоляцию, – болью.

– Они умрут? – тихо шепчу, ни к кому не обращаясь.

– Ну что ты, девочка. Большинство восстановится через несколько дней.

Отозвавшаяся Вокара Че смотрит на уже быстро рассасывающуюся очередь из носилок.

– А те? – я не могу отвести взгляд от отвезенных в сторонку тяжелых.

– За тех мы будем бороться. Хочешь помочь?

– Да! Но… Разве я сумею?

– Сумеешь. Тебя же учили общению в Силе. Значит, сядь рядом, коснись ауры пациента и пожелай ему выздоровления.

– И все?

– Пока да.

– Я сейчас!

Несусь к крайним носилкам. На них молодой парень, падаван, наверное. Глаза закрыты. Все равно улыбнуться. Главное – не смотреть на обрубок руки. Захожу с другой стороны и осторожно касаюсь его пальцев: «боли нет – есть покой. Все будет хорошо. Обязательно».

Ресницы вздрагивают, и на меня смотрят глаза моего первого пациента. Голубые. Подумалось, что я запомню их на всю жизнь. Тут же вздрагиваю от хриплого шепота:

– Хорошо зафиксированный больной в анестезии не нуждается?