Звездные войны.Записки юного целителя

Из странного оцепенения меня вывел голос Энакина. Ведь это не слишком невежливо с моей стороны, если в мыслях своих я буду называть его по имени?

– Инэри, могу я тебя попросить, присмотреть за моими парнями?

– Да, конечно, генерал Скайуокер. Вам вовсе не о чем беспокоиться. Мы сделаем все возможное.

– Ой, прекрати! Мы не в Совете Храма. Просто Энакин, и на «ты». Хорошо?

– Хорошо… Энакин.

– Так-то лучше. Я прошу не о лечении. Тут и сомневаться глупо. Об отношении. Они – мои боевые товарищи, а к ним слишком часто относятся как к расходному материалу. Особенно джедаи.

– Джедаи? Но почему?

– Наверно компенсируем высокомерием потребительское отношение галактики к нам самим.

– Но разве в бескорыстном служении Республике не состоит долг джедаев?

– Ну, да. Когда ты впервые окажешь кому-то бескорыстную помощь, тебе будут благодарны. Во второй раз ее примут равнодушно. В третий недовольно осведомятся, отчего так мало. И упаси тебя Великая, однажды не суметь оказать эту помощь…

– Но это же страшно…

– Извини, если напугал. Но это жизнь. Я же прошу увидеть в моих парнях не щит и меч Республики, а просто людей.

– Без проблем. Только они же одинаковые. Как я их друг от друга отличать буду?

– Формально – по личным номерам. Сами они предпочитают позывные. Не путать с кличками – обидятся. Но надежнее всего – по ауре. Она столь же индивидуальна, как и лица разумных.

Вместо ответа начинаю выбираться из-под руки Энакина. Мы уже садимся, и очень не хочется, чтобы его дружеский жест был замечен и превратно истолкован.

***

Жаль, но со спешно улетевшим на фронт генералом Скайуокером я даже попрощаться не успела. Какая-то вроде бы просто тактическая неудача, а у нас опять десятки раненых джедаев, и срочно унесшийся выправлять ситуацию 501-ый легион.

А вот Вокара Че вызвала меня сразу, как только завершилось размещение первой партии тяжелораненых бойцов генерала Скайуокера, в котором я принимала самое активное участие. Думать над этим оказалось некогда, но краем сознания я понимала, что в дни этих моих хлопот главный целитель была рядом, но не вмешивалась.

И вот девятый вал забот о вновь прибывших схлынул, меня пригласили в кабинет целительницы.

– Что ж, девочка моя, ты показала неплохие качества лекаря и организатора.

– Благодарю, мэм.

– Лишнее. Тебе уже исполнилось тринадцать, и лишь война задержала принятие решения по твоей специализации. Впрочем, не об этом сейчас. Совет Ордена принял решение о зачислении тебя в падаваны корпуса исцеления. Твоим наставником стану я.

– Благодарю за доверие. Ваше наставничество – честь для меня.

Мастер Че благосклонно улыбается. Умеренности моей реакции она весьма довольна. Джедай должен быть сдержан в своих эмоциях. Только сейчас дело совсем не в умении сдерживать неуместную радость. И не то, чтобы радости нет вовсе. Но еще есть понимание целесообразности такого решения. Статус ученика целителя дает мне право на самостоятельное ведение нетяжелых больных. Крайне своевременно в условиях, когда часть целителей пришлось перебрасывать на места, в результате врачей не хватает. Рядом с этим пониманием находился легкий мандраж от свалившейся на мои плечи ответственности. А ведь есть еще вероятность оказаться в полевом госпитале, что просто страшно. Кроме того, я устала. Сил радоваться, чему бы то ни было у меня нет. Разве что нашей полной победе. И то – минут пять. А потом спать.

Только мастер Че к глубокому ментальному анализу моих чувств оказалась не склонна и просто осталась довольна первыми минутами моего падаванства.

Глава 3 Враг у ворот

С крыши корпуса исцеления небо Корусанта кажется настолько низким, что, того гляди, багровые тучи зацепятся за задранный вверх ствол зенитного плазмомета. Теперь мое дежурство здесь. Голоновости убеждают нас в том, что безумный прорыв сепаратистов к столице – есть акт отчаяния. Попытка шантажом и захватом канцлера в заложники переломить ход войны. Только все молчат о том, что следующим «актом отчаяния» со дня на день станет высадка войск Независимых Систем на Корусанте. Об этом молчат, но готовятся. Отсюда и зенитное орудие на крыше.

– Давайте-ка, док, дуйте вниз. Сидеть за пультом этой кафамолки – наша работа.

В чердачном люке появилась голова одного из моих пациентов. За ним вторая. Двое парней в больничных пижамах и шлепанцах уверенно, но нежно оттеснили меня от орудия. Сила Великая, я так и не научилась различать бойцов 501-го между собой. И что-то мне подсказывает, что за оставшееся до выписки время уж и не научусь. Распознавание аур - базовый, вроде бы, навык, а у меня никак. Ментальный кретинизм, называется. Ну, да ладно. Парни не обижаются. Напротив, с неожиданным тактом всякий раз начинают разговор с того, что представляются. Вот и сейчас:

– Сержант Блай, рядовой Кей, мадмуазель док. Явились по распоряжению капитана Рекса занять огневую позицию. Вам не место на крыше. Это – наша работа.

– Спасибо, парни, - искренне улыбаюсь в ответ.

– Всегда пожалуйста, док.

– Только моя работа – вернуть вас в строй как можно быстрее. А для этого вам следует находиться в постели и никак не на продуваемой ветрами крыше.

Мне улыбаются еще шире, но места у плазмомета уступать не торопятся. Я улыбаюсь в обратку, но продолжаю настаивать на своем.

– Значит так, парни. Совершенно с вами согласна в том, что управляться с этой штукой не умею. От слова совсем. Поэтому предлагаю компромиссный вариант: сейчас вы спускаетесь в свои палаты, но, если здесь возникнет хотя бы малейшая угроза, я немедленно зову вас на помощь.

– Принято, док.

Оба солдата еще раз улыбаются и исчезают. Правда сержант чуть задержался, чтобы накинуть мне на плечи невесть где добытый плед. Казенное больничное одеяло я бы отвергла. Интересно, где они его добыли?

Странно, но мне оказались необыкновенно легко общаться с этими взрослыми, много чего повидавшими людьми. Может, потому что с точки зрения физического времени мы – ровесники. А может оттого, что они видят во мне своего врача без скидок на мое падаванство. В начале, когда я почувствовала такое отношение приходящих в себя солдат, я испугалась навалившейся ответственности. Оказалось, наоборот, почтение в чужих глазах добавило мне того, чего мне всегда не хватало – самоуважения.

Поплотнее заворачиваюсь в принесенный плед и замираю, всматриваясь во всполохи, заставляющие низкие, уже ночные тучи освещаться изнутри. На орбите Корусанта идет бой. Ткань Великой Силы мелко дрожит от напряжения. Там, наверху сейчас дерутся два мощных форсюзера: Энакин Скайуокер и... неужели опять граф Дуку? Не надо быть сверхмощным форсюзером, чтобы чувствовать две схлестнувшиеся волны. Хотела сказать «не на жизнь, а на смерть», но что-то мешает. Есть ощущение, что для носителя темной Силы происходящее над моей головой сложная, щекочущая нервы и требующая максимальной концентрации, но игра. Разобраться в ощущениях не успеваю. Корабль, на борту которого видимо и происходит схватка, сместился за горизонт, и я перестала воспринимать его в Силе.

Впрочем, исчез ненадолго. Только когда он появился вновь, разбираться в хитросплетениях нитей Силы я и не пыталась. Разве что отметила вскользь, что темная ее сторона заметно ослабла, почти исчезла. Почти, но не совсем. Словно предмет убрали, а тень осталась. Странное впечатление. Но задумываться над этим некогда. Потому что я вижу буквально на куски разваливающийся корабль невооруженным глазом. Он падает… Или все-таки летит?

– Летит, даже и не сомневайтесь.

– Ага, только низенько, низенько.